Твой дом – тюрьма?
Почему петербургские суды не торопятся отправлять осужденных под домашний арест
В апреле 2010 года вступило в действие постановление правительства, которым в качестве меры наказания осужденным предусмотрен домашний арест. Однако за минувшее с тех пор время суды Петербурга еще ни разу не вынесли подобного вердикта. Многие связывают это с тем, что в УФСИН до сих пор не поступили электронные браслеты, с помощью которых можно отслеживать перемещения осужденных. Так ли это и как относятся к домашнему аресту сотрудники уголовно-исполнительной инспекции и осужденные, выясняли корреспонденты «НВ».
За два последних месяца в Петербурге вынесено 12 приговоров, в которых мера наказания так или иначе связана с ограничением свободы. С некоторыми оговорками такое наказание можно назвать домашним арестом. Хотя, по мнению сотрудников УФСИН Петербурга, между домашним арестом и ограничением свободы есть существенная разница. Домашний арест – это мера досудебного следствия и может применяться в том случае, если подозреваемого необходимо оградить от ненужных контактов, но помещать в СИЗО не имеет смысла. В некоторых случаях домашний арест может быть применен и в качестве меры наказания. Например, осужденный отбывает основной срок в местах заключения, а какой-то небольшой отрезок времени проводит под домашним арестом: это необходимо для того, чтобы понять, как он будут себя вести на воле.
Ограничение свободы как мера наказания в принципе очень схоже с условным осуждением и отличается от него тем, что условное осуждение – некий испытательный период, который в любой момент может закончиться реальным сроком. Правда, при условном наказании существование осужденного ничем не ограничивается. А при ограничении свободы существует целый спектр разнообразных запретов.
Надо заметить, что сотрудники УФСИН еще и сами не до конца разобрались с этими нововведениями. Да и «техническая» неготовность УФСИН очевидна. Попробуй проконтролируй человека, которому суд запретил выходить из дома, без специальных технических средств! Не приставишь же к каждому осужденному круглосуточного соглядатая! На бумаге можно написать все что угодно. Но наказание должно быть соотнесено с техническими возможностями контролирующих служб. И наши суды, к счастью, не настолько оторваны от реальности, как разработчики прогрессивных законодательных актов.
Впрочем, с такой постановкой вопроса согласны не все. Наталья Сибирева, начальник отдела по руководству уголовно-исполнительной инспекции УФСИН по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, считает, что такая мера, как домашний арест, редко применяется только лишь потому, что суды к ней еще не привыкли.
– Думаю, что отсутствие электронных браслетов не играет решающей роли при вынесении приговоров, – говорит Сибирева. – Скорее всего, для судов это тоже новая мера наказания, и они еще не совсем с ней освоились. Есть у нас браслеты или нет – вопрос для суда второстепенный.
Похожую позицию занимает и Дмитрий Бородкин – единственный из двенадцати осужденных к ограничению свободы. Он не только согласился дать интервью корреспонденту «НВ», но и снялся в небольшом телесюжете, показанном на канале 100 ТВ.
– А я вообще против электронных браслетов! – категорически заявил Бородкин. – Во-первых, это унизительно. Во-вторых, браслет может увидеть кто-то из знакомых. Тогда меня перестанут уважать…
24-летний осужденный набит противоречиями, как филипповская булка изюмом. Дима спортсмен (несколько лет назад он даже выиграл региональные соревнования по кикбоксингу), но это не помешало ему схлопотать срок за хранение наркотиков. Впрочем, по словам Бородкина, наркотиками он никогда не баловался, а с шестью граммами гашиша в кармане попался совершенно случайно. Под утро возвращался из компьютерного клуба и обнаружил валяющийся на асфальте пакет с «травкой». Поднял и машинально сунул в карман. А буквально через несколько шагов его остановил наряд милиции. Одним словом, каскад случайностей…
– А почему нам никогда в жизни не «посчастливилось» найти на улице пакет с гашишем? – интересуемся у Бородкина.
– Да вы, когда идете, наверное, под ноги не смотрите! – простодушно ответил он.
Невский райсуд приговорил Дмитрия Бородкина к ограничению свободы сроком на 6 месяцев. Приговором Дима вполне доволен. Хотя, храня верность духу противоречия, тут же замечает, что наши законы слишком «мягки». У Дмитрия Бородкина своеобразное отношение к чести. Выросший в многодетной семье (в семье Бородкиных три брата и сестренка; мама пять лет назад умерла, а отец пропал без вести еще раньше), он заметно дорожит своей репутацией. К примеру, никто из друзей о полученном им сроке не знает. Об этом не знает даже любимая девушка.
– Но, давая интервью газете, ты обрекаешь себя на известность!
– А мои друзья газет не читают! – ухмыляется Дима. – Так что я ничем не рискую…
По мнению Сергея Аброничева, начальника уголовно-исправительной инспекции Фрунзенского района, ситуация с осужденным Бородкиным вполне типична.
– Для таких, как Бородкин, наказание в виде «ограничения свободы» настоящее благо, – говорит Сергей Юрьевич. – Бородкин живет в привычном кругу, общается с друзьями, хотя и ограничен в своих перемещениях. Он дисциплинирован, установленный режим не нарушает и, мне кажется, сделает правильные выводы.
