У Петербурга появилась своя нефть

 

Корреспонденты «НВ» увидели, как добывается и перерабатывается черное золото

У Петербурга до недавнего времени не было своих «классических» сырьевых компаний, таких, чтобы отвечали всем прописанным в учебниках канонам, то есть имели многомиллиардные обороты, свои месторождения, трубопроводы, заводы и комбинаты, автозаправки, заграничные филиалы. Теперь есть одна – «Газпром нефть». Правда, знаем мы о ней намного меньше, чем о своих родных, привычных питерских заводах и верфях: знаем, что она является крупнейшим налогоплательщиком Петербурга, главным спонсором «Зенита» и что у нее есть сеть фирменных заправок. А как она живет, работает, чем, образно говоря, дышит? Для ликвидации этого информационного пробела компания «Газпром нефть» пригласила журналистов в ознакомительную поездку, показав свои владения и открыв «тайны» бизнеса. Да и вообще, всем нам интересно воочию увидеть, как обстоят дела у тех самых сырьевиков, о которых столько говорят с трибун…

…Начали мы с месторождений. Оказывается, «Газпром нефть» имеет лицензии на разработку недр в 11 регионах – в том числе на Чукотке, в Якутии, в Охотском и Беринговом морях. К тому же у нее есть «дочки» в Сербии и Южной Америке. Южная лицензионная часть Приобского месторождения под Ханты-Мансийском, куда нас привезли, – одно из ключевых месторождений «Газпром нефти» и представляет собой около сотни «кустов» скважин, которые днем и ночью выдают на поверхность черное золото. Всего 950 уходящих в землю на солидную глубину – не меньше двух с половиной километров – добывающих скважин, погруженных в нефтеносный пласт. Добыча нефти кажется вполне тривиальным делом – сплошная автоматика, если не знать, что «кусты» построены на насыпной территории, отвоеванной у бескрайних болот. Зимой температура здесь достигает 40 градусов мороза, а летом – 40 градусов жары. К неприятностям в теплое время года добавляется и гнус – миллионы кровососущих комаров и мошек. К тому же нефтяники не знают ни выходных, ни праздников – и в новогоднюю ночь кто-то обязательно находится на месторождениях, следя за показаниями приборов.

Впрочем, мы сюда приехали не за романтикой, а для познания нефтяной экономики, которая в нашу рыночную эпоху,  увы, на первом месте. В душах самих нефтяников романтика, которая двигала первопроходцами Западной Сибири в 1960–1970-е годы, осталась. Это мы поняли, поговорив с людьми о зарплатах. Они здесь вовсе не космические – у начинающих нефтяников зарплата сопоставима с работниками в сфере обслуживания, к тому же часть этой зарплаты – северные надбавки. Правда, питание здесь бесплатное, также бесплатно людей доставляют домой после месячной вахты. Плюс другие достоинства работы в солидной компании – соцпакет, стабильность и понимание, что в трудную минуту тебя не бросят. Но, повторим, едут сюда люди не только за деньгами. Важен психологический момент: принадлежать к профессиональной касте нефтяников, тем более работать на нефтепромысле, – это престижно. Нефтедоллары для бюджета, топливо для наших машин и самолетов – все это добывается руками этих людей. Причем добывается непросто.

Как объяснил корреспонденту «НВ» Игорь Зуевский, зам­начальника управления добычи нефти и газа предприятия «Газпромнефть-Хантос», качество нефти на этих болотных полях далеко не лучшее. Если оценивать по школьной пятибалльной системе, то ей нужно ставить двойку. То, что появляется на поверхности из скважин, нефтью назвать нельзя – это «скважинная жидкость». Помимо собственно нефти, в ней много воды, попутного газа, механических примесей... Поэтому путь этой субстанции лежит на установку подготовки и перекачки нефти (УППН), где все лишние компоненты удаляются. И только после этого ее можно направлять в трубу «Транснефти». А вот у конкурентов из Персидского залива нефть без всякой подготовки на пятерку.

