Спорт
«Великие фигуристы уверены, что все знают лучше тренера»
03 сентября
Игорю Москвину 30 августа исполнилось 80 лет. Легендарный наставник встретил юбилей, как и подобает тренеру, на льду, в окружении юных учеников. Человек, открывший миру фигурного катания десятки талантливых спортсменов, не обращает внимания на возраст. «Я отрицательно отношусь к таким датам. Они приближают нас к финишу, но ведь не всегда финиш является желанным», – говорит Москвин.
– Как произошло ваше знакомство с фигурным катанием?
– Я посмотрел фильм «Серенада Солнечной долины» и был поражен увиденным. Причем никак не мог поверить, что все, что там показано, было исполнено вживую, считал, что это киношные трюки, а не мастерство спортсменов. Однако безумно захотелось самому научиться исполнять различные
элементы. А в 1945 году впервые увидел фигуристов на льду. В Ленинграде на стадионе «Динамо» проходил матч трех стран по скоростному бегу на коньках, а в перерывах выступали фигуристы. Находясь под впечатлением, записался в специализированную секцию и с тех пор не расстаюсь с фигурным катанием.
– Известно, что на протяжении долгих лет вы увлекались еще и парусным спортом.
– Конечно, кататься на коньках и ходить под парусом – совершенно разные вещи, но в целом никаких сложностей не испытывал. Зимой – коньки, летом – парус и гребля. Я был пятикратным чемпионом Ленинграда, призером разных международных регат, даже призером чемпионата мира. С ностальгией вспоминаю времена, когда парусный и гребной спорт пользовались в Ленинграде бешеной популярностью. Бывало, едешь на машине по Приморскому шоссе и все бело – лодки, спортсмены, любители. А сейчас – пустота. Разве что на катере кто-то прокатится.
– Своя лодка у вас была?
– Нет, никогда. Спорт был государственным, все было доступно, лодки нам выдавали в клубе. Но, естественно, за ними нужно было ухаживать, доводить до ума, что-то придумывать, мастерить. Чтобы построить мачту, налаживали контакт с профессиональными мастерами, и пара бутылок водки решала все проблемы. Но многое делал и своими руками, я ведь успел поработать и слесарем, и токарем, а основная моя профессия – стеклодув, изготавливал из стекла сложнейшие конструкции.
– В паре с Майей Беленькой вы стали первыми советскими фигуристами, выступившими на чемпионате Европы в Париже...
– Да, это был 1956 год. Но после поездки в душе остался неприятный осадок. Наши спортивные руководители, были абсолютно слабы в вопросах международных правил, так что даже не уточнили, на какой площадке пройдут соревнования. В Союзе уже были крытые хоккейные площадки, и мы наивно полагали, что для фигуристов они точно такие же. А во Франции соревнования проводились на велодроме. Он был на четыре метра короче и уже наших катков. Но даже потренироваться не успели, корректировали программу прямо по ходу выступления, чтобы не удариться о бортик. Также для нас в новинку стала разминка, когда на лед выезжают сразу несколько пар. Мы буквально шарахались от всех в разные стороны. В общем, могли бы выступить намного лучше, если бы владели информацией, но у нас ее не было. А на следующий чемпионат мира отправили других фигуристов, так как наши результаты признали неудовлетворительными. Таким образом мы и завершили карьеру.
– И начали успешную тренерскую жизнь.
– В фигурном катании есть какая-то странная тенденция: ни один великий фигурист не смог стать таким же великим тренером. Я не раз об этом размышлял. Думаю, это связано с тем, что чемпионы, тренируя, передают опыт, основанный на личном восприятии, они подходят к этому процессу со своими мерками, что совершенно неверно. Ведь нужно исходить из того материала, который есть, искать новые приемы.
– Почему в последние годы вы перестали работать с членами сборной России?
– Потому что не согласен с новой системой судейства, с теми изменениями в требованиях, которые произошли. На мой взгляд, исчезла сама суть фигурного катания. Систему придумали, чтобы убрать субъективность из нашего спорта, но что мы получили в итоге? Набор математических коэффициентов? Объективности этого не добавило. Если в прошлом ты знал судей, видел, кто и какие оценки ставит, то сейчас все зависит от двух технических специалистов и контролера. Мне кажется, это порочная система. И она мешает развиваться фигурному катанию как искусству, теряется стимул к творчеству. Раньше большую роль играли тонкости, например, как в во всей композиции смотрится элемент, насколько близко друг к другу вращаются партнеры. А сегодня это неважно. Зато авторы проекта увековечили свои имена в фигурном катании как революционеры.
– Но вы по-прежнему тренируете.
– Люблю свою работу, и если кто-то просит помочь, не отказываю. Однако теперь занимаюсь в большинстве своем с детьми.
– Неужели интересно трудиться без высоких спортивных целей?
