Вера Глаголева: «Я умею режиссировать жизнь»
В кино она начала сниматься случайно – на оказавшуюся на «Мосфильме» вчерашнюю школьницу обратили внимание в съемочной группе фильма «На край света» и предложили роль Симы. Затем была Надя в картине «Враги» по Горькому… Глаголева снималась много и успешно. Не получившую специального образования актрису заметил великий Анатолий Эфрос и даже пригласил в Театр на Малой Бронной, но она отказалась... Глаголева не училась режиссуре, но снятые ею картины – «Сломанный свет», «Заказ», «Чертово колесо» – высоко оценены не только зрителями, но и критиками. Последняя работа – «Одна война» – удостоилась Гран-при фестиваля «Виват кино России!». И еще двух десятков наград, пять из которых – международные.
Необычен уже сам сюжет картины: на северный остров, где в ссылке живут пять женщин, оказавшиеся во время войны на оккупированной территории и родившие от немцев, прибывает офицер НКВД, чтобы матерей отправить в лагеря, а детей – в детдома.
– Вера, вам не говорят о том, что вы сняли женское кино?
– Говорят. Но это и неплохо. Сценарий написан женщиной, картина снята женщиной. И разговор там о женщинах. Картина получилась чувственная, эмоциональная. Думаю, что фильм «А зори здесь тихие» – тоже женский, потому что там про женские судьбы. Хотя он снят мужчиной-фронтовиком Станиславом Ростоцким. В зрительных залах на нашей картине я видела немало мужчин, которые утирали слезы. Кино для того и служит, чтобы будить чувства. И не важно, мужское кино или женское.
– Наверное, многие зрители упрекают в том, что вы сделали героинями картины этих женщин?..
– Знаю, что в интернете идет бурное обсуждение. Даже те, кто не видел фильм, нас обвиняют в том, что этой картиной мы порочим государство, нашу систему, что из женщин, продавшихся врагу, мы сделали героинь. Но что мне нравится в сценарии Марины Сасиной? Она сумела создать образы женщин живых, настоящих. Понимаешь и принимаешь их жизненные истории. Вот и демобилизованный с фронта капитан Карп Ничипорук, приглядывающий за сосланными женщинами, которого играет Александр Балуев, говорит: «Они настоящие, они наши, никакая грязь к ним не липнет». Как правило, это было насилие или вынужденная мера, чтобы спасти своих детей. Одна из героинь попадает в ссылку по доносу – она спасла русского летчика, от которого у нее ребенок. Другая по молодости влюбилась в немецкого солдата, который ненавидит войну – его отправили воевать, как и многих, против воли. Но вот недавно у меня брала интервью журналистка, которая рассказала, что поссорилась с мужем из-за моей картины. Он, человек продвинутый, образованный, сказал, что он на месте энкавэдэшника отпустил бы всех этих женщин, кроме одной – той, которая любила. Он осудил чистоту. Думаю, никто не имеет права осуждать этих женщин вообще – никого и ни за что. Кстати, от седовласых фронтовиков мы никогда ни на грамм никаких обвинений не слышали.
– Вам удалось добиться того, что в вашу историю верят, хотя наверняка сюжет придуманный...
– Сюжет, да, придуман, и история каждой женщины – тоже вымысел сценариста. Но сама ситуация реальна. Действительно существовали такие лагеря, вернее, колонии-поселения для женщин, которые родили от немцев. Поселения были даже в Арктике, на острове Диксон, к примеру. Сценарист Марина Сасина рассказывает, что была в Киеве на телевизионной программе, которую ведет Савик Шустер, и создатели ее откопали документ, адресованный неким маршалом Сталину: «Этих немчат надо забрать от матерей, придумать новые имена и фамилии, и чтобы они никогда больше не встретились. Это для них же будет лучше, потому что они забудут свое порочное вражеское прошлое». Вот это отношение нашего государства к этим женщинам, к этим детям. Помимо трагической ситуации жесткость нашего фильма подчеркнул северный пейзаж – снимали мы поселение в Карелии рядом с городом Питкяранта. Там были довольно спартанские условия.
– У вас очень хорошо играют дети – откуда они?
