«Рядом с Чеховым даже Толстой провинциал»
Очередное заседание Писательского клуба, посвященное Антону Павловичу Чехову, прошло в Институте русской литературы Российской академии наук. В беседе приняли участие главный научный сотрудник Пушкинского Дома доктор филологических наук Наталия Грякалова и профессор Санкт-Петербургского университета, доктор филологических наук, известный литературовед, член Союза писателей Санкт-Петербурга Игорь Сухих, прозаик Дмитрий Каралис и корреспондент «НВ» Алина Циопа.
Дмитрий Каралис (Д.К.): Именно наш город стал для Чехова литературной колыбелью. В конце 1885 года издатель юмористического журнала «Осколки» Лейкин за свой счет привез молодого автора в Петербург, поселил в своей роскошной квартире, дал выезд в пару лошадей, снабдил билетами во все театры и две недели показывал столицу. Чехов был буквально ошеломлен приемом, удивлен свалившейся на него славой и пришел в ужас, ощутив небрежность своих прежних текстов. В столице он переменил свое отношение к раннему писательству. Первый рассказ, напечатанный в суворинской газете «Новое время», был подписан уже не псевдонимом, а настоящей фамилией. Так читающая Россия распрощалась с автором юморесок Антошей Чехонте и узнала писателя Антона Чехова. Чехов считается «непетербургским» писателем (декорации северной столицы лишь вскользь упоминаются в его произведениях), но какие-то следы Антон Павлович все же оставил в нашем городе?
Наталия Грякалова (Н.Г.): В Литературном музее Пушкинского Дома хранятся рисунок Репина, запечатлевший Чехова на заседании «Литературного общества», портрет работы Кравченко, гравюры, семейные фотографии, шаржи, карикатуры, есть личные вещи писателя – чернильница, кошелек, значок счетчика Всероссийской переписи населения 1897 года. Но, несомненно, наибольшую ценность представляют хранящиеся в рукописном отделе Пушкинского Дома письма Чехова к издателям, общественным деятелям и литературным приятелям, например Леонтьеву-Щеглову, с которым он был дружен. Письма необычайно интересны и вносят живые черты в хрестоматийный облик Чехова – добропорядочного человека и интеллигента до мозга костей, который уже сложился в массовом сознании. Чехов практически не писал статей, не выступал с литературными манифестами, считается, что он был аполитичен, но письма показывают, что он был человеком страстным, заинтересованным.
Игорь Сухих (И.С.): Чехов написал чрезвычайно много писем, их в 30-томном академическом собрании около 4 тысяч, 12 томов. И еще около 2 тысяч известно, но до нас они не дошли. Они дают психологический портрет, неожиданный облик Чехова. Если бы кто-то из чеховедов сделал двухтомную или однотомную выборку «Чехов в письмах», это была бы необычайно увлекательная книга.
Н.Г.: Есть такой замысел.
Д.К.: В декабрьском номере журнала «Нева», который, кстати, весь посвящен Чехову, председатель Чеховской комиссии РАН Владимир Катаев признается, что «до сих не издано полностью все, что вышло из-под пера Чехова». Освоены не все архивные материалы самого писателя и его окружения, не полностью изданы записные книжки. Самый же большой пробел – многочисленные купюры в десятках писем. В то же время письма Чехова, изданные за рубежом, печатаются без ложностыдливых умолчаний. Один из примеров – книга английского автора Дональда Рейфилда «Жизнь Антона Чехова». В этом же номере «Невы» замечательная публикация нашего собеседника – Игоря Сухих – «Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа». Игорь Николаевич, это ваш ответ Рейфилду?
И.С.: Дональд Рейфилд очень интересный чеховед-провокатор, он пропахал многие архивы. Его книга с энтузиазмом читается широкой аудиторией и с не меньшим энтузиазмом и скептицизмом обсуждается большинством критиков. Я смотрю на его труд глазами простого читателя и вижу биографию эротомана, человека, больного чахоткой, измученного своей многочисленной семьей, которую он тащил на плечах и не решался бросить. Рейфилд говорит: я хотел показать вам, дорогие читатели, не русского святого интеллигента, а обычного человека.
Н.Г.: Для русской традиции характерно обожествление интеллигента, и в данном случае Чехов оказался очень подходящей фигурой. Вот вы говорили: «эротоман», «больной», «тянул на себе семью», а разве он не тянул на себе семью? Разве у него не было сложных отношений с женщинами? Разве он не посещал публичные дома? Все это так!
И.С.: Если пишется биография человека, главным смыслом жизни которого было посещение публичных домов, чахоточная болезнь и висящие на спине родственники, то совершенно непонятно, каким образом и почему этот человек успел написать
30-томное собрание сочинений. Это Чехов, ставший классиком русской и мировой литературы, или кто-то другой? Конечно, небезынтересно будет узнать, что Чехов не просто ходил по публичным домам, но общался с японкой в экспериментально-сравнительных целях. Если этот эпизод органично включается в общий контекст – это одна история. А делать сенсацию из чеховской биографии, – все равно что подглядеть в щель в бане, а потом бегать по улицам и хвастаться, что прекрасно знаешь классика.
А.Ц.: В этом же «чеховском» номере «Невы» публикуется отрывок из сценария Виталия Мельникова
«Львы, орлы и куропатки» о любовных отношениях Чехова с молодой писательницей Авиловой.
И.С.: Я с интересом жду этот фильм. Мне кажется, весь сценарий строится на мифе. Скорее всего, никакого настоящего романа с Авиловой, в отличие от очень сложных психологических отношений с Ликой Мизиновой, у Чехова не было. Этот роман Лидия Алексеевна придумала через много лет, романтически переигрывая свою жизнь.
А.Ц.: Чехова читают и ставят по всему миру. Чем же Чехов так привлекателен для западного человека, далекого от российской реальности?
И.С.: Да, Чехов стал одним из «большой тройки» нашей литературы. Человек, окончивший гимназию даже на острове Пасхи, твердо знает, что в России были Пушкин, Достоевский, Чехов. Московский журналист Александр Минкин, бывший театральный критик, сказал, что главные статьи нашего экспорта вовсе не нефть, не газ, а 10 килограммов книг: два романа Толстого, три романа Достоевского и четыре пьесы Чехова. Если искать самую общую формулу популярности писателя, я бы процитировал Сергея Довлатова. Пытаясь распушить хвост перед американскими славистами, он на одной конференции в 1980-е годы сказал: рядом с Чеховым даже Толстой кажется гениальным провинциалом. «Крейцерова соната» – это провинциальный шедевр. Потому что и музыка, и этот ревнивец – это все очень русские мотивы. А Чехов медленно раскачивает маятник супружеской жизни от идиллии к драме. Весь Чехов – это то, как он ее полюбил – она его не любит. Или наоборот: они полюбили друг друга, поженились и были несчастливы. Этот сюжет можно перевернуть: «Они полюбили друг друга и не поженились». Глобальное – проходит. А вот это раскачивание маятника – «ушла, повернувшись, в другую комнату, а потом пришла требовать» – интересно всем.
Д.К.: У меня такое ощущение, что у Чехова не было резких высказываний относительно людей. Они могли быть оценочные, но злых высказываний как интеллигентный человек он себе не позволял.
Н.Г.: В мемуарах современников сохранился образ человека мягкого, терпимого, не всегда настаивающего на своем мнении. Но вместе с тем он твердо отказывался от решений, которые могли осложнить его жизнь. Сколько раз Чехов был на грани брачных предложений и уходил от них – то ли не был уверен в истинности чувств, то ли не хотел терять свою писательскую свободу. Резко не высказывался, но всегда поступал так, как считал нужным, отшучивался, нередко обижая близких людей.
И.С.: Да, Чехов был деликатен и терпим к людям. Но часто был резок, когда шла речь о тенденциях, о структурах, об учреждениях и так далее. Про Сахалин он напишет, что наши замечательные реформы 1860-х годов ничего не дали для улучшения положения каторжных. Или пишет: «Не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную и фальшивую... Я верую в отдельных людей». Такого рода резких суждений у Чехова довольно много.
А.Ц.: То есть он был человеком компромисса?
И.С.: До тех пор, пока речь не шла о важных вещах. Когда Лика Мизинова упрекнула его, дескать, ваши грезы значат для вас больше, чем отношение к женщине, он очень резко написал, что «вы, дорогая моя, не знаете, что вы прочирикали, вы не знаете всей тяжести, всей мучительности этого высасывающего труда». Или знаменитое письмо брату Николаю (с недавно восстановленными вставками) – резкое, переходящее в грубость, когда он пытался вернуть его на путь истинный. Вот кто был истинный гуляка – Николай. Он умер в 1888 году, пропив, прогуляв свой незаурядный талант.
Д.К.: За Чеховым не числится каких-то грязных или компрометирующих историй. Его реальный образ, мне кажется, совпадает с тем представлением об интеллигенции, которое складывается из прочтения его произведений.
И.С.: В одной своей работе я перечисляю два десятка «не» – того, чего Чехову нельзя применить. Чехов не страдал от безответной любви, не ссорился с царями, не стрелялся на дуэлях, не служил в армии, не сидел в тюрьме, не был на каторге… Чехов построил свою жизнь как доказательство какой-то нравственной теоремы, он самому себе доказывает, что можно быть талантом и заниматься делом, не общаясь с царями, не хлопоча о судьбах народа. И при этом ощущение такое, что о нуждах городского образования Таганрога он заботится больше, чем о семье. Он покупает в Париже книги для библиотек, он строит школы, он завещает сестре, чтобы после ее смерти все его доходы отошли на нужды городского образования в Таганроге. За несколько месяцев до того, как он отправится в Баденвайлер и умрет там, пытается устроить сына какого-то малознакомого человека в Московский университет. Приехав от Толстого, он пишет брату: «К Толстому пришел некий слепец, ты не можешь уконопатить его в какой-нибудь приют?» Если издать «малые дела» Чехова списком, то получится еще несколько томов. Это огромная часть его биографии!
