Культура
Тимур Бекмамбетов: «В Голливуде я делал вид, что все знаю»
18 сентября
Создатель «Дозоров» – «Ночного» и «Дневного», фильмов «Особо опасен» (с участием Анджелины Джоли), «Ирония судьбы. Продолжение» сегодня являет собой образ весьма успешного продюсера. Пример тому – мультипликационная полнометражная картина «9», созданная совместно с Голливудом. Сопродюсером Бекмамбетова выступил известный американский режиссер Тим Бертон, снявший «Бэтмена», «Суини Тодд», «Чарли и шоколадная фабрика». За неделю проката в Америке и России фильм, имеющий бюджет в 25 миллионов долларов, уже успел собрать около 20 миллионов. В США, правда, доходы от проката мультбастера как минимум в пять раз превысили сборы в наших кинотеатрах.
– Тимур Нуруахитович, один и тот же фильм «Девять» и в Америке, и в России? Или это две разные версии?
– Две разные. Русская отличается ясностью, понятностью и глубиной самой драмы, в первую очередь благодаря сценарию Дмитрия Глуховского. Версия англоязычная больше жанровая, это история про погони, про монстров. Наши герои – девять тряпичных кукол – никогда не были людьми, их создал ученый, но когда случилась глобальная катастрофа на Земле, он вдохнул в них душу. И они стали наверстывать недоделанные людьми дела, пытаться исправить совершенные ошибки, смогли прочувствовать, что такое честь и предательство, корысть и благородство, и в итоге спасли мир от чудовищной власти машин. Добавили русской тональности и актеры, озвучивавшие персонажей: Константин Хабенский, Валерий Золотухин, Геннадий Хазанов, Владимир Турчинский, телеведущая Тутта Ларсен, а также шоумен Александр Пушной.
– Как работалось с Тимом Бертоном? Не подминал своим авторитетом?
– Нет, мы были двумя равноправными действующими режиссерами и являлись первой аудиторией для сценариста и начинающего режиссера фильма Шейна Эккера (отталкиваясь от короткометражки он и стал делать фильм «Девять») – на нас выверялись многие моменты, ходы, сюжетные повороты. У нас был настоящий вахтенный метод с Бертоном. Когда я занимался фильмом «Особо опасен», он готовился к съемкам «Суини Тодд». Мы были очень довольны тем, что можем объединить усилия и подменить друг друга. У Бертона нет комплексов, и потому нам работалось очень легко. Легкость, компромиссность всегда присущи состоявшимся людям. Встречались мы, кстати, с Тимом не так часто – раз 20–25 за все четыре года работы над фильмом.
– Вы первый российский продюсер, который работает в Голливуде. Вы там чему-то научились? Было желание привнести туда свое?
– Я делал вид, что я все знаю. Но на самом деле это была для меня школа. Пока в России никто делать это не умеет, я имею в виду трехмерные мультипликационные фильмы для большой аудитории. Я благодарен судьбе, что свела меня с Шейном, Бертоном, еще тремя продюсерами фильма: Джинко Готохом, Джимом Лемли, Марси Ливайном. Надеюсь, новые знания, технологии мы сможем применить в России. Идея привнести свое в Голливуд – да, была. Чем я отличаюсь от голливудских режиссеров? Только тем, что я представитель другой культуры. Вот этим я и интересен. Почти уверен, что в свое время «Ночной дозор» смог оказать влияние на современное американское массовое кино, внес туда серьезные, даже философские темы. Что такое добро и зло, чем оборачивается для других желание кого-то властвовать над чужими судьбами. И мой фильм «Темный рыцарь» про это.
– В лицах кукольных персонажей из фильма «Девять» столько жизни, столько эмоций, мимика очень живая. Как вообще было решено сделать их именно такими – тряпичными, с биноклями вместо глаз?
– Мультик – это пародия на жизнь и пародия на большое кино. Бесспорно, у Шейна не было задачи придумать каких-то совершенно новых, ни на кого не похожих персонажей – в постмодернистском мире блуждают старые идеи, которые можно перелицовывать множество раз, использовать штампы, образы. Надо сделать эти образы узнаваемыми, наделить реалистичными черточками, и тогда зритель сможет полюбить этих персонажей. Помните, как у Резо Габриадзе – куклы вдруг начинают причесываться – и возникает щемящее чувство правды и жизни. Эти девять маленьких человечков сотворены из того, что осталось после нас. Шейн ходил на свалку, подбирал там старые лампы, какую-то аппаратуру и из всего этого создавал образы, характеры, добавляя к шитым их костюмам металлические причиндалы. На самом деле все эти куклы чем-то похожи на самого Шейна мимикой, какими-то характерными деталями. Они сделаны с юмором и самоиронией – и копируют серьезные дядькины истории.
– Получается, к спасению куклами мира от катастрофы не надо относиться серьезно?