– Дети местные, питкярантские. Я сама их выбирала. Многие хотели сниматься, дети приходили и пяти- и шестилетние, хотя мы определили границу – до трех с половиной лет. Но главное, мы смотрели по лицам, чтобы были похожи на наших героинь. Леночка – это наша главная находка, основной наш персонаж – мама ее погибла, разбившись о камни. Леночка – та лакмусовая бумажка, которая возвращает майору НКВД его человеческую суть. Девочка растапливает сердце строгого начальника, и он отпускает матерей и детей с острова. Конечно, офицер при этом прекрасно понимает, что за этот шаг его расстреляют. Но он идет на него сознательно, и это тоже реальный факт.
– Питерская актриса Наталья Суркова среди матерей самая старшая по возрасту и, чувствуется, самая опытная. Как вы ее нашли?
– Я увидела Наталью в фильме Месхиева «Свои» – мне очень понравилась ее работа. Внешне закрытая, а внутри – такой мир глубокий! Наталья абсолютно точная в роли матери – все ее взгляды, и поведение, и оценки, и то, как смотрит на все, что происходит на этом острове. Мальчик Петя (по фильму Сережа) стал называть Наташу Суркову мамой сразу.
– У вас в картине играет ваша старшая дочь – Анна Нахапетова. Строить работу с дочкой труднее, чем с другими?
– Не труднее. Хорошо. Привычно. Это же не первая наша совместная работа. Она играла мою дочку в «Воскресном папе», потом в картине «С ног на голову». Мы там работали обе как актрисы. Однажды я уже была режиссером в картине «Сломанный свет», где мы обе играли. В «Одной войне» от Ани я чего хотела, того и добивалась – без снисхождения. Во благо картины и во благо роли. Она понимала это и не обижалась. Кстати, она уже давно сама мама, ей была понятна ее роль.
– Александр Балуев предстал в вашем фильме в новом амплуа…
– Я давно знаю Сашу, мы вместе играли и в «Маросейке, 12», в «Наследнице». Он действительно в жизни такой – добрый, великодушный, надежный, нежный душой, не такой бравый военный, которого мы видим обычно на экране. Мне нравится, когда актер не безразличен. Саша всегда сам находил моменты, которые ему позволяли докопаться до сути. И я точно знаю, что он работал не на сопротивлении.
– Сейчас иногда война становится развлечением – снимают анимацию, боевики, придумывают компьютерные игры. Вы считаете, это нормально?
– Думаю, это запрещенные ходы. Недавно Кшиштоф Занусси говорил по поводу «Бесславных ублюдков» Тарантино, что нельзя вот так трансформировать память о страшной трагедии мира. Что запомнит молодое поколение? Что появляются эдакие мстители, которые снимают скальпы… под веселую музыку.
– Это пародия…
– Но зачем на трагедии строить пародию? Бери любую вымышленную историю и строй. Без Гитлера. Есть те, кто сидел в лагерях смерти, у них на руках сохранились лагерные номера. Думаю, они не заслужили такой насмешки. Мне кажется, не стоит брать для пародий исторических персонажей, таких, как Сталин, Гитлер или Ленин.
– Как вы относитесь к появлению фильма Федора Бондарчука «Сталинград» в формате 3D?
– Если новые технологии использовать только как элемент развлечения, то это плохо. Но если в картине посыл точный и правильный, гуманистический, глубокий – тогда почему бы для привлечения внимания не применять новые технологии? В «Аватаре» ведь очень сильный и добрый посыл к миру.
– В вашей картине открытый финал. И нет уверенности, что все в итоге будет хорошо с этими людьми…
– Я считаю, что спасение матерей с детьми все-таки происходит, и лучше уж поплыть в глушь к староверам, чем быть разделенными со своими детьми. Если мы понимаем, что добро все-таки восторжествовало, то появляется надежда на то, что и наша планета будет спасена.
– Какие темы вас еще волнуют как режиссера?
– Как ни странно, тема войны настолько еще не раскрыта – я имею в виду войну не эпохальную, а некие человеческие истории, психологическую сторону войны, – что здесь еще пахать и пахать. Я вот когда-то думала, что «Список Шиндлера» Спилберга никто уже не сможет превзойти по гениальности. А вот ведь попадаются какие-то картины удивительные. Недавно меня поразила история еврейской семьи в картине венгерского режиссера Иштвана Сабо «Вкус солнечного цвета». Так что думаю, я обязательно вернусь к военной теме.
– А дома, в быту вы часто выступаете как режиссер?
– Безусловно. Я умею режиссировать свою жизнь и жизнь своих близких.