Н.Г.: Чехов был удивительно работоспособен.
И.С.: Я всегда говорю своим студентам: сколько томов за сорок четыре года написал Чехов? Попробуйте – причем не на компьютере, а ручкой – просто исписать столько бумаги. «Дама с собачкой», может быть, не состоится, но что-нибудь обязательно получится.
тем временем в таганроге…
Человек в футляре и Каштанка стали памятниками
На родине писателя в Таганроге открыли памятник герою рассказа Чехова «Человек в футляре». Автор двухметровой бронзовой фигуры – ростовский скульптор Давид Бегалов. Он изваял худощавого человека в очках с зонтиком, который идет, сопротивляясь ветру. Место для установки выбрано без каких-либо споров – рядом с гимназией Чехова – там, где работал преподаватель, послуживший прототипом главному герою Беликову.
Скульптура стала уже третьей в городе, созданной по рассказам Чехова. У парка отдыха установлена египетская пирамида – мотивом послужил рассказ «Каштанка». На городской набережной можно встретить «Роман с контрабасом». А весной 2010 года в Таганроге появится еще одна скульптура по рассказу «Толстый и тонкий».
в америке…
«Палата № 6» уже не борется за «Оскар»
Картина Карена Шахназарова «Палата № 6» претендовала на получение самой престижной кинонаграды мира «Оскар» как лучший иноязычный фильм. Шансы были реальные. Во всяком случае, американский зритель выстраивался в длинные очереди в кинотеатрах, чтобы попасть на эту картину. Зрителя привлекало соединение времен. Вот Москва 2007–2008 годов, современные люди, а диалоги остались те же, что и в повести Чехова 1892 года, убеждающие – в нынешнем мире существует та же тоска по прошлому, которую испытывали и чеховские герои.
На днях стало известно, что члены Американской киноакадемии, отобрав десять картин, в шорт-лист претендентов картину «Палату № 6» не включили.
в германии…
Письма Книппер и Чехова звучат в гостинице
В Баденвейлере (курортный город на юге Германии, где лечился и умер Чехов) открыт единственный на Западе музей русского писателя. Носит он название «Чеховский салон». Это достаточно креативное место, где происходит общение по поводу просмотра театральных чеховских спектаклей, семинары, читаются спецкурсы по Чехову, изучается русский язык. Вход в «Чеховский салон» бесплатный и круглосуточный, так что общение с писателем происходит и днем, и ночью.
А по вечерам в гостинице «Рёмербад» баденвейлерский «Литера-театр» дает спектакли. Актеры гримируются прямо в гостиничном номере. И читают письма Ольги Книппер и Антона Чехова. Выбор места неслучаен – именно в этой гостинице остановились супруги, приехав на курорт.
в петербурге…
Театры скрестили шпаги на «Дуэли»
В ноябре-декабре 2009 года в Санкт-Петербурге прошел Всероссийский театральный фестиваль «Дуэль», посвященный 150-летию со дня рождения А.П. Чехова. Были представлены спектакли крупнейших театральных центров России: Екатеринбурга, Казани, Красноярска, Москвы, Перми, Новосибирска, Петербурга и Ульяновска. Фестиваль проходил в виде творческой дуэли – театры представляли две версии чеховских пьес.
Совершенно полярными оказались петербургские постановки «Иванова» – одна была осуществлена в «Таком театре» Александром Баргманом, а другая – в Небольшом драматическом театре Львом Эренбургом. Зрителям было интересно сравнить двух «Дядей Ваней» – вахтанговский вариант Римаса Туманиса и спектакль американца Андрея Щербана, который тот поставил в Александринке. Провинция в этой «Дуэли» также сумела доказать, что успешно конкурирует со столицами.
в москве...
Письмо писателя пройдет экспертизу на подлинность
Вчера в Доме-музее А.П. Чехова Государственного литературного музея в Москве глава Роспечати Михаил Сеславинский торжественно вручил оригинал письма, написанного Антоном Чеховым искусствоведу Никодиму Кондакову, в руки директора архива Санкт-Петербургского филиала РАН Ирине Тункиной. Правда, письмо Ирина Владимировна подержала в руках лишь несколько минут и тут же передала представителю Росохранкультуры России.
– Так как письмо было некогда украдено из Фонда Кондакова, требуется проведение экспертизы на предмет подлинности документа, – сказала корреспонденту «НВ» Ирина Тункина. – В случае подтверждения оригинальности письма оно перейдет в архив Санкт-Петербургского филиала РАН.
Никодим Павлович Кондаков был историком византийского и древнерусского искусства, академиком Санкт-Петербургской академии наук, действительным членом Санкт-Петербургской академии художеств. С Чеховым он познакомился в 1898 году в Ялте. Известны девять писем Чехова Кондакову 1900–1902 и 1904 годов.
Подготовила Елена Добрякова
Текст подготовили Дмитрий Каралис и Алина Циопа. Фото Евгения Лучинского.