Кстати, надевать на Бородкина электронные браслеты Сергей Аброничев считает нецелесообразным.
– Электронные браслеты – вещь дорогостоящая, и их нужно применять с умом, – объясняет Аброничев. – Да и Бородкин – осужденный не того масштаба, чтобы наблюдать за ним с помощью электронных средств слежения.
Действительно, браслеты – удовольствие не из дешевых. Поначалу эксперимент с их введением в России полностью оплачивало европейское сообщество. Выделенная сумма составила 1,5 миллиона евро. Браслеты заказали в Израиле, и стоили они в районе 2000 долларов за штуку. К слову сказать, в морозы они тут же выходили из строя, а все названия улиц и населенных пунктов были исключительно на… иврите. Сейчас за дело взялись отечественные умельцы. Три города – Москва, Екатеринбург и Пермь – борются за выгодный заказ. Говорят, что в настоящее время цена браслета колеблется в районе 300 долларов. Много ли это или мало, сказать трудно. Слишком много факторов надо учитывать: материал, простоту применения, стоимость обслуживания, ремонта и пр. и пр. Так что на выходе может получиться совсем иная сумма.
По некоторым данным, количество осужденных, которым в ближайшее время предстоит надеть электронные браслеты, колеблется в районе 40 тысяч. Если умножить эту цифру на те самые триста долларов, сумма выйдет нешуточная.
Разумеется, наш бюджет стерпит. Так же как терпит бесконечные запуски пресловутой «Булавы».
– А не надо ничего выдумывать, – размышляет Сергей Аброничев. – Нужно просто сесть и посчитать, что выгоднее – содержать человека в условиях заключения в течение нескольких лет, оплачивать ему свет, газ, воду, крышу над головой, содержать охрану, искать работу. И на выходе получить закоренелого уголовника с массой связей в криминальном мире. Или же надеть на человека электронную «штуковину», пусть и не слишком дешевую, и дать возможность работать, учиться, обслуживать самого себя, не вырывая из привычной среды.
– Преступников надо наказывать более сурово! – уверен осужденный Дмитрий Бородкин. – Тогда и порядка в стране больше будет…
– Но тогда и тебя надо бы наказать построже, – предлагаем мы.
– Я – другое дело! – улыбается Дима и расслабленной походкой направляется в сторону родного дома.
за и против
«Уголовники посмеиваются над экспериментом»
Противники применения электронных браслетов в России утверждают, что наши заключенные его не оценят.
– Это неплохое изобретение для Запада, где подавляющее большинство граждан являются законопослушными, – считает петербургский психолог Анатолий Бакин. – Но для нашей страны, где закон никогда не уважали, подобный эксперимент может выйти боком. Тем более что у нас очень высок уровень коррупции, и есть опасения, что деньги, выделенные на эксперимент, попросту разворуют. На мой взгляд, чтобы подобное новшество заработало, необходимы длительные испытания на ограниченной территории – лет пять, не меньше. Нужно тщательно оценить все недостатки и достоинства нововведения. И только после этого, учтя проблемы и устранив их, проект можно запускать. А без этого браслеты остаются всего лишь фетишем, не более того.
Такой же позиции придерживается писатель и сценарист Федор Крестовый, проведший за решеткой 12 лет.
– В уголовной среде над экспериментом посмеиваются, – говорит Крестовый. – Недавно разговаривал с одним из своих знакомых, имеющим богатый тюремный опыт. Он говорит, что «открыть» замок браслета и перепрограммировать его для наших зэков, среди которых немало технически грамотных людей, плевое дело. К тому же ношение браслетов не может оградить арестанта от употребления наркотиков и от контактов с подельниками по мобильному телефону. Мы во всем пытаемся подражать Западу, и это зачастую оборачивается выброшенными на ветер деньгами. Да и что делать с теми, кого наручники не остановят? Опять сажать? Так в чем тогда смысл новшества?
«Можно свести количество контролеров к минимуму»
Среди работников УФСИН, которые имели опыт обращения с электронными наручниками, отношение к ним самое благожелательное. Так, начальник петербургского УФСИН Игорь Потапенко, возглавляя в свое время УФСИН по Воронежской области, принимал участие в эксперименте по их внедрению.
– Да, определенные проблемы были, – соглашается Игорь Васильевич. – И технического, и организационного порядка. Так как использовались браслеты израильского производства, то вся документация была на иврите. Иногда ломались ремешки, да и расстегнуть их было несложно. Но плюсов куда больше. Во-первых, осужденные оставались в привычной среде, работали и отдыхали, общались с родственниками и друзьями. В психологическом плане это очень важный момент. Да и экономически это выгодно: участники эксперимента работали в поле, а это 7000 гектаров. Представляете, сколько нужно контролеров? А так мы свели их количество к минимуму. Применение браслетов позволило разгрузить тюрьмы. Вы же знаете, наши изоляторы переполнены. А сегодня в воронежских изоляторах уже появились свободные места.
Геннадий Евдокимов, Максим Попов
