Сева Новгородцев: «Эпоха шансона закончится»
Легендарный радиоведущий приехал в Петербург на празднование своего юбилея, организованного Русской службой Би-би-си и телеканалом 100 ТВ
Самый известный и популярный ведущий Русской службы Би-би-си Сева Новгородцев, первый диск-жокей в истории радиовещания на территории Советского Союза, приехал из Лондона в родной город Петербург, который, как раньше, называет Питером, чтобы отпраздновать свои 70 (трудно поверить – молодцеват и подтянут), встретиться с давними друзьями по рок-н-роллу, а самое главное – принять участие в программе, подготовленной Русской службой Би-би-си и телеканалом 100 ТВ, – «Вечер с Севой Новгородцевым в Петербурге». Совместная программа, которая объединит в телемосте студии в Петербурге и Лондоне, выйдет в эфир в четверг, 22 июля, на многоформатном канале вещания Русской службы Би-би-си и на телеканале 100 ТВ.
– Сева, что будет в программе, которую покажут 22 июля?
– Надеюсь, она получится живой. Будут приветствия от знаменитых людей по поводу моего 70-летия, бывших коллег по Би-би-си. Будут мои лондонские адреса. Пройдусь по улицам питерским, загляну на Итальянскую, где родился, в Морское училище имени Макарова, где учился, на проспект Славы, откуда уезжал из страны в 1975 году, – сначала в Вену, потом в Лондон. В кадре будут мои друзья, с которыми я встретился в питерском шоу-холле «Атмосфера»: Юрий Шевчук, Артемий Троицкий, Мария Арбатова, Владимир Антипин, Олег Гаркуша, Анатолий Гуницкий. Все это пойдет пестрым одеялом – все стороны жизни и фотографии архива. Это будет не только по радио, но и на нашем сайте m.bbcrussian.com.
– За те 35 лет, что вы не живете в Петербурге, чувствуете, что здесь стало больше свободы, что атмосфера изменилась?
– Петербург преобразился – он красив, он покрашен. Но я вспоминаю человеческое наполнение города в шестидесятые, когда я выходил на Невский, шел от Адмиралтейства до Московского вокзала и мог встретить всю городскую интеллигенцию молодого поколения, обо всем переговорить. Заявляя о свободе слова, надо понимать, что человек, который мог бы этой свободой воспользоваться, имеет это слово. С моей точки зрения, в свободный разгульный период девяностых общество пользовалось свободой слова на манер запорожского казака – размахнусь и порублю. На Би-би-си, когда появляется какая-то история, которую надо осветить, наши молодые редакторы сразу прикидывают, насколько она соответствует хартии Би-би-си, насколько можно доверять источникам и каким языком можно говорить. Это не внутренний цензор, но внутренний редактор. И вот такую свободу слова, конечно, надо развивать.
– А в чем, на ваш взгляд, главная проблема сегодняшней России?
– Россия не открыта для людей среднего и малого бизнеса. Народ устал от безысходности. Страна большая, а жить негде. Инициатива есть, но она дремлет, ее трудно проявить. Это не праздный вопрос. Это вопрос будущего страны. В Америке, как бы мы ее ни ругали, все бурлит и кипит. Поэтому мы сегодня жуем американскую жвачку, ездим на американских машинах, пользуемся американскими технологиями в виде интернета. Там создан такой климат, чтобы человек мог себя проявить.
– Многие в России считают, что все дело в коррупции...
– Я скажу так: что для англичан коррупция, то для русских укрепление внутривидовых связей. Сидят два дружественных животных – один другого покормит, другой почешет. В Англии же выполнение законов важнее всего остального. Чиновнику, начальнику может что-то не нравиться, он станет скрипеть, ворчать, но будет исполнять закон. Сейчас в России надо как можно сильнее стимулировать молодых, всесторонне образованных людей. Они когда-нибудь страну выведут из коррупционного состояния.
– Знали вы о том, что те передачи, которые вы делали, влияют на мышление людей в России?
– До 1990 года я не знал, есть результаты или нет. Иногда от людей приходили какие-то письма, но судить по ним о чем-то было невозможно. И только когда я приехал в Москву и потом появился на «июльке» в Питере на своем дне рождения, я ощутил масштабы содеянного. Остроумный журналист Илья Смирнов сравнил мою встречу с приездом графа Кропоткина, великого анархиста, который воспитал кронштадтских матросиков-анархистов. Семена взошли.
– Не кажется ли вам, что большого будущего у радио нет?