– С детьми работать проще, особенно если им нравится кататься. У известных фигуристов со временем появляется уверенность в том, что они великие и знают все лучше тренера. Мне часто приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы не поддаться этому влиянию, отстаивать свою правоту. В паре Людмила Белоусова – Олег Протопопов Людмила была великолепной исполнительницей, никогда не спорила, всегда старалась понять идею программы и исполнить замысел на льду. В свою очередь, Олег не так хорошо катался, был слабее партнерши, зато отлично чувствовал, как правильно принять необходимую позу, и замечательно смотрелся, когда мы тренировались на полу. Поэтому в программах Олег старался все подстроить таким образом, чтобы ему было удобно. Иногда это приводило к долгим и серьезным спорам.
Непросто работалось и с парой Тамара Москвина – Алексей Мишин. Алексей был отличным исполнителем, всегда меня поддерживал, а Тамара любила «повыступать». В такие моменты Мишин подходил к партнерше, тихонько похлопывал по плечу и говорил: «Тамарочка, если Игорь Борисович будет говорить сплошную чушь и мы ее будем исполнять, то от этого будет в тысячу раз больше пользы, чем от того, что мы будем стоять, ругаться и размахивать руками». Алексей вообще всегда отличался мудростью.
– Когда Тамара Николаевна начала тренировать, вы, как коллеги, часто спорили?
– Мы, как правило, тренировали разных спортсменов. Хотя некоторые от меня переходили к ней. Например, Олег Васильев, будучи одиночником, катался у меня, а когда встал в пару с Еленой Валовой, перешел к Тамаре. Я считаю, что нельзя служить двумя господам, поэтому тренер должен быть один. Особенно если взгляды на работу, как у нас, разные. Но мы старались не спорить, не критиковать и не обсуждать работу друг друга.
– Расскажите, как вы сделали Тамаре Николаевне предложение руки и сердца?
– Как давно это было... Есть анекдот: внук спрашивает у дедушки: «А ты помнишь, как в первый раз поцеловал бабушку?» – «У – ууу...» – отвечает дед. Так и я. Мы вместе трудились, достигали каких-то результатов. Вот это нас естественным путем и сблизило.
– Почему ваши дочери не пошли по стопам родителей и не стали заниматься фигурным катанием?
– Мы с Тамарой Николаевной постоянно работали, детьми занимались наши матери. Нужно было их встретить из школы, накормить, отвести на занятия, сделать уроки. Все это непросто. Да и найти подходящего тренера было сложно. Но мы их отдали все-таки в фигурное катание. Старшая, Ольга, очень любила разбегаться и падать на живот, а младшая, Анна, трепетно относилась к своему здоровью и боялась рисковать. В общем, их катание довольно быстро закончилось.
Беседовала Валентина Карелова
– Как произошло ваше знакомство с фигурным катанием?
– Я посмотрел фильм «Серенада Солнечной долины» и был поражен увиденным. Причем никак не мог поверить, что все, что там показано, было исполнено вживую, считал, что это киношные трюки, а не мастерство спортсменов. Однако безумно захотелось самому научиться исполнять различные
элементы. А в 1945 году впервые увидел фигуристов на льду. В Ленинграде на стадионе «Динамо» проходил матч трех стран по скоростному бегу на коньках, а в перерывах выступали фигуристы. Находясь под впечатлением, записался в специализированную секцию и с тех пор не расстаюсь с фигурным катанием.
– Известно, что на протяжении долгих лет вы увлекались еще и парусным спортом.
– Конечно, кататься на коньках и ходить под парусом – совершенно разные вещи, но в целом никаких сложностей не испытывал. Зимой – коньки, летом – парус и гребля. Я был пятикратным чемпионом Ленинграда, призером разных международных регат, даже призером чемпионата мира. С ностальгией вспоминаю времена, когда парусный и гребной спорт пользовались в Ленинграде бешеной популярностью. Бывало, едешь на машине по Приморскому шоссе и все бело – лодки, спортсмены, любители. А сейчас – пустота. Разве что на катере кто-то прокатится.
– Своя лодка у вас была?
– Нет, никогда. Спорт был государственным, все было доступно, лодки нам выдавали в клубе. Но, естественно, за ними нужно было ухаживать, доводить до ума, что-то придумывать, мастерить. Чтобы построить мачту, налаживали контакт с профессиональными мастерами, и пара бутылок водки решала все проблемы. Но многое делал и своими руками, я ведь успел поработать и слесарем, и токарем, а основная моя профессия – стеклодув, изготавливал из стекла сложнейшие конструкции.
– В паре с Майей Беленькой вы стали первыми советскими фигуристами, выступившими на чемпионате Европы в Париже...