«Газпромнефть-Хантос» постоянно работает над минимизацией влияния своей деятельности на окружающую среду. К примеру, в 2008 году на «Приобском» был запущен уникальный комплекс по утилизации отходов бурения. Раньше породы, вытащенные на поверхность буром, собирали в специальных «шламовых амбарах». А сейчас – закачивают их обратно под землю. Когда через много десятков лет добыча нефти здесь прекратится (разведанных запасов на этом месторождении – 4 миллиарда баррелей, при нынешних темпах добычи их хватит на 100 лет), потомкам останется не брошенная промышленная площадка, а почти нетронутая сибирская равнина. Недаром Министерство природных ресурсов РФ по итогам 2008 года признало этот проект лучшим в номинации «Природоохранные технологии».

Еще одна экологическая новинка – в декабре была запущена первая очередь газотурбинной электростанции, работающей на попутном газе. Она, конечно, отчасти себя окупает, выдавая 48 МВт электрической мощности (в конце 2010 года планируется запуск второй очереди, и ее мощность возрастет до 100 МВт). Но главное все же экологический эффект: бесцельное сжигание попутных газов вносило свой вклад в развитие парникового эффекта. А сейчас с помощью этого газа вырабатывается электроэнергия, соответственно, теплоэнергетический баланс планеты улучшается.

Правда, стоят все эти мероприятия дорого. Одна только станция обошлась в 2,4 миллиарда рублей. Плюс – система экологического мониторинга, в том числе подземных вод. А цены-то на нефть на мировом рынке общие, поэтому приходится искать какие-то технологические ноу-хау, чтобы удешевить процесс.   

– Мы работаем по прогрессивной технологии: под большим давлением – 500 атмосфер – в нефтеносном пласте создается трещина, она заполняется искусственным керамическим песком «проппант», – приводит пример Зуевский. Поэтому после гидроразрыва пласта приток нефти к скважине увеличивается на порядок. Это позволяет нам на месторождении, которое ранее считалось нерентабельным, с трудно извлекаемыми запасами, довести добычу нефти до 9 миллионов тонн в год.

 Понятно, что работать с такими технологиями может не всякий. Образ вахтовика-«бича», умеющего держать в руках разве что гаечный ключ, когда-то давно придумали писатели. На «Приобском» даже среди рядовых операторов немало людей с высшим образованием. Сюда идут, например, после окончания Российского государственного университета нефти и газа имени Губкина – это престижное учебное заведение, расположенное в Москве (наш питерский Горный институт тоже кует кадры для нефтегазовой отрасли, но в основном геологов).

Сибирские нефтепромыслы, людей, которые там работают, их особый менталитет можно описывать долго, но вернемся к экономике. О качестве сибирской нефти (которое влияет и на ее цену) мы уже сказали. Осталось посмотреть, как она превращается в бензин. Часть нефти с «Приобского» идет по трубе за границу, другая часть – на один из крупнейших в стране Омский НПЗ (нефтеперерабатывающий завод), принадлежащий «Газпром нефти».

Этот НПЗ, которому через полгода исполнится 55 лет, имеет настолько большое значение для страны, что американцы при разработке своей ядерной доктрины включали его в список 12 приоритетных целей – считая, что его уничтожение серьезно подорвет экономику и обороноспособность страны. Такое «внимание» дорогого стоит.

Впрочем, Омский нефтеперерабатывающий завод и без этого заслуженно считается одним из главных (а по многим показателям – и лучшим) подобным предприятием в России. В год он может перерабатывать до 19,5 миллиона тонн нефти, к тому же он лидирует и по глубине этой переработки –

86,6 про­цента. Среди его продукции – практически все, что может быть произведено из нефти: высокооктановые бензины, дизельное топливо, авиационное горючее, битумы, сырье для нефтехимической промышленности, в том числе расположенных по соседству завода синтетического каучука и шинного производства. Отдельная «дочка» компании занимается на той же территории производством моторных масел (до 200 тысяч тонн в год).

Учитывая плачевное состояние петербургских дорог, мы не могли не поинтересоваться – когда в Омске начнут делать такой битум, чтобы асфальт на его основе был «вечным»?

