Мучения по закону

Из-за бюрократических проволочек и неудобных законов онкологические больные вынуждены жить в чудовищных муках.

Эта не та социальная проблема, ради которой люди выйдут с транспарантами на улицы. Однако для тех, кого она коснулась, вряд ли найдется что-то более злободневное. Свыше 50 документов, принятых на разных властных уровнях, контролирующих оборот медицинских наркотиков, делают их недоступными для пациентов. Легче преступить закон и обратиться к уличному дилеру, чем получить легальный наркотик у врача.

Для работы с наркотиками медучреждению необходимо получить лицензию. А для этого выполнить ряд условий. Оборудовать помещение для их хранения и выдачи, провести работу с персоналом, позаботиться о безопасной транспортировке в компании молодцев с автоматами. А для работы с некоторыми препаратами, ампулы от которых по закону подлежат сожжению на открытом воздухе, обзавестись… полигоном. Да, именно этого требует соответствующая приписка к закону. Видимо, кто-то из чиновников, озаботился тем, что врачи могут начать массовое сожжение ядовитой тары прямо на крыльце мед­учреждения.

Выходит, для получения лицензии надо потратить немалую сумму, выкроив ее из бюджета, – никаких дополнительных дотаций учреждение на это не получает. Да и после получения лицензии трудности только начинаются. Так, неправильно заполненный рецепт просто в мусорную корзину не выкинешь. Его следует сжигать в специально отведенной для этого комнате и в присутствии также специально созданной комиссии. А разбитая ампула ведет к длительным разбирательствам и депремированию.

Главная причина создания столь неудобоваримой системы – опасение, что родственники лежачих онкобольных, получающие препараты на руки, либо сами медики будут ими приторговывать. И из легального оборот превратится в нелегальный. На практике же подобные случаи единичны. Что подтвердили корреспонденту «НВ» и в службе по контролю за легальным оборотом наркотиков управления Госнаркоконтроля по Санкт-Петербургу и Лен­области.

– Наркоманов эти лекарства мало интересуют, – уверяет Владимир Брюзгин, ведущий специалист обезболивания РОНЦ им. Блохина. – Чтобы извлечь из них наркотическую составляющую, нужна настоящая химическая лаборатория на дому. Да и после этого доза будет слишком мала в сравнении с потраченными временем и силами. Бой с Минздравом идет последние 20 лет. Каждый новый руководитель считает своим долгом сделать препараты еще более недоступными. Например, пациенту назначен таблетированный морфин дозировкой 30 мг по одной таблетке два раза в день. Через какое-то время боль человека усиливается, а значит, дозу следует увеличить до 60 мг. Логично предположить, что человек начинает принимать по две таблетки. Но нет. Оставшиеся лекарства с дозировкой 30 мг следует сдать, получить с дозировкой 60 мг и только после этого начинать принимать.

Так что даже привыкшие к бюрократическим проволочкам медики предпочитают не связываться с наркотическими препаратами. В итоге наша страна занимает последнее место в мире по потреблению легальных наркотиков, чем чиновники из Минздрава очень гордятся, а врачи называют этот показатель позорным. Получить морфин без проблем можно лишь на пороге смерти. Обезболивающие препараты, необходимые онкологическому больному в течение длительного времени, назначают за день-два до смерти.

Становится по-настоящему страшно, когда узнаешь, что из-за несовершенства закона вся Ленобласть какой год подряд остается без необходимых лекарств. В одном из документов прописано, что лицензию на утилизацию наркосодержащих препаратов могут получить исключительно госучреждения, а областной диспансер относится к муниципальным.

На время болезни пациент становится заложником того медучреждения, где получает лекарство. Приобрести препарат в другой поликлинике даже при наличии врачебного заключения нельзя. Если его поликлинике по какой-то причине не продлили лицензию, пациент должен сделать официальный переход в ту, где эта лицензия есть.

– В Германии, если человек собирается выехать за границу, ему посчитают необходимое количество лекарств и выдадут разрешение на их провоз, – говорит депутат Госдумы Наталья Карпович, муж которой долго и мучительно умирал от рака. – У нас же больной не может поехать даже в другой город. Получить обезболивающее там он не имеет права, здесь же на дорожку ему дадут в лучшем случае пару таблеток.

Существующие законы не устраивают никого – ни медиков, ни тем более больных и их родственников. Несовершенными их считают даже в управлении Госнаркоконтроля. При этом редактировать полсотни документов нет смысла. Легче все снести и построить систему заново, на этот раз повернув ее лицом к пациенту.

 

Александра Заспа