– Почему же? Если мы смеемся, это не значит, что мы одновременно не переживаем какие-то очень сильные и очищающие нас чувства. Ведь не важно, что этого не было на самом деле и что никто таким образом не спасал мир, главное – заронить семя тревоги, волнения за нашу общую на Земле судьбу.
– А что вас лично наиболее удручает в нашем мире?
– То, что мы все более и более срастаемся с машинами, с бездушными механизмами, когда мы без них уже не можем жить – и без мобильников, и без телевизоров, и без компьютеров. Оказывается, 70 процентов детей у нас в России не представляют себе жизни без мобильных телефонов. Они готовы отказаться от самой вкусной еды, но только не от средств связи. Сегодня многие люди страдают такой зависимостью, если любимую технику у человека отбирают, начинаются ломки, как у наркомана или алкоголика. Да я и сам такой – пользуюсь двумя мобильными телефонами, отключаю их только по необходимости. И как только сажусь за руль машины, чувствую, что мне чего-то не хватает. Берусь за мобильный телефон и начинаю названивать знакомым. Интернет я включаю через минуту после утреннего пробуждения, боясь, что пропущу важную информацию. Наверное, потому и фильм этот снял – всегда ведь снимаешь только про себя.
– Но вы же согласитесь, что утопия – прожить без техники, мы не вернемся в каменный век. Машины уже никуда не убрать…
– Да. Потому и надо бить тревогу. Это как предупреждение: нужно быть осторожнее с машинами – думать о том, что мы создаем, что порождаем. А главное, нужно бороться с машиной в себе. Сюжет «Девяти» построен так, что главный герой, наивный и трогательный персонаж Девятый, борется с машинообразным обществом, в которое попал – в группу человечков, которые действовали безвольно, не имея собственного мнения, боялись всего и безоглядно подчинялись своему руководителю. Мы и в реальной жизни уже перешли эту грань: машины живут сами по себе и начинают себя защищать. Это опасно.
– На какую аудиторию рассчитан фильм «9»?
– На всякую. Но по проведенным исследованиям наибольшую любовь персонажи вызвали у детей 8-12 лет. Объясняется просто: наши герои ведут себя именно так, как дети такого возраста, – они ничего не боятся и в отличие от взрослых безрассудно бросаются на выручку другу.
– Будете ли снимать продолжение двух первых «Дозоров»? Выйдет ли «Сумеречный дозор»?
– Боюсь планировать – может ничего не состояться. Карта не ляжет, и все! Могу сказать про «Черную молнию» – готовится выйти в прокат под Новый год и будет бороться с «Аватаром» Джеймса Кэмерона.
– Не боитесь проиграть?
– Уже нет. В России есть великое достояние – наш зритель. Он у нас умный, а мы к нему часто высокомерно относимся. Если кино сделано с любовью к зрителю, к нашим насущным проблемам, то американцам нас по большому счету не перегнать. Просто пока мы делаем слишком мало усилий в этом направлении, и достойные фильмы можно пересчитать по пальцам.
Беседовала Елена Добрякова
– Тимур Нуруахитович, один и тот же фильм «Девять» и в Америке, и в России? Или это две разные версии?
– Две разные. Русская отличается ясностью, понятностью и глубиной самой драмы, в первую очередь благодаря сценарию Дмитрия Глуховского. Версия англоязычная больше жанровая, это история про погони, про монстров. Наши герои – девять тряпичных кукол – никогда не были людьми, их создал ученый, но когда случилась глобальная катастрофа на Земле, он вдохнул в них душу. И они стали наверстывать недоделанные людьми дела, пытаться исправить совершенные ошибки, смогли прочувствовать, что такое честь и предательство, корысть и благородство, и в итоге спасли мир от чудовищной власти машин. Добавили русской тональности и актеры, озвучивавшие персонажей: Константин Хабенский, Валерий Золотухин, Геннадий Хазанов, Владимир Турчинский, телеведущая Тутта Ларсен, а также шоумен Александр Пушной.
– Как работалось с Тимом Бертоном? Не подминал своим авторитетом?
– Нет, мы были двумя равноправными действующими режиссерами и являлись первой аудиторией для сценариста и начинающего режиссера фильма Шейна Эккера (отталкиваясь от короткометражки он и стал делать фильм «Девять») – на нас выверялись многие моменты, ходы, сюжетные повороты. У нас был настоящий вахтенный метод с Бертоном. Когда я занимался фильмом «Особо опасен», он готовился к съемкам «Суини Тодд». Мы были очень довольны тем, что можем объединить усилия и подменить друг друга. У Бертона нет комплексов, и потому нам работалось очень легко. Легкость, компромиссность всегда присущи состоявшимся людям. Встречались мы, кстати, с Тимом не так часто – раз 20–25 за все четыре года работы над фильмом.
– Вы первый российский продюсер, который работает в Голливуде. Вы там чему-то научились? Было желание привнести туда свое?