– По поводу Англии могу сказать, что за радио огромное будущее. В Лондоне есть несколько радиостанций, которые слушают каждый четвертый-пятый человек страны. Все зависит от наполнения: если в эфире люди делятся своими знаниями и идеями, то радио становится таким неназойливым другом. Я надеюсь, что когда-нибудь в России эпоха шансона закончится и одни умные интересные люди будут рассказывать умное и интересное другим людям.
– Вам больше нравится, когда вы берете интервью или когда у вас?
– Больше нравится, когда меня расспрашивают. Просто это легче. Когда берешь интервью, то надо прикинуть всю структуру ведения. За годы выработался такой тип подсознания – будто какой-то другой мозг работает. Я научился всякие психологические приемы использовать, чтобы человек раскрылся. Когда у меня были разговорные передачи, я приглашал людей, и мы чай пили в столовой и ни о чем конкретном не говорили, а просто сидели, калякали, и тогда уже в эфире ко мне было доверие. Сейчас надо все быстро – нет времени на знакомство. За час моей ежедневной программы «БибиСева» я беру интервью у шести собеседников.
Помню с Макаревичем – он ведь сноб немножко – я не очень знал, как начать разговор, стал мудрить... А он меня оборвал: «Сева, из всех видов лести грубый – наилучший».
За 33 года эфира я научился быть внутренне расслабленным. Если у продюсеров дырка на полторы минуты, я спокойно их заполню. Я в эфире более органичный, чем в обычной жизни. У меня такая шутка есть: «Подумаю о смерти, слезы на глаза наворачиваются – не себя, Севу Новгородцева жалко».
– В 2005 году вы получили орден из рук самой английской королевы…
– Однажды домой пришло письмо с королевскими штампами, а там вопрос: не согласитесь ли вы принять знак кавалера ордена Британской империи за заслуги в области радиовещания? Я жене на кухне говорю: «Леля, не понимаю, почему у меня это спрашивают?» Оказалось, находятся интеллигенты, которые не уважают ни королевскую семью, ни королевскую монархию. У них высшая доблесть не получить орден, а отказаться от него. Но я, конечно, согласился. Нас было 313 человек по всей стране. Церемония проходит дважды в год, в Букингемском дворце, очень торжественно, мне пришлось напрокат взять цилиндр. В своем роде я один бывший россиянин, принявший орден из рук королевы Великобритании. Для меня это очень почетно.
– Если бы не уехали в 1975-м за рубеж, как думаете, сделали бы вы здесь такую яркую карьеру?
– У меня не было в планах уезжать. Я хотел найти работу тихую и играть на саксофоне. Меня почти устроили агентом инфлота, сутки работаешь – трое свободен… Но в КГБ мою кандидатуру зарубили. А семья на меня давит – поехали, поехали. Я сдался. Но считаю, мне дико повезло, что я оказался в Англии. Я попал в страну, где разрешают быть любителем. У меня же за плечами никакой журналистики, я оканчивал Высшее морское училище. Здесь у нас (в России. – Прим. авт.) типичный вопрос: «Ты что кончал?» А в Англии такого вопроса не зададут. «БибиСева» – это чистое любительство в политике, и, когда начиналась программа, я в этих вопросах совсем не разбирался. Тогда мне придумали роль, по которой я поначалу выглядел столь же невежественным в политике, как и аудитория.
– Сева, вам важно, как вы выглядите в эфире, когда вас никто не видит?
– Прежде всего мне должно быть удобно. И я... хожу на работе в носках. Прихожу и сразу снимаю туфли – ногам всегда жарко. Это все знают и хихикают – ну и ладно, думаю, черт с вами!
– А как вы отдыхаете?
– Падаю на диван и сплю почти сутки. Это по субботам. А так люблю ездить на велосипеде по лесам. Люблю кататься на яхте, вдвоем с моей женой Ольгой. Недавно мои фаны удивили меня – подарили на день рождения сертификат на 2,5 тысячи долларов – это неделя катания на яхте! Очень приятно. В октябре сплаваем. А стресс снимаю игрой на флейте – старый музыкантский способ.
– Успеваете общаться с детьми?
– Успеваю. У меня две приемные дочери и сын. Ринат оказался замечательным отцом. Я всю жизнь убивался, что не вложил в него принцип трудовой дисциплины, – в футбол гоняли, дурацкие песни пели. В качестве служащего он оказался негодным, потому работает свободным художником. Но он прекрасный отец. Трое чудных детей – Лука, Урсула и Наташенька. Я всем рад – и детям, и друзьям. Но больше всего люблю остаться в тиши, в одиночестве, полениться. Однако обстоятельства вынуждают куда-то постоянно двигаться.
