Пираты судейского моря

 

Больше двух лет лоцманский командир Петербурга Владимир Егоркин ждет в тюрьме, что правосудие признает наконец его невиновным

С февраля 2008 года лоцманский командир Общества морских лоцманов Санкт-Петербурга, президент Ассоциации морских лоцманов России 67-летний Владимир Егоркин ждет в тюрьме справедливого решения Дзержинского районного суда по своему делу. Заслуженного работника транспорта России, награжденного правительственными наградами, обвиняют в вымогательстве и умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, совершенном группой лиц по предварительному сговору.

На скамье подсудимых вместе с Владимиром Егоркиным находятся еще шесть человек. Судебный процесс тянется больше года. Все это время процесс находится под пристальным вниманием депутатов Госдумы и членов Совета Федерации, которые штурмуют самые высокие инстанции с просьбами разобраться в правомерности тех или иных выводов следствия и решений суда.

– Моим подзащитным Владимиру Егоркину и Юрию Усанову вменяется вымогательство 24,5 миллиона рублей у адвоката Игоря Макарова и двух юридических лиц – коллегии адвокатов «Константиновская» и Института труда и права, учредителем и руководителем которых является тот же Макаров, – поясняет адвокат Сергей Азаров. – Второе преступление, в котором обвиняется Егоркин, – нанесение Макарову тяжких телесных повреждений, которое он якобы заказал и организовал.

С ноября 2007 года, когда было возбуждено дело, ряд СМИ пытался усмотреть корни этой истории и в столкновении интересов портовой мафии, и в нечистоплотных устремлениях отдельных юристов. Предполагая, какие немалые доходы получают независимые лоцманские организации, журналисты пытались искать причины этого дела в неоднократных попытках некоторых чиновников Минтранса деприватизировать все услуги в российских портах. «Независимые организации лоцманских служб особенно никому не мешают, – рассказывал еще 22 марта 2002 года в интервью «Радио Свобода» Владимир Егоркин. – Просто где-то пересеклись интересы, будем так говорить, недобросовестных чиновников и нашей организации. Мы работаем чисто, не участвуем в теневом обороте все эти 10 лет, и поскольку на нашем фоне проигрывают ребята, которые туда забираются из чиновничества, значит, им это очень неудобно».

– Начнем с того, что заявление от потерпевшего было принято ныне осужденным за взятку руководителем Главного следственного управления СКП Дмитрием Довгием по факсу! – отмечает «определенные особенности дела» адвокат Сергей Азаров. – Люди месяцами бегают, пытаясь кому-то что-то доказать, пока дело не возбудят, а тут факсом заявление прислали – и вот тебе дело! То, что Довгий является знакомым Макарова, факт установленный, да Макаров этого и не скрывает.

Фирмы Макарова и он сам предоставляли лоцманским организациям юридические услуги. По словам адвоката Азарова, согласно счетам, которые выставляли юристы, свою работу они оценивали высоко – в несколько десятков тысяч рублей в час. В итоге у лоцманов появилась задолженность перед ними в те же 24,5 миллиона рублей, которые якобы впоследствии Владимир Егоркин вымогал у фирм Макарова. Проведя нехитрую проверку представлявшихся юристами счетов, лоцманы пришли к выводу, что многомиллионная задолженность является фиктивной, и обратились в прокуратуру. Незадолго до возбуждения уголовного дела против Егоркина прокуратура Кировского района начала расследование по факту мошенничества, пострадавшими от которого были признаны лоцманские организации.

– Получилось, что Макаров сначала увел деньги у лоцманских организаций, а потом предстал в «овечьей шкуре», мол, якобы у него эти деньги вымогают, – продолжает Азаров. – Однако Главное следственное управление даже не поинтересовалось этим и не захотело увидеть, что предмет вымогательства и предмет мошенничества – один и тот же. В итоге люди провели год в тюрьме, пока длилось следствие, заместитель генерального прокурора утвердил обвинительное заключение, дело передали в суд. Но в суде, когда я начал указывать на все эти обстоятельства, система заработала на оправдание самой себя. Люди ведь уже отсидели, но никто не в состоянии взять на себя ответственность и сказать: «Мы их посадили зря».

