Януш Вишневский: «Писатели всегда несчастны»

 

Автор романа «Одиночество в сети» не признает переводов, но при этом не удивлен, что популярен именно в России

Известный польский писатель Януш Леон Вишневский вновь посетил Петербург. Целью визита стали не встречи с читателями, не заключение сделок или знакомство с достопримечательностями – кумир женщин и «золотая жила» издателей приехал в Россию… совершенствоваться в познаниях русского языка. Чтобы оценить Достоевского «по-настоящему»

– Итак, Януш, на каком языке будем разговаривать?
– Думаю, я уже вполне гожусь для беседы на русском языке. За эти три недели я неплохо попрактиковался, так что готов к бою. Если вдруг я начну делать ошибки и вы меня совсем не будете понимать, переключимся на английский. Я свободно владею тремя языками: польским, английским и немецким. Теперь еще и русским, как видите.

– Почему вы решили учить русский и как это происходит в Петербурге? У вас есть свой учитель?
– Я начал учить русский еще в детстве. По понятным политическим причинам. Но между эпохой, когда я говорил по-русски, и 2007 годом, когда я приехал в Россию по приглашению издательства «Азбука», прошло тридцать лет. Конечно, я многое забыл, но теперь наверстываю упущенное. Изучение языков – это в принципе моя страсть, мое самое большое увлечение. А русский язык особенный, он для меня почти родной. Потому что поляки и русские очень похожи, мы эмоциональны, непредсказуемы, чувствительны, спонтанны. Мы отличаемся от других народов. И я не удивлен, что так популярен именно в России. Еще бы! Ведь у меня славянская душа! Я очень рад, что у меня появилось время подучить русский. Сейчас я занимаюсь в группе в Международной школе иностранных языков на углу Инженерной и Садовой улиц. Каждый день по четыре часа. А потом делаю домашние задания. Так что уроки съедают все время. Это очень хороший интенсивный курс. В группе четыре человека, и я весьма прилежный ученик.

– Что, по-вашему, самое сложное в русском языке?
– Ударения! Ваши ударения просто невыносимы: пИсать и писАть, зАмок и замОк. Не могу! Это невозможно запомнить. У меня постоянно такое ощущение, что я могу в любой момент сморозить полную чушь. Зато теперь будет стимул читать русскую литературу в оригинале. Должен признаться, что я постыдно мало читаю. Из современных русских писателей знаю только Акунина, а из классиков много перечитывал Достоевского. Спросите меня, кто мне больше нравится, Толстой или Достоевский, – и я скажу: Достоевский! Так вот теперь я, слава Богу, смогу оценить его по-настоящему. Не признаю переводы. Если читать, то только в оригинале.

– А как же переводы ваших собственных книг? Их тоже не признаете?
– Это другое дело (смеется). Мне очень повезло с моим первым переводчиком. Я знаю, что Леонид Цывьян был выдающейся личностью. После его перевода «Одиночества в сети» русские читатели писали мне письма, восторгаясь его текстом. Он дал мне шанс войти в русскую культуру, и я ему безмерно благодарен. Я страшно хотел с ним познакомиться и во время первого визита в Россию в 2007 году просил издательство устроить нам встречу, но Цывьян, увы, скончался до моего приезда. С Юрием Чайниковым я знаком. Он заканчивал перевод «Любовницы», начатый Цывьяном, и вроде бы неплохо справился.

– Чем вы еще увлекаетесь, помимо языков?
– Писательством (смеется). Как ни странно, я до сих пор не научился воспринимать писательство как работу, профессию. Для меня это отдых, любимое занятие, самовыражение. Что угодно, только не профессия. Профессионально я всегда занимался химией и физикой. У меня докторская степень, я пишу научные труды, но устаю от этого и переключаюсь на лите ратуру. В какой-то момент я осознал: я всегда говорил о том, что знаю, а не о том, что чувствую. И литература позволила мне раскрыться в плане чувств.

– Где-то я у вас об этом уже читала…
– Наверняка! И знаете, что это значит? То, что я всегда говорю правду!

– Вы очень много пишете. Российский читатель чуть ли не каждый сезон получает новую книгу Януша Вишневского. Скорость не отражается на качестве?
– У меня действительно очень мало времени, и некоторые свои творения я сам воспринимаю критически. Например, когда я создавал книгу «Между строк», я никак не успевал сдать ее в срок, отсюда, конечно, многие недостатки. Но у меня есть один секрет. Я веду рубрику о сексе, отношениях, науке и любви в популярном женском журнале «Пани», и мои статьи собирают в сборники. Поэтому «Интимная теория относительности», «Молекулы эмоций» и «Зачем нужны мужчины?», строго говоря, не книги, а сборники статей.

– По критической части понятно. А любимчики среди собственных книг у вас есть?
– Я всегда больше всего трясусь над последней книжкой. Последний роман как маленький ребенок, за него переживаешь, о нем забоишься, его хочется приголубить. Сейчас у меня главный ребенок – это роман «Бикини». Очень эмоциональная книга. По степени накала чувств сродни «Любовнице». Вообще, если бы меня привели в магазин и попросили представить Януша Вишневского одной книгой, я бы сказал: «Прочитайте «Любовницу».

– Вы написали с десяток книг о любви. Не думали над тем, чтобы попробовать себя в новом жанре?
– Нет. Я писал фельетоны, короткие рассказы, сказки, научные труды, публицистику. Но любовные истории самый благодарный материал. Потому что его покупают и потому что в конечном счете все мы стремимся испытать любовь. Дети, подростки, взрослые, старики – все жаждут любви. Как правило, любовную лихорадку приписывают женщинам, и, как следствие, моя основная аудитория – женщины. Но я пишу свои книги, чтобы их прочитали мужчины. Можно сказать, что я стараюсь помочь мужской половине человечества найти путь к сердцу женщины. Журналисты все время спрашивают, как я умудряюсь писать от лица женщины, а я отвечаю, что это несложно, если досконально знать ее молекулярное строение.

– Журналисты, наверное, и впрямь не дают покоя. А есть какой-нибудь вопрос, который вам еще не задавали, но на который вы хотели бы ответить?
– Знаете, мне задавали разные вопросы, в том числе и личные. Но почему-то никто не спрашивал, счастливый ли я человек.

– Януш Вишневский, вы счастливый человек?
– В последнее время я чувствую себя намного более счастливым, чем раньше. Это не связано с писательством. Это связано с моей частной жизнью.

– А писателю обязательно быть счастливым?
– Наоборот. Писатели всегда несчастны. Счастливые люди занимаются совсем другими делами. А вот несчастные с удовольствием засоряют библиотеки. Но в данный момент я скорее счастлив. Спасибо, что спросили!

 

Беседовала Анастасия Петрова. Фото Интерпресс.