– Да, это был 1956 год. Но после поездки в душе остался неприятный осадок. Наши спортивные руководители, были абсолютно слабы в вопросах международных правил, так что даже не уточнили, на какой площадке пройдут соревнования. В Союзе уже были крытые хоккейные площадки, и мы наивно полагали, что для фигуристов они точно такие же. А во Франции соревнования проводились на велодроме. Он был на четыре метра короче и уже наших катков. Но даже потренироваться не успели, корректировали программу прямо по ходу выступления, чтобы не удариться о бортик. Также для нас в новинку стала разминка, когда на лед выезжают сразу несколько пар. Мы буквально шарахались от всех в разные стороны. В общем, могли бы выступить намного лучше, если бы владели информацией, но у нас ее не было. А на следующий чемпионат мира отправили других фигуристов, так как наши результаты признали неудовлетворительными. Таким образом мы и завершили карьеру.
– И начали успешную тренерскую жизнь.
– В фигурном катании есть какая-то странная тенденция: ни один великий фигурист не смог стать таким же великим тренером. Я не раз об этом размышлял. Думаю, это связано с тем, что чемпионы, тренируя, передают опыт, основанный на личном восприятии, они подходят к этому процессу со своими мерками, что совершенно неверно. Ведь нужно исходить из того материала, который есть, искать новые приемы.
– Почему в последние годы вы перестали работать с членами сборной России?
– Потому что не согласен с новой системой судейства, с теми изменениями в требованиях, которые произошли. На мой взгляд, исчезла сама суть фигурного катания. Систему придумали, чтобы убрать субъективность из нашего спорта, но что мы получили в итоге? Набор математических коэффициентов? Объективности этого не добавило. Если в прошлом ты знал судей, видел, кто и какие оценки ставит, то сейчас все зависит от двух технических специалистов и контролера. Мне кажется, это порочная система. И она мешает развиваться фигурному катанию как искусству, теряется стимул к творчеству. Раньше большую роль играли тонкости, например, как в во всей композиции смотрится элемент, насколько близко друг к другу вращаются партнеры. А сегодня это неважно. Зато авторы проекта увековечили свои имена в фигурном катании как революционеры.
– Но вы по-прежнему тренируете.
– Люблю свою работу, и если кто-то просит помочь, не отказываю. Однако теперь занимаюсь в большинстве своем с детьми.
– Неужели интересно трудиться без высоких спортивных целей?
– С детьми работать проще, особенно если им нравится кататься. У известных фигуристов со временем появляется уверенность в том, что они великие и знают все лучше тренера. Мне часто приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы не поддаться этому влиянию, отстаивать свою правоту. В паре Людмила Белоусова – Олег Протопопов Людмила была великолепной исполнительницей, никогда не спорила, всегда старалась понять идею программы и исполнить замысел на льду. В свою очередь, Олег не так хорошо катался, был слабее партнерши, зато отлично чувствовал, как правильно принять необходимую позу, и замечательно смотрелся, когда мы тренировались на полу. Поэтому в программах Олег старался все подстроить таким образом, чтобы ему было удобно. Иногда это приводило к долгим и серьезным спорам.
Непросто работалось и с парой Тамара Москвина – Алексей Мишин. Алексей был отличным исполнителем, всегда меня поддерживал, а Тамара любила «повыступать». В такие моменты Мишин подходил к партнерше, тихонько похлопывал по плечу и говорил: «Тамарочка, если Игорь Борисович будет говорить сплошную чушь и мы ее будем исполнять, то от этого будет в тысячу раз больше пользы, чем от того, что мы будем стоять, ругаться и размахивать руками». Алексей вообще всегда отличался мудростью.
– Когда Тамара Николаевна начала тренировать, вы, как коллеги, часто спорили?
– Мы, как правило, тренировали разных спортсменов. Хотя некоторые от меня переходили к ней. Например, Олег Васильев, будучи одиночником, катался у меня, а когда встал в пару с Еленой Валовой, перешел к Тамаре. Я считаю, что нельзя служить двумя господам, поэтому тренер должен быть один. Особенно если взгляды на работу, как у нас, разные. Но мы старались не спорить, не критиковать и не обсуждать работу друг друга.
– Расскажите, как вы сделали Тамаре Николаевне предложение руки и сердца?
– Как давно это было... Есть анекдот: внук спрашивает у дедушки: «А ты помнишь, как в первый раз поцеловал бабушку?» – «У – ууу...» – отвечает дед. Так и я. Мы вместе трудились, достигали каких-то результатов. Вот это нас естественным путем и сблизило.
– Почему ваши дочери не пошли по стопам родителей и не стали заниматься фигурным катанием?
– Мы с Тамарой Николаевной постоянно работали, детьми занимались наши матери. Нужно было их встретить из школы, накормить, отвести на занятия, сделать уроки. Все это непросто. Да и найти подходящего тренера было сложно. Но мы их отдали все-таки в фигурное катание. Старшая, Ольга, очень любила разбегаться и падать на живот, а младшая, Анна, трепетно относилась к своему здоровью и боялась рисковать. В общем, их катание довольно быстро закончилось.
Беседовала Валентина Карелова