– Я делал вид, что я все знаю. Но на самом деле это была для меня школа. Пока в России никто делать это не умеет, я имею в виду трехмерные мультипликационные фильмы для большой аудитории. Я благодарен судьбе, что свела меня с Шейном, Бертоном, еще тремя продюсерами фильма: Джинко Готохом, Джимом Лемли, Марси Ливайном. Надеюсь, новые знания, технологии мы сможем применить в России. Идея привнести свое в Голливуд – да, была. Чем я отличаюсь от голливудских режиссеров? Только тем, что я представитель другой культуры. Вот этим я и интересен. Почти уверен, что в свое время «Ночной дозор» смог оказать влияние на современное американское массовое кино, внес туда серьезные, даже философские темы. Что такое добро и зло, чем оборачивается для других желание кого-то властвовать над чужими судьбами. И мой фильм «Темный рыцарь» про это.
– В лицах кукольных персонажей из фильма «Девять» столько жизни, столько эмоций, мимика очень живая. Как вообще было решено сделать их именно такими – тряпичными, с биноклями вместо глаз?
– Мультик – это пародия на жизнь и пародия на большое кино. Бесспорно, у Шейна не было задачи придумать каких-то совершенно новых, ни на кого не похожих персонажей – в постмодернистском мире блуждают старые идеи, которые можно перелицовывать множество раз, использовать штампы, образы. Надо сделать эти образы узнаваемыми, наделить реалистичными черточками, и тогда зритель сможет полюбить этих персонажей. Помните, как у Резо Габриадзе – куклы вдруг начинают причесываться – и возникает щемящее чувство правды и жизни. Эти девять маленьких человечков сотворены из того, что осталось после нас. Шейн ходил на свалку, подбирал там старые лампы, какую-то аппаратуру и из всего этого создавал образы, характеры, добавляя к шитым их костюмам металлические причиндалы. На самом деле все эти куклы чем-то похожи на самого Шейна мимикой, какими-то характерными деталями. Они сделаны с юмором и самоиронией – и копируют серьезные дядькины истории.
– Получается, к спасению куклами мира от катастрофы не надо относиться серьезно?
– Почему же? Если мы смеемся, это не значит, что мы одновременно не переживаем какие-то очень сильные и очищающие нас чувства. Ведь не важно, что этого не было на самом деле и что никто таким образом не спасал мир, главное – заронить семя тревоги, волнения за нашу общую на Земле судьбу.
– А что вас лично наиболее удручает в нашем мире?
– То, что мы все более и более срастаемся с машинами, с бездушными механизмами, когда мы без них уже не можем жить – и без мобильников, и без телевизоров, и без компьютеров. Оказывается, 70 процентов детей у нас в России не представляют себе жизни без мобильных телефонов. Они готовы отказаться от самой вкусной еды, но только не от средств связи. Сегодня многие люди страдают такой зависимостью, если любимую технику у человека отбирают, начинаются ломки, как у наркомана или алкоголика. Да я и сам такой – пользуюсь двумя мобильными телефонами, отключаю их только по необходимости. И как только сажусь за руль машины, чувствую, что мне чего-то не хватает. Берусь за мобильный телефон и начинаю названивать знакомым. Интернет я включаю через минуту после утреннего пробуждения, боясь, что пропущу важную информацию. Наверное, потому и фильм этот снял – всегда ведь снимаешь только про себя.
– Но вы же согласитесь, что утопия – прожить без техники, мы не вернемся в каменный век. Машины уже никуда не убрать…
– Да. Потому и надо бить тревогу. Это как предупреждение: нужно быть осторожнее с машинами – думать о том, что мы создаем, что порождаем. А главное, нужно бороться с машиной в себе. Сюжет «Девяти» построен так, что главный герой, наивный и трогательный персонаж Девятый, борется с машинообразным обществом, в которое попал – в группу человечков, которые действовали безвольно, не имея собственного мнения, боялись всего и безоглядно подчинялись своему руководителю. Мы и в реальной жизни уже перешли эту грань: машины живут сами по себе и начинают себя защищать. Это опасно.
– На какую аудиторию рассчитан фильм «9»?
– На всякую. Но по проведенным исследованиям наибольшую любовь персонажи вызвали у детей 8-12 лет. Объясняется просто: наши герои ведут себя именно так, как дети такого возраста, – они ничего не боятся и в отличие от взрослых безрассудно бросаются на выручку другу.
– Будете ли снимать продолжение двух первых «Дозоров»? Выйдет ли «Сумеречный дозор»?
– Боюсь планировать – может ничего не состояться. Карта не ляжет, и все! Могу сказать про «Черную молнию» – готовится выйти в прокат под Новый год и будет бороться с «Аватаром» Джеймса Кэмерона.
– Не боитесь проиграть?
– Уже нет. В России есть великое достояние – наш зритель. Он у нас умный, а мы к нему часто высокомерно относимся. Если кино сделано с любовью к зрителю, к нашим насущным проблемам, то американцам нас по большому счету не перегнать. Просто пока мы делаем слишком мало усилий в этом направлении, и достойные фильмы можно пересчитать по пальцам.
Беседовала Елена Добрякова