Сергей Азаров рассказывает, что после возбуждения уголовного дела против Владимира Егоркина, дело о мошенничестве против лоцманов было закрыто. Только благодаря обращению депутатов Госдумы Елены Драпеко, Михаила Гришанкова, Геннадия Гудкова и члена Совета Федерации Вячеслава Попова к президенту страны оно было возобновлено, но до сих пор, по выражению Азарова, следствие «проводится формально, без должного желания установить истину по делу».

На что остается надеться ожидающему приговора сидельцу, уверенному в своей невиновности? Только на справедливость суда. Однако Фемида районного масштаба корчит гримасы, которые приводят и подсудимых, и защиту в состояние шока.

– Расскажу лишь о нескольких чудесах, которые происходят в ходе рассмотрения дела в Дзержинском районном суде Петербурга, – говорит Сергей Азаров. – Например, в материалах дела в качестве вещдока указано черное полупальто, в котором был Макаров в момент нанесения ему удара ножом. Есть протокол осмотра этого пальто, в котором написано, что на пальто обнаружен порез такой-то длины и ширины, расположенный там-то. В суде это полупальто долго осматривается, но никаких порезов не обнаруживается. В протоколе судебного заседания фиксируют, что никаких повреждений на одежде нет. Работаем по другим вопросам, уходим на обеденный перерыв. Проходит около четырех часов. Все это время вещдок остается в кабинете неопечатанным в нарушение всех процедур. Возвращаемся в зал суда после перерыва, и вдруг прокурор заявляет ходатайство о повторном осмотре пальто. Судья его удовлетворяет. И что вы думаете? На пальто обнаруживается порез! Еще один вещдок – рубашка Макарова, на которой, согласно протоколу предварительного следствия, имеется вертикальный порез такого-то размера. Осматриваем рубашку в суде – на ней четыре пореза. Возникает резонный вопрос: а тот ли это предмет? Но все мои ходатайства признать вещественное доказательство недопустимым судьей Морозовой игнорируются.

По версии следствия, адвоката Макарова 15 марта 2007 года ударил ножом неработающий Владимир Абрамов. По словам Сергея Азарова, первоначально Абрамов заявил, что пырнул Макарова из «личных неприязненных отношений». Но через некоторое время, когда было возбуждено дело против Егоркина, стал давать совершенно другие показания, благодаря которым следствие «увидело» в Егоркине заказчика этого нападения.

– Самого ножа нет, – продолжает Азаров. – На следствии Абрамов рассказывает, что ножны от него находятся в канализационном колодце на улице Есенина. Весной 2008 года следователи, согласно тексту протокола, выезжают с Абрамовым к этому канализационному колодцу и обнаруживают ножны. В протоколе фиксируется, что обнаружены пластиковые ножны темно-коричневого цвета такой-то формы. Осматриваем их в суде и видим, что, во-первых, они черные. Во-вторых, на них наклеена белоснежная бумажка со штрих-кодом и наименованием изделия. Каким образом в канализации за год не унесло пластик и как, несмотря на дожди, стоки, тающий снег, наклейка осталась белоснежной? Но никому на суде до этого нет дела. Доказательством же нанесения телесных повреждений является заключение судмедэкспертизы, которая была проведена… без осмотра пострадавшего! Только по медицинской карте, которой в материалах дела нет! И как тогда можно говорить, что телесные повреждения вообще были?

Если эти моменты, которые по оценке адвоката Азарова являются нарушениями, остаются без реакции вышестоящих инстанций, то один все же получил категорическую оценку Санкт-Петербургского городского суда. По закону продлить предварительное заключение можно только соответствующим судебным решением. 15 апреля 2010 года Санкт-Петербургский городской суд выносит кассационное определение на отмену решения Дзержинского районного суда от 11 января о продлении предварительного заключения подсудимого. Но районный суд наперекор городскому вновь выносит решение о продлении заключения с 11 января уже задним числом. 4 августа городской суд опять отменяет это решение.

