Иосиф Райхельгауз: «Я занимаюсь чем-то несерьезным…»

 

Известный театральный режиссер пишет в интернете исповедь гонщика

Непросто быть у руля театра больше 20 лет и сохранять свежий взгляд на искусство, не уйти в менторство, делать ставку не только на звезд, но и терпеливо работать с молодыми, не бояться экспериментов. Художественному руководителю и главному режиссеру московского театра «Школа современной пьесы»
Иосифу Райхельгаузу это удается вполне. Привезенный недавно в рамках проходившего в Петербурге международного театрального фестиваля «Мистерия-Буфф» спектакль «Русское горе» продемонстрировал соединение классической школы у молодых актеров с новыми сценическими формами и приемами.

– Иосиф Леонидович, вы фанатик театра?

– Я не понимаю, когда говорят: я хочу прожить и умереть на сцене. Театр, ну да, театр. Да мало ли что в жизни есть замечательного, интересного. Сама жизнь прекрасна, разнообразна – никакому театру за ней не угнаться. Есть работа доктора, учителя. Они не менее важны. Если бы я не стал в свое время режиссером, мог бы вполне стать строителем – очень люблю своими руками что-то возводить. А в юности я мечтал быть капитаном.

– Не возникает порой у вас желания порвать со своей профессией?

– У меня такой порыв каждый день. Мне чаще всего стыдно за тот результат, который я вижу в своей работе и в чужих работах. Мне кажется, что мы чем-то очень несерьезным занимаемся. Завидую врачам – они реально помогают людям – лечат, вырезают опухоль и тем спасают человека от смерти. Ну а мы лишь можем повлиять на настроение зрителя.

– Театр, считаете, не может поменять человека?

– Человека может поменять только сам человек. А повлиять на его решения или мировоззрение может любое событие в жизни, страна, в которой он живет, литература, музыка, другой человек. Мою жизнь занимает не только театр. Я могу, например, на месяц отлучиться из Москвы ради своего хобби. Вот недавно вернулся из Мексики, где участвовал в гонках по бездорожью. Прошел там сложнейшие маршруты на джипах, на квадроциклах, был в компании таких же увлеченных людей, как я, – было здорово. Я уже почти весь мир объездил – жизнь такая короткая, хочется много успеть.

– Театр, которым вы руководите, носит претенциозное название «Школа современной пьесы». Есть ли в репертуаре те пьесы, которые отражают современный момент, ну, скажем, смену власти. Вот сменился мэр, грядут выборы – эти темы вас не волнуют?

– У нас не политический театр. Это подходит больше для «Театра.doc» Михаила Угарова – я хожу туда, видел несколько удачных постановок. Мой студент Валерий Караваев сделал там спектакль. В этом театре ставят документы, протоколы, репортажи из тюрьмы, из ночлежки, больницы. Но, мне кажется, наш театр должен понимать общие законы жизни, анализировать жизнь в ее закономерности, в ее глобальных проявлениях, а не в сиюсекундных.

– Наверняка молодым актерам хочется сыграть своих современников, самих себя?

– Да они в каждом спектакле играют самих себя. А кого им еще играть? Хороший артист никого больше не может играть – только самого себя, может играть своими мозгами, нервами, душой. Иннокентий Смоктуновский – вспомните его роли, насколько он был персонажем? На 5–7 процентов лишь, а в остальном – он сам. Он всегда играл Смоктуновского. И Лебедев, и Юрский – я буду называть великих, – и Гафт, и Филозов, и Табаков – они всегда играли или играют самих себя. Достают из себя свой собственный запас – и эмоциональный, и смысловой.

– Вы пригласили играть в спектакль «Дом» по пьесе Евгения Гришковца бывшего технического директора РАО «ЕЭС России» Бориса Вайнзихера – почему вдруг такое решение?

– Вайнзихер – выдающийся инженер, на него самого интересно смотреть вне зависимости от роли, от текста. Но я считаю, он может сыграть только одну роль. В этом отличие профессионала от любителя.

– Есть ли у вас еще опыт приглашения на роли непрофессиональных артистов?

– Да, я довольно часто это делаю. Мне почему-то хочется приглашать не артистов или артистов другого жанра. В том же спектакле «Дом» играет и телеведущий Александр Гордон. А вот народная артистка СССР, выдающаяся балерина Людмила Семеняка в течение нескольких лет играла у меня драматические роли. Впервые за 50 лет заговорила, запела. Она с удовольствием открыла себя в новом амплуа. Сыграла в пьесе Семена Злотникова «Прекрасное лекарство от тоски». Сыграла во всех «Чайках» – и в акунинской, и в чеховской.

