А был ли Оливер?
В Санкт-Петербургском театре музыкальной комедии продолжаются премьерные показы знаменитого мюзикла британского композитора Лайонела Барта.
В это сложно поверить откладывающему в сторону многотомные сочинения современному читателю, но в 1837 году, в момент своего выхода в свет, роман Чарльза Диккенса «Оливер Твист» был фантастически популярен. Столь же завидная судьба ожидала и появившуюся спустя сто с лишним лет музыкальную версию одной из его частей. Впрочем, здесь-то как раз не все и не сразу складывалось гладко.
Начнем с того, что Лайонел Барт, сын портного, бежавшего из Галиции от еврейских погромов, не знал нотной грамоты. С первого и до последнего тактов он напел музыку «Оливера!» друзьям-музыкантам, и именно они записали партитуру и сделали аранжировки. Это потом на голову Барта свалились и мировое признание, и многомиллионные гонорары. Поначалу же мрачноватый сюжетец не на шутку смущал осторожных лондонских импресарио.
Унылый быт сиротского приюта, продажа в подмастерья гробовщику строптивого мальчонки, воровская «малина» и иже с ними не слишком веселый набор. Как для оставшегося без попечения родителей мальчугана, так и для выросшего на грядке легких жанров мюзикла. Рискнул Дональд Олбери (он достоин того, чтобы вспомнить его имя!) – и его старания были вознаграждены: первая постановка «Оливера!» продержалась на подмостках New Theatre целых шесть лет! В дальнейшем рекорд в 2618 представлений удалось побить только рок-опере Эндрю Ллойда Уэббера «Иисус Христос – суперзвезда».
Оценивать российские, как и все прочие, постановки «по гамбургскому счету» – идея заведомо провальная. На Бродвее все равно всегда будет лучше. Ну по крайней мере в ближайшие лет сто. Однако это вовсе не значит, что вечно зеленые мелодии не должны звучать со сцен российских театров. Петербургский «Оливер!» вызывает противоречивые чувства. Первое, что приходит на ум, – лоскутное одеяло, второе – многие лоскуты чудо как хороши, только сшиты между собою весьма неважно. Ответственность же за «калейдоскоп» целиком и полностью лежит на венгерском постановщике Аттиле Ретли, а вовсе не на творческом коллективе театра, который порой пытаются пнуть как на не вполне «достойный» для реализации смелых творческих идей приглашенных мэтров.
А уж коли речь зашла об идеях, то последние даже не просматривались. Хуже того, не понятен был и сам сюжет. Своей 11-летней дочке я нашептывала на ухо, кто, что и как, практически во время каждой сцены. Ну не знают современные дети (а часто и их родители) содержания диккенсовского романа! Прибавьте, что и сами по себе разворачивающиеся в мюзикле события сегодняшним мальчишкам и девчонкам не вполне понятны (если постановщик и старался что-то осовременить, то осталось это только в его планах), а вникать в ход событий приходится из хоров и ансамблей, участники которых не слишком внятно пропевают слова. И может, стоит завести правило – вкладывать в программки к детским постановкам листочки с кратким изложением содержания (либретто), без которых немыслимы программки оперных и балетных спектаклей?!
Не вызывало протеста освоение сценического пространства (Роберт Менсель), в особенности беспроигрышный виадук, радовала глаз пестрота костюмов (Рита Велих). Выше всяких похвал оказались хореографическое решение спектакля (Сергей Грицай) и его фактическое воплощение. Герой-любовник Александр Байрон в характерной роли предводителя воров Фейджина продемонстрировал недюжинный дар драматического актера и видится достойным кандидатом на выдвижение в номинанты высших театральный премий. Скрюченный и вкрадчивый, он напоминал то бальзаковского Гобсека, то героя горьковского «Дна», был абсолютно неузнаваем и находил интонации, временами пробирающие до костей. Фейерверком врывалась на подмостки великолепная петербургская актриса Юлия Рудина – незабвенная Поллианна из тюзовской постановки одноименного бестселлера Элеанор Портер.
Трогательно и естественно проживала Рудина роль разбитной красотки Нэнси. Прекрасная танцевальная форма звезды телесериалов вкупе со сногсшибательным обаянием и выразительным вокалом – отличительной чертой «поющих» драматических актеров сделали образ Нэнси наряду с Феджином – доминантами спектакля. Как всегда, безупречен в своих танцевальных пассажах Иван Корытов (Плут), яркую ноту подлинной (не фальшивой) брутальности вносит артист театра «У Никитских ворот» Максим Засаулин (вор Билл Сайкс). На все сто свое чудесное комедийное дарование явила в роли Шарлотты обладательница изумительной колоратуры Екатерина Попова, список можно продолжить, но вот кого в нем точно не будет, так это Оливера.
Странная штука – в мюзикле, названном именем главного героя, именно его-то и нет. Причем нет вдвойне, с одной стороны, из-за полного отсутствия в постановке того, что мы могли бы назвать «историей Оливера», с другой – из-за абсолютной бесцветности исполнителей заглавной роли. А ведь именно его история и должна была скрепить спектакль, во втором действии окончательно рассыпавшийся на череду не связанных между собою концертный номеров.
Светлана Рухля, театральный обозреватель