– К сожалению, качество битума зависит не только от нас, – ответил Дмитрий Храпов, главный специалист-технолог управления главного технолога Омского НПЗ. – Большее значение имеет правильность технологии его транспортировки и использования. Но мы сейчас перешли на круглогодичное производство этого материала (раньше делали его только летом) – выпускаем 700 тысяч тонн в год. Дорожники берут его охотно. Закупили новую линию для производства битумных эмульсий. Скажите, что вам нужно – сделаем все.

Но что важнее всего для характеристики этого предприятия, хотя выглядит НПЗ как целый город – со своими улицами, кварталами и даже несколькими автобусными маршрутами, работают здесь всего 3,5 тысячи человек. Для современного предприятия численность – это ключевой показатель. Если мало людей, значит, достигнут высокий уровень автоматизации. Много автоматики – значит, обеспечивается высокое качество продукции при минимуме издержек.

В Омске давно поняли, что в нынешнем веке станками должны управлять чипы, а не станочники-универсалы. Эту политику нам показали на примере нового комплекса изомеризации бензина (то есть повышения его октанового числа) мощностью 800 тысяч тонн в год. Комплекс будет запущен в августе. Признаться, сначала мы в это не поверили – на стройплощадке возведен, кажется, только каркас огромного производства. Но потом, узнав, что в сентябре прошлого года здесь вообще еще ничего не было, оценили темпы. Да и зачем руководству завода было бы перед нами лукавить? Сказали то, что у них в планах. А их здесь нарушать не принято.

– Установка полностью российская – это редкость, – с гордостью пояснил нам Дмитрий Храпов. – Из промежуточного продукта – бензина с октановым числом 62 – мы будем получать 92-й – основу всех российских бензинов. Параллельно придется выпускать и 80-й – ведь у нас в стране огромный парк устаревших машин, которые нуждаются в таком топливе.

Но самое важное, что управлять огромным производством будут всего несколько человек. В объединенной операторной, открывать которую в феврале приезжал лично Дмитрий Медведев, за толстыми стенами (на случай пожара или других непредвиденных обстоятельств) стоят компьютеры, на экранах которых можно видеть мельчайшие детали технологического процесса. Система управления – японская, в России, к сожалению, ничего подобного пока не выпускают.

Людей на НПЗ, повторим, сравнительно немного, поэтому и зарплаты у них самые высокие в регионе (среди промышленных предприятий – конечно, с банками не сравниваем).

Европейские экологические стандарты топлива уже дошли до Сибири. Сейчас завод выпускает моторное топливо стандарта Евро-2, а с 2011 года перейдет на стандарт Евро-3. Впрочем, не за горами уже Евро-4 и 5 – об этом нам сказали на заводе.

Местный бензин пользуется популярностью в Сибири и на Урале за счет качества и невысокой цены. Проезжая в автобусе мимо заправок разных компаний, мы, как любой автомобилист, сравнивали цены – на заправках «Газпром нефти» они были ниже. Нас, жителей мегаполиса, низкие цены невольно настораживают, но после поездки на завод мы уже знали, в чем тут секрет – в минимизации издержек, в автоматизации и новых технологиях. К слову, в Сибири полно дорогих машин, особенно японских. Их хозяева предпочитают, как мы видели, именно омский бензин.

Конечно, Омский НПЗ обеспечивает в первую очередь рынок Урала и Сибири. В Новосибирскую область топливо качают по трубе, в другие регионы везут по железной дороге или танкерами по Иртышу. Само собой – с соблюдением всех экологических требований – на топливном терминале все автоматизировано и даже бензиновые пары утилизируются.

Но было бы странно, если бы «Газпром нефть» не развернула сеть своих заправок в городе, где она сейчас прописана, то есть в Петербурге – нужно же держать марку и поддерживать конкуренцию на рынке северной столицы. В Санкт-Петербург топливо поступает с собственных заводов «Газпром нефти», расположенных в европейской части России, – Ярославского и Московского НПЗ, куда доставляется сибирская нефть.

Этот краткий пересказ впечатлений от поездки по предприятиям петербургского новосела – «Газпром нефти» – не может сделать эту компанию такой же знакомой нам, как, к примеру, Кировский завод или «Адмиралтейские верфи». Но надеемся, времени, чтобы лучше ее узнать, впереди много.

 

Владимир Владимиров, Илья Снопченко. Ханты-Мансийск, Омск – Петербург