– Мне кажется, хорошо бы смотрелся у вас на сцене бывший мэр Лужков…

– Может быть. Политики – все актеры. Но если бы я и вывел его на сцену, то не стал бы делать из Лужкова отрицательного персонажа. Все вот его сейчас клеймят. Но я-то понимаю, что при всем недостатке его личной культуры он много хорошего для культуры московской сделал, – почему надо забывать, что при нем двадцать новых зданий театров было открыто?

– Как вы считаете, достаточно ли много сейчас идет современных пьес в театрах?

– Недопустимо мало, это просто беда. В Москве, может быть, пять процентов репертуара составляет современная драматургия. А пьесы есть хорошие, сильные, бьющие в самые болевые точки общества. Я могу это утверждать, потому что у нас уже не первый год в театре проходит конкурс на лучшую современную пьесу. Присылают свои произведения авторы из разных городов, члены жюри все внимательно прочитывают, определяют победителей. Самые интересные пьесы ставятся либо на нашей сцене, либо еще где-то молодыми режиссерами, которых выпускает РАТИ, где я веду курс режиссерский, а Альберт Филозов – актерский.

– Но какова причина, почему современная пьеса до сих пор редко значится в афишах многих российских театров?

– Думаю, главная причина – нежелание рисковать. А вдруг зритель не пойдет на неизвестное имя? Это можно понять. Лично для меня, например, катастрофа, когда в зале вижу даже одно-два свободных места.

– И вы говорите, что не фанатик театра?

– Да нет, я просто стараюсь честно заниматься своей работой. Коли я вступил на эту стезю, надо все делать хорошо, с плюсовым результатом.

– Во что прежде всего верите?

– Я по природе своей оптимист, мне нравится жить, я понимаю, что никакой другой жизни, кроме этой, земной, уже не будет. Там ничего нет, за смертью. Я очень много этим занимался. Изучал хорошие книги, читал Библию, Талмуд… Много ездил, познавал другие культуры, разные религии. Я верю только в человека – в себя, в других людей, которые достойны всего того, что у них есть, и всего того, чего у них нет. И когда человек говорит, что вот у него не сложилось, чего-то ему не додали, куда-то не пустили, – все ерунда, неправда.

– Что вы собираетесь ставить в ближайшее время?

– Репетирую пьесу Дмитрия Быкова «Медведь». О чем? Там будет представлена вертикаль власти. Почему медведь, понятно, зверь этот – символ правящей партии. Пьеса блестящая. 

– Слышала, что вы и сами играете на сцене?

– К сожалению, да. Вот завтра буду играть в двухчасовой постановке «Записки русского путешественника», вдвоем с Филозовым будем вести диалог. Играю я нечасто – 3–4 раза в месяц. Есть спектакли, где никто не сможет за меня это сделать. Вот, например, «Звездная болезнь», там идет сплошная импровизация. Дается тема – артисты импровизируют. Когда уезжал надолго – спектакль заменили.

– Откуда у вас тяготение к музыкальным постановкам? Родители передали любовь?

– Даже не знаю, откуда это у меня. Родители не имели отношения ни к театру, ни к музыке. Мой отец, герой войны, был шофером. Мама – просто кассиром, бухгалтером. Но я родился в Одессе, провел в этом удивительном городе детство и юность. А там музыка звучала в каждом дворе…

– Своим детям удалось передать любовь к театру?

– У меня две замечательные дочери. Маша Трегубова – известный театральный художник, преподаватель РАТИ, в прошлом году получила «Золотую маску», сейчас снова выдвинута. А еще Маша – жена моего главного художника Дмитрия Трегубова, так что семья становится все более театральной. Вторая дочка Саша учится на втором курсе филфака. Не знаю, будет ли ее жизнь связана с театром, но она весьма пристрастный зритель. Внуков еще у меня нет. Но когда появятся – буду этому очень рад, уверен, им хватит моего внимания.

– А как же ваше напряженное расписание?

– Времени действительно катастрофически не хватает. Но на любимые занятия, я в этом убедился, оно находится обязательно. Как-то ведь успевал и дочерей растить, и спектакли ставить, и книжки писать. Книгу «Не верю» – о тех, с кем сводила судьба, – я просто выдохнул из себя. Последнюю книгу – «Прогулки по бездорожью» – