От молока одни убытки

После публикации в «НВ» результатов экспертизы молочной продукции корреспондентов нашей газеты пригласили на молочный завод, сотрудники которого посетовали, что производить натуральные продукты сегодня невыгодно

Поводом для визита в ЗАО «Племенной завод Приневское» послужили неутешительные результаты экспертизы купленного в одном из магазинов города творога «Приневский» в рамках спецпроекта «Что мы едим?» («НВ» от 23 июня). Эксперты не смогли установить, что стало причиной зашкаливающего содержания в продукте дрожжей и завышенной кислотности – нарушение технологии производства заводом или условий хранения продавцом. Ознакомившись с публикацией в нашей газете, руководители предприятия пригласили корреспондентов «НВ» к себе в гости, чтобы объяснить, почему их продукция оказалась столь низкого качества.

Мы проезжаем мимо загонов для скота, где коровы совершают ежедневный моцион, и въезжаем на территорию хозяйства «Приневское». Предприятие расположено на границе Петербурга и области, сразу за вантовым мостом. Созданное в 1930-е годы как подсобное для ТЭЦ-5, хозяйство «Красный Октябрь» занимало 2,5 тысячи гектаров, но город наступает – и площадь сократилась в

2 раза. Интересно, что учредителями завода стал сам коллектив совхоза.

Молочный завод – маленький, но гордый. Здесь перерабатывают всего 20 тонн молока в сутки: на других заводах Петербурга и области эта цифра как минимум в 10 раз больше. При этом рентабельность животноводства практически нулевая: коров не режут только из чувства патриотизма и надежды на то, что все когда-нибудь образуется. Фактически отрасль живет за счет успеха других направлений деятельности хозяйства – выращивания грибов, овощей, цветов, продажи семян и так далее. Но качеством своей продукции на молочном заводе гордятся: сотрудники «Приневского» – единственные производители, которые обратились в газету после публикации материала «Вы думаете, что едите творог и сметану», хотя результаты экспертизы развесной молочной продукции оказались шокирующими.

 – Когда имеешь дело с весовой продукцией, очень сложно найти крайнего. Мы всегда храним образцы каждой партии до истечения срока годности, чтобы можно было удостовериться в качестве. Мы же производим натуральный, живой продукт без консервантов – его нужно хранить очень бережно, иначе испортится. Достаточно засунуть в творог грязную ложку – и начнутся процессы брожения. То же произойдет, если оставить молочный продукт на два часа без холодильника. Даже если потом поставить на холод, будет поздно. К сожалению, есть недобросовестные продавцы, которые этих элементарных условий не соблюдают, – рассказывает начальник цеха переработки молока Владимир Гельбер. – А есть и те, кто просто закупает у нас продукцию, чтобы получить документы и бренд, но потом продают под этим именем совсем другой продукт.

Завод сотрудничает с небольшими магазинами, потому что в крупные торговые точки пробиться не так-то просто. Качество товара – последнее, что интересует владельцев сетевых магазинов.

– Входной бонус – от 3 до 18 процентов, а у нас рентабельность 3 процента! При этом платеж отсроченный: 10 дней мы им отво-

зим товар и только после этого получаем деньги за первую партию товара. А комбикорма, упаковку и другие материалы мы должны закупать прямо сейчас, и поставщики никаких отсрочек не дают, – продолжает рассказ Владимир Гельбер. – При этом штрафы в сетях огромные, и они еще хотят возвращать непроданный продукт обратно. А если мы пытаемся вписать в договор штрафы за несвоевременную разгрузку продуктов, из-за чего товар может пропасть, и своевременный расчет за поставленную продукцию, то они на это не соглашаются.

Мы отправляемся на экскурсию по заводу. Он совсем небольшой – несколько цехов, склад-холодильник и кабинеты для сотрудников. В первом зале что-то бурлит и пенится в огромных ваннах из сияющей жести. Оказывается, это адыгейский сыр. Он мягкий, хранится недолго, а по вкусу и консистенции напоминает творог. В чанах молоко нагревается до 85 градусов. В результате молочный белок собирается в твердые комочки, которые сотрудники завода ловко вылавливают дуршлагом. А после распределяют по разноцветным ковшикам, солят и придают нужную форму. Скоро сыр остынет и затвердеет. Его упакуют, взвесят и отправят в магазин. Мягкий козий сыр делается сходным образом. В следующем зале в металлических бочках пастеризуется молоко и сквашивается кефир. Здесь же, тоже в ваннах, но еще большего размера, варится творог. Следующий цех – упаковочный. Молоко разливают по коробкам или пакетам в среде, где нет бактерий, чтобы оно дольше хранилось. Интересно, что у многих покупателей существует стойкое отвращение к упакованной молочной продукции. Между разливным молоком и молоком в пакете они всегда выбирают первое. Производителей это огорчает.