– 12 августа история повторяется: Дзержинский районный суд продляет заключение с 11 января задним числом, – восклицает Сергей Азаров. – По-моему, это уже что-то из области фантастики в нашем правосудии!

Владимир Егоркин до сих пор верит, что суд в конце концов во всем разберется. Если не районный, то вышестоящий, который намерен штурмовать его адвокат в случае обвинительного приговора.

«Закон соблюдается в присутствии депутата»

Елена Драпеко, заслуженная артистка России, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по культуре, член фракции «Справедливая Россия»:

– В середине 1990-х в общественное объединение «Духовное наследие Родины», руководителем которого я являюсь, обратилась лоцманская организация, рассказавшая о том, что в Ломоносовском районе Ленобласти есть лоцманская деревня, основанная еще Петром I, которую они собираются восстанавливать и уже создали фонд для этого. Мол, уцелели некоторые здания, и надо бы это место признать достопримечательностью, поставить под государственную охрану и создать музей лоцманского дела в России. Так я и познакомилась с Владимиром Егоркиным.

Осенью 2008 года у меня в кабинете появляется директор того самого фонда по восстановлению лоцманской деревни, сообщает, что Владимир Иванович уже восемь месяцев находится в узилище, и спрашивает, не могу ли я написать ходатайство об изменении меры пресечения. Я от этой новости просто вскрикнула! Понимаете, надо знать Владимира Ивановича. Это такой, что называется, настоящий советский человек, замешанный на строгих принципах, чести, долге. Разумеется, я написала это ходатайство, лично выступила в суде, где, с трудом сдерживая слезы, рассказала, что знаю Егоркина как очень порядочного человека, говорила о его благотворительной деятельности, уверяла, что он не представляет никакой социальной опасности. И каждый раз, когда речь шла о продлении заключения, я подписывала ходатайство об изменении меры, лично гарантируя, что Владимир Иванович не скроется в тайге, если его выпустят из тюрьмы до вынесения приговора.

Не хочу комментировать действия судей, но в свете происходившего в зале у меня невольно сложилось впечатление, что Уголовно-процессуальный кодекс исполняется там лишь в присутствии депутата Государственной думы. В частности, последний 24-й том уголовного дела подсудимому и адвокатам выдали только после моего прибытия в суд, когда я узнала, что Егоркину не дают знакомиться с собственным делом!

За этим процессом я еще слежу потому, что его фигуранты замешаны в смежных делах, которые уже непосредственно касаются меня, как депутата. В прошлом году в Госдуму пришла жалоба из Санкт-Петербургской государственной консерватории. Начинаю знакомиться с материалами и натыкаюсь на знакомые имена! Выясняется, что тот самый потерпевший Макаров в тот момент, когда он терпел от лоцманов, был не просто адвокатом, а еще и проректором Государственной консерватории. В качестве проректора в его служебные обязанности входила юридическая защита Консерватории и участие в процессуальных действиях на ее стороне. Одновременно Консерваторией был заключен договор на юридическую защиту с руководимой Макаровым коллегией адвокатов «Константиновская». Мало того, Макаров одновременно уже в качестве адвоката по ордеру коллегии защищал интересы Консерватории в тех же самых ведомствах и судах, тем самым получая за одну и ту же работу разные вознаграждения. Как проректор, он получал оклад, как глава адвокатской коллегии – деньги по договору и как «отдельно взятый адвокат» – гонорар за дела Консерватории, которые вел. Но и это не все! Обнаружено, что никаких дел, которые он якобы вел, вовсе не было! После этого я узнаю, что и с лоцманской организацией Егоркина проделан такой же трюк. В итоге возбуждены уголовные дела по мошенничеству и в отношении лоцманской организации, и в отношении Санкт-Петербургской государственной консерватории, но обвинение так и не предъявляется.

Мы, депутаты, не имеем права оценивать действия суда. Но у нас есть право указывать на несоответствие того, что происходит в суде, закону. С этим мы постоянно обращаемся в Следственный комитет и прокуратуру, мол, граждане, обратите внимание! Есть и поручение президента РФ генеральному прокурору Юрию Чайке разобраться. Но поручений много, а воз и ныне там.

 

 

Анна Кострова