Флешмоб перестал быть свободным

 

Американцы не любят сильно мудрить со словообразованием, а потому все новые явления называют так, чтобы сразу можно было догадаться, о чем, собственно, идет речь. Вот и с флешмобом вышло именно так. Флеш – это вспышка, а моб – толпа, то есть дословно это «вспышка толпы». Иначе говоря, в основе флешмоба стоит толпа, и она каким-то образом вспыхивает. Но, едва вспыхнув, эпоха флешмобов стала клониться к закату…

–Можно мне коврик для любви? – спросил покупатель у продавца-консультанта крупного нью-йоркского мебельного магазина. Продавец, назовем его Джо, несколько растерялся. Но, так как был опытным работником, продолжил консультировать покупателя. Через пару минут к нему подошел еще один джентльмен и задал тот же самый вопрос. Джо насторожился, но виду не подал. После чего еще нескольким гражданам понадобился коврик и опять же – для любви. Неизвестно, какие чувства одолевали Джо в конце рабочего дня, но 17 июня 2003 года к нему с одним и тем же вопросом обратились две сотни человек.

Это был первый в истории флешмоб. С тех пор минуло семь лет и тысячи флешмобов по всему миру. Новое увлечение пришлось по вкусу молодежи всех стран. Россияне одни из первых подхватили идею, и флешмобы в Москве и Петербурге прошли всего через месяц после рождения самого явления.

Американский социолог Говард Рейнгольд ввел понятие «умных толп». Это новая эволюционная ступень после «толпы глупой» – той, что давит людей на демонстрациях и штурмует метрополитен. Обезьяна совершила эволюционный скачок, взяв в руки палку, а «толпа глупая» – вооружившись интернетом. Флешмобы, по Рейнгольду, наглядный пример «умной толпы». Впервые после революционных лидеров и «отцов народа» появляется нечто, что может объединить и направить толпу. Это глобальная сеть. Мобберы – люди, нашедшие друг друга с ее помощью. Они незнакомы, но, тщательно обговорив детали в режиме онлайн, все как один с точностью до секунды исполняют одно и то же абсурдное действо.

Фонтан в ГУМе – излюбленное место встреч москвичей и гостей столицы. Потоки людей, глазея на витрины, текут в разные стороны. Медленно, почти неуловимо, чтобы не привлекать излишнего внимания, некоторые из них начинают останавливаться. Замирают. А затем поворачиваются лицом к фонтану и начинают что есть мочи хлопать искрящимся в электрическом свете каплям воды.

Сценарии флешмобов пишутся активистами движения. За семь лет появились свои «баяны» – так называют заезженные, много раз исполненные флешмобы. Чаще всего их предлагают новообратившиеся мобберы. А те, кто на них собаку съел, с презрением отвергают. Например, пускание мыльных пузырей в общественном месте, покупка одного банана в супермаркете или выкрикивание непонятных слов.

Рамки лишь те, что в голове у создающего сценарий. Однако надо понимать, что флешмоб не уличное представление и оно не может длиться слишком долго. К тому же действие не должно быть слишком сложным, чтобы его смогло исполнить как можно больше людей.

Впрочем, чистым проявлением коллективного воображения, каким задумывался флешмоб, он оставался недолго. Мобберы, предвидя это, создали целый свод правил. Так, настоящий флешмоб не должен нести никакой идеологической нагрузки. Ни политической, ни экономической, ни даже социальной. Но идея оказалась настолько лакомой, что никакие правила не помогли сохранить ее уникальность. И вскоре флешмоб зацвел всевозможными идеологическими красками. Он расщепился на десятки подвидов: политмоб, социомоб, артмоб, i-моб… А чтобы не путаться с понятиями, тот самый первый назван «классическим».

Ничего не гнушающиеся рекламщики стали предлагать флешмобы в качестве удачного приема для продвижения товара. Одно московское издательство решило с его помощью прорекламировать журнал, который вот-вот должен был появиться на прилавках города. Еще до выхода журнала в свет отпечатали несколько экземпляров, которые раздали нанятым девушкам. Они, каждая на своей остановке метро, должны были заходить в один и тот же вагон одного и того же поезда и демонстративно зачитываться глянцевым чтивом. Длинноногие барышни привлекли внимание пассажиров, и первый тираж разошелся за считаные дни.

Странные метаморфозы претерпел флешмоб в замкадовой России. Так, в городе Орле ежегодно повторяется одна и та же уличная акция – бой подушками. Но ее организация разительно отличается от заведенной. Нет ни интернета, ни внезапности. Мобберы ходят по кабинетам чиновников и согласовывают абсурдное мероприятие с властями, а сам бой проходит под неусыпным взором местных правоохранительных органов.

Поиски смысла, таящегося в флешмобе, сродни поиску смысла жизни, что, к слову, для участников движения понятия не столь уж далекие. Для «тертых» мобберов флешмоб – это некий иррациональный порыв, который пусть на минуту, но ломает отлаженную систему нашей повседневной жизни. Они полагают, что выходят на улицы не столько для себя, сколько для серой массы, роняя в нее зерна свободы, «некаквсекости».

В том, что сегодня проходят пышные похороны флешмоба, повинны и акулы пера, которые не могут пройти мимо чего-то хоть мало-мальски интересного. Растиражировав информацию о флешмобах, они привлекли к движению излишнее внимание. За рекламщиками подтянулись политически активные граждане. Дело кончилось тем, что эксплуатировать идею флешмоба начали представители секс-меньшинств, отстаивая таким образом свои права.

Флешмоб перестал быть свободным, его подмяли под себя адепты всевозможных идеологий, он перестал просто дарить участникам и прохожим заряд позитива, а стал нравоучать и агитировать.

 

 

Александра Заспа