– Они считают, что, если продукт упакован, значит, он сделан на заводе, а на заводе «сплошная химия и ничего натурального нет». Что, конечно, неправда. Мы в бидоны и в упаковку разливаем одно и то же пастеризованное молоко, – объясняет Владимир Гельбер. – Но упаковка гарантирует, что потребитель покупает именно наше молоко, к тому же на ней есть дата производства и указаны условия хранения. А если покупаешь что-то вразвес, всегда нужно спрашивать документы на товар и смотреть, как он хранится: если в витрине нет термометра, то лучше ничего в таком магазине не брать. Наши люди также боятся слова «нормализованный». Они думают, что молоко до нужной жирности разбавляют водой. Но это же глупость: молоко сепарируют, отделяя сливки!

По словам начальника цеха переработки молока, еще один способ определить качество продукта, как это ни печально, – цена.

– Натуральный продукт не может быть дешевым, даже если он поступает в магазин прямо от производителя. А у нас потребители часто голосуют рублем и верят, что покупают натуральный творог по 90 рублей за килограмм, – поясняет он. – Но только себестоимость молока составляет 13,5–14 рублей за литр. А на 1 килограмм творога нужно 6–7 литров. Плюс 30 процентов – затраты цеха, а еще транспортировка и прочее. Вот и считайте. Фактически животноводство сейчас – убыточная отрасль. Себестоимость молока выше, чем цена, которую назначают перерабатывающие заводы. Мы справляемся за счет своей переработки. Дешевую и качественную продукцию можно будет получить, если государство окажет поддержку производителям.

Сухое молоко на заводе не используют – нет смысла, ведь под боком свои коровы. Порошок даже в йогурты не добавляют, хотя технология это допускает. На вопрос о модных пребиотиках и различных витаминных добавках Владимир искренне удивляется:

– Это же натуральный полезный продукт, зачем в него еще что-то добавлять?

Мы выходим на улицу, чтобы познакомиться с настоящими производителями молока. Проходим мимо низенького длинного дома, где живут буренки-подростки. Завидев чужаков, в окно мгновенно одна за одной запрыгивают пять кошек. Заходим в коровник. Животные черно-белой окраски внимания на нас не обращают. Они не привязаны и свободно гуляют по вольеру – такая технология. Для них даже установлены специальные щетки-чесалки. У каждой в ухе, как серьга, желтеет чип с номером и кличкой. Имена у коров своеобразные: уставившись на нас, меланхолично пожевывает сено корова Адвокат. Рядом лежит Алекс. Создается ощущение, что копытные вполне довольны своей участью. Интересно, что дойка происходит по программе: по чипу автомат узнает корову. В досье занесены все данные о животном, в том числе и о том, сколько литров из нее нужно выдоить.

Мы переходим на козью ферму – главную гордость хозяйства. Ее строили по нацпроекту при поддержке государства. Поэтому здесь побывали Дмитрий Медведев еще в бытность свою первым вице-премьером и Владимир Путин, уже будучи премьер-министром. В Смольном тоже знают приневских коров и коз и регулярно закупают у завода свежую «молочку». Проблема в том, что полезнейшее козье молоко не могут получить те, кто в нем остро нуждается – к примеру, пациенты санаториев и тубдиспансеров. А значит, и производить его не слишком выгодно.

– К сожалению, козоводство в стране распространено мало, поэтому даже ГОСТов по козьему молоку не разработано. Мы не можем участвовать в тендерах на поставку козьего молока в детские и медицинские учреждения. Они и рады у нас его купить – да закон не позволяет, – объясняет Владимир Гельбер.

Козы гораздо общительнее и любопытнее. Они сразу же подбегают к ограде и просовывают мордочки сквозь ограждение: их невозможно не погладить. Многие сотрудницы фермы уже поплатились за свою слабость – козы обожают утаскивать цепочки, кусать за ремни сумок и за все, что могут ухватить. Но нам повезло: мы выходим из ангара невредимыми и со всем имуществом.

Ничего подозрительного на заводе мы так и не заметили: все чисто и аккуратно, сотрудники могут часами с горящими глазами рассказывать о технологии производства творога или сыра, а животные выглядят сытыми и довольными. Скорее всего, образец творога «Приневский», забракованный экспертами, испортился из-за нарушений условий хранения продавцом.

 

Дария Орешкина. Фото Евгения Лучинского