Семен Спивак: «Режиссер играет не для зрителей»
Молодежный театр на Фонтанке завершает юбилейный сезон фестивалем «30 лет в кругу друзей». Двадцать из них театром руководит народный артист России Семен СПИВАК, которому вскоре исполняется шестьдесят.
– Семен Яковлевич, таким подарком, какой преподнесли вам, вряд ли кто-то еще из худруков и режиссеров может похвастаться – новое здание театра! Что человеку еще нужно для счастья? Есть прекрасный авторский театр, дочь – молодая преуспевающая актриса…
– Нужно, чтобы было здоровье. И чтобы приходило вдохновение. А оно приходит, как писал Пушкин, когда захочет. Вот, пожалуй, и все.
– К приходу вдохновения нужно быть готовым. Тут не дверь, а душу нужно держать распахнутой.
– Естественно. Есть замечательная восточная пословица: Бог садится на пустое место. Чтобы божественным мыслям не пришлось пробиваться сквозь твои какие-то мелкие бытовые мыслишки.
– Кстати, о бытовых мыслишках. «Невское время» писало о протечках у вас в квартире. Наверное, для полного счастья еще нужно, чтобы с потолка не капало?
– Наверное. У меня замечательная жена, и подобные проблемы она взяла на себя. А если говорить о нравственных проблемах, то я чувствую вину, правда, не очень понимаю, в чем именно, за то, что мои артисты получают не очень хорошие зарплаты. Вот что меня очень волнует, мучает.
– Это беда, наверное, а не вина.
– Да, беда, но виноватым-то я себя чувствую.
– И не знаете, как быть?
– Нет. Я пытаюсь что-то предпринимать. Например, время начала репетиций назначаю, чтобы артистам было удобно. Когда на час, когда на два, а то и вовсе после спектакля. Чтобы они могли сниматься в кино, участвовать в телевизионных проектах.
– Олег Табаков как-то признался, что нашел еще один способ зарабатывания театром денег. Если кинокомпания хочет, чтобы в картине снимались его артисты, пусть платит театру.
– У театра Олега Павловича Табакова мощные спонсоры. Это, во-первых. А во-вторых, МХТ входит в то немногочисленное число театров, которым дали президентский грант. Я считаю: замечательно, что артистам семи театров платят большую зарплату, но я думаю, что само по себе решение неверное – приказом назначить семь лучших театров. Прямо скажем: довольно странное решение. Антигуманное. Видно, консультантами были не очень сведущие в этом вопросе люди. Нельзя раз и навсегда решить, что в этом театре лучшие артисты и только хорошие спектакли. А все остальные театры пусть выживают!
– Недавно я беседовал с Галиной Вишневской, она говорила: а зачем так много театров? Пускай, мол, будет три-четыре государственных, а остальные – пусть выживают.
– Я очень уважаю Галину Павловну Вишневскую, но и она может ошибаться в своих суждениях и выводах. Мое мнение иное: лучше больше театров, чем ресторанов.
– Что же держит людей в вашем театре – при маленькой-то зарплате?
– Думаю, большая творческая составляющая. Это единственное, что может держать.
– Театр сейчас отнесли к сфере обслуживания. Нашу редакцию посетил один очень высокий чин и, отвечая на мой вопрос, раз семь или восемь повторил: культура обслуживает население…
– Вы себе представляете, допустим, Пушкина, который «обслуживает население»? Или Шостаковича? Я – нет.
– А еще произведения искусства не так давно причислили к продуктам! Вы можете назвать, извините, свои спектакли продуктом?
– Нет, не могу. Бред! Бред это! Я уверен, что, когда в моральном смысле человечество зайдет в тупик, вспомнят о культуре и бросятся ее возрождать. Мне кажется, недооценка культуры, искусства может вернуть человечество в библейские времена. Конфликт между духовным и материальным существовал всегда, но в наши дни он наиболее ощутим. Какое сейчас самое употребляемое слово? Деньги. Искусством заниматься стало непрестижно. Но такая точка зрения на культуру не только у нас в России. Наш театр гастролировал во Франции, Испании, Германии. И там культура финансируется «по остаточному принципу». Поэтому те, кто сейчас работает в театре, – настоящие подвижники.
– А ведь, кажется, каждому должно воздаваться по труду. Вот вы художественный руководитель театра, известного в мире, у вас роскошная квартира, у вас – особняк, у служебного входа в Молодежный лимузин припаркован, правда, я почему-то его не заметил…
– Нет, нет, нет – ни того, ни другого, ни третьего.
– Почему?
