Елена Образцова: «Боюсь подписывать контракты надолго»
В Петербурге завершился III Международный конкурс юных вокалистов Елены Образцовой, ставший настоящим музыкальным событием не только для нашего города, но и для всей России. Итоги конкурса еще раз убедили народную артистку СССР Елену Образцову в том, что ситуация с юными певцами далеко не безоблачная.
– Елена Васильевна, вы столько сил и времени уделяете молодым певцам, тянете на себе три вокальных конкурса. Зачем вам, по-прежнему востребованной артистке, все эти заботы-хлопоты?!
– Мы собираем конкурсы, прилагая громадные усилия, чтобы ребятишки, их родители и педагоги знали, что мы очень интересуемся их судьбами, ищем новые таланты. Я приглашаю в жюри выдающихся певцов, замечательных педагогов. Мы не должны ошибаться, не можем обидеть ребятишек: и они, и их родители очень ранимые. Хочется, чтобы проект привлек внимание и других ребят, которые пока не занимаются музыкой. А сейчас у меня есть идея проехаться с концертами по стране. Хочу связаться с губернаторами многих городов, чтобы они нам помогли. Это будет очень интересно – для ребятишек, родителей, зрителей. Мы следим за своими лауреатами и очень часто занимаем в концертах. Берем также маленьких ребятишек в мастер-классы. Если состоятельные семьи, приглашаю за деньги, а с бедными ребятишками занимаюсь в своем культурном центре бесплатно. И с большим удовольствием.
– В нынешнем конкурсе приняли участие 185 ребят.– С каждым разом число все увеличивается, хлопот прибавляется…
– Ничего страшного: это доброе дело – думать о своей смене. Сейчас во многих детских школах введен предмет «сольное пение», и наша миссия следить, чтобы маленьких деток не перегружали теми взрослыми ариями, которые мешают их голосу, портят связки и в дальнейшем могут сломать вокальную карьеру.
В прошлом году на взрослом конкурсе я поддалась новым веяниям и решила не прослушивать живьем двести человек, а оценить записи. Причем записи были анонимные, я не знала, кто поет, чей ученик. Но выяснилось, что фонограммы искажают реальную картину, за бортом остались талантливые ребята, не сумевшие сделать выигрышную запись, и в то же время нашлись такие, кто здорово звучал на записи, а в реальности выглядел слабо. В общем я поняла раз и навсегда – нужно всех слушать живьем!
– Ваш конкурс уже родил звезд?
– Юлечке Лежневой было 15, она спела сложнейшие вещи, и мы просто сошли с ума от удивления. Когда ей стало 17, она приехала на взрослый конкурс, хотя по годам было рано, но я ей сделала поблажку. И она выиграла взрослый конкурс, хотя там были певцы до 35 лет. Сейчас она в Лондоне, учит английский язык, потому что в наше время, не зная языков, совершенно невозможно общаться с людьми. Когда я поехала, я уже знала французский язык, но все говорили по-английски, по-итальянски, я, как собака, по интонации решала, что мне говорит режиссер, дирижер, и очень часто ошибалась. Пока Лежнева – наше главное открытие, она уникальная, Господом поцелованная. Такой талант не мог пропасть, но наш конкурс ускорил ее правильное становление.
– Конкурс прошел в Аничковом дворце, а вы ведь там начинали учиться пению!
– Я счастлива была возвратиться во Дворец пионеров, где начинала петь. Мне было шесть лет, когда девчонки позвали: «Хочешь, пошли поступать в хор!» Я с радостью сказала: «Хочу!» Девчонок взяли, а меня нет, потому что я не знала ни одной песни до конца. Но я так рыдала, что меня взяли условно, сказав: «Выучишь песню – мы тебя зачислим!» Если бы не Дворец пионеров, неизвестно, как бы сложилась моя жизнь. Там были дивные педагоги, и я заболела музыкой. А мама моя была счастлива, что дочка так любит музыку. Когда я приносила тройки из школы, она забирала меня из хора, пока не исправлялась. Это был какой-то ужас.
– Не ломают ли конкурсы юные таланты?