– Зарплата… У меня нет такого стремления – разбогатеть. Вы, наверное, знаете из истории, как хоронили Александра Македонского. В гробу просверлили две дырки и высунули руки полководца, покорившего половину мира, чтобы все видели: он ничего с собой взять не смог. Рано или поздно приходит понимание того, что прибавлять нужно не столько в материальном плане, сколько в духовном.
– Именно потому, что туда взять ничего невозможно, многие решают: надо брать здесь и сейчас.
– Каждый человек делает свой выбор, но, к счастью, так поступают далеко не все.
– Вы сказали, что во Франции, Испании, Германии культура финансируется по остаточному принципу. А многие народы, взять хотя бы Таиланд, Египет, не говоря уже об африканских племенах, прекрасно обходятся без театра…
– Я не большой специалист по названным вами странам, но я думаю, там очень сильная религиозная составляющая. По-настоящему религиозная. Она-то и держит эти страны. Я придумал такую домашнюю формулировку: есть религиозная форма поднятия души, а есть – светская. Так вот театр занимается душой человека на светском уровне. Еще Станиславский говорил: театр – это храм. И действительно, в каком-то смысле это так. Какие спектакли мы пытаемся делать у себя в Молодежном? Чтобы обязательно были свет, добро, любовь. Мы стараемся воздействовать на душу и поддерживать веру в хорошее. Что по нынешним временам крайне важно.
– Вы одним из первых, уж не знаю, в городе ли, в России, освятили театр…
– Это было в 93-м году. Мы репетировали «Грозу» Островского. Спектакль не шел. Я мучался, артисты мучались, и мы решили освятить театр. И – хотите верьте, хотите нет – на следующий день репетиции стали получаться.
– И что, с тех пор никаких сложностей?
– Сложности есть, но они не такие неразрешимые, как были на «Грозе». Я тогда понял, что такое светлый спектакль, что такое темный спектакль. Что такое живой спектакль, что такое мертвый спектакль. Я видел спектакли, которые меня убивали, правда, не в нашем театре. После одного такого спектакля я, человек вообще не пьющий, пришел домой и напился просто в стельку. Сейчас одна из основных театральных проблем – путаница между живым и мертвым. В мертвом театре очень много ума, в живом – чувства, дающего жизнь. Мы занимаемся живым театром, театром, который дает надежду.
– Кто ваш зритель? Название театра – «Молодежный»…
– Это название – историческое, не более того. Я не думаю, что в театре должен быть какой-то возрастной адрес. Замечательный итальянский режиссер Джорджо Стрелер написал книгу «Театр для людей». Вот мы – театр для людей. Зритель у нас разновозрастной – как в семье. Есть люди взрослые, есть старшие, младшие братья и сестры. Зал – как единая семья, в конце спектакля – точно.
– А зрители сейчас пишут письма режиссерам?
– Я получаю очень много писем. Недавно получил письмо от нашего зрителя Сергея Вепрева, который пишет: «Мне очень нравится ваш театр, ваши постановки и ваша творческая манера в целом. Малопонятным для меня образом вы создаете атмосферные спектакли внешне легкие и ненавязчивые, но с тонкой психологией и философским подтекстом. Смесь эта – гремучая и оттого действенная. Полагаю, именно таким должен быть театр».
– Профессия у вас не публичная. Режиссер всегда за кулисами. Хотелось ли вам или, может, хочется до сих пор выходить на сцену не только на поклонах?
– Традиция петербургской театральной школы заключается в том, что режиссер первые два года учится как артист. И это, мне кажется, очень важно. Чтобы работать с артистом, надо знать его профессию изнутри. Когда учился в институте, я много играл. Мне нравилось играть, я хотел играть, думал, что актерская профессия – моя. Но потом это ушло. Сейчас тяги играть нет. Хотя на репетиции я все время играю. Я даже придумал определение, кто такой режиссер. Это артист для артистов. Это человек, который играет не перед зрителями, а перед артистами.
– Я знаю, что вы снялись в картине Александра Строева «Игра онлайн». Как вы себя чувствовали на съемочной площадке в подчинении у вашего актера?
– Очень хорошо. Мне кажется, у нас в театре все артисты разбираются в режиссуре. Потому что, прежде чем начинать строить спектакль, мы анализируем пьесу. Для режиссера очень важно умение артиста анализировать пьесу.
– О чем бы вам самому хотелось сказать в преддверии тройного юбилея?
– Я благодарен судьбе за то, что живу в Петербурге. За то, что у меня удивительная семья – жена и дочка. За то, что у нас в театре замечательный коллектив, который является еще одной моей семьей.