– Я всегда говорила, что конкурсы – это очень хорошо для певцов, потому что нужно иметь не только голос, дар, не только уметь петь, но также быть спортсменом, то есть иметь силу воли, вести борьбу за самоутверждение. Конкурс не только борьба за какое-то место в пении, но и начало борьбы в жизни. Когда я делала первые шаги в искусстве, мне помогали добрые и мудрые люди. Настал мой черед помогать молодым. Конкурсы конкурсами, а я еще решила создать в Петербурге международную школу пения. Понимаю, что надо спешить, пока живы такие вот динозавры, как у меня в жюри, – прекрасные педагоги, знакомые с традициями исполнения, сами «звездившие» на лучших оперных сценах мира. Я уже получила поддержку на самом высоком уровне и с нетерпением жду встречи с президентом России Дмитрием Медведевым, чтобы расставить все точки над «i».
– Расскажите о других своих планах! Правда, что у вас все расписано на два-три сезона вперед?
– Только что вернулась из Барселоны, где пела Бабуленьку в «Игроке» Прокофьева. Когда мне предлагают какие-то проекты на долгие годы вперед, я говорю, что я не Кощей Бессмертный. Я боюсь теперь подписывать контракты надолго. Мне предстоит сделать две постановки как режиссеру: одну – «Кармен», другую – «Девушка с Запада» Пуччини. Не скажу где, чтобы не сглазить. Но в России.
– Вы по-прежнему много времени проводите на Западе… Смотрите там наше ТV, чтобы быть в курсе происходящего на родине?
– С помощью нашего телевидения духовность не воспитаешь, только испортишь. Я считаю, что происходит разложение русской нации, и наверняка есть люди, которые мечтают об этом. Правда, был у нас с Первым каналом проект «фабрики» оперных звезд на телевидении, мне показалось это интересным, уже были достигнуты какие-то договоренности. Я, честно говоря, завелась! Но, увы, кризис все эти планы отодвинул, хотя идея осталась.
Современную литературу тоже не читаю, потому что не успеваю. А увлекаюсь книгами по восточной философии. Люблю философа Ошо. Он говорит, что прошлого нет, потому что оно уже прошло, и не нужно нашим умом и сердцем туда возвращаться. А будущего может не быть – живи сейчас!
По-прежнему стараюсь учиться мудрости не только у философов, но и у простых людей.
– Чему они могут научить народную артистку, всемирную знаменитость?
– Я вам историю одну расскажу. У меня были в течение сорока лет ужасающие мигрени. Наверное, с голодухи, после блокады. Меня даже два раза освобождали от экзаменов в школе, так я страдала. И однажды, когда уже была артисткой, лауреатом, в очередной приступ мигрени я вызвала «скорую» домой. Входит такая здоровенная мощная тетка, видимо медсестра. А я лежу на диване и причитаю: «Господи, за что ты мне дал такие адские боли! Никому никогда зла не делала, никому ничего не желала плохого». И вдруг она ставит руки в боки и говорит: «Ах ты бесстыжая баба! – я чуть с дивана не упала. – Да ты скажи спасибо, что только это! Когда у тебя что болит, всегда говори: «Господи, спасибо, что только это». Знаешь, сколько людей годами лежат и кричат от боли в больницах». Вы можете верить, можете не верить, но у меня мигрень пошла на убыль. Буквально в течение года прошла. С тех пор, что бы ни случилось со мной, я стала говорить: «Господи, спасибо, что только это!» Вот вам мудрость не хуже восточной философии.
– Елена Васильевна, знаю вас много лет и не перестаю удивляться: откуда в вас столько положительной энергии?
– Я люблю жизнь во всех ее позитивных проявлениях и надеюсь, что это взаимно. Верю в Господа с пяти лет, когда бабушка в блокадном Ленинграде привела меня в церковь. Люблю своих близких, дочь, внуков. Люблю сцену, творчество, друзей, коллег, поклонников. Люблю быть дома и в то же время ездить по белу свету. Обожаю своих четверых собачек… В такой атмосфере скучать, брюзжать себе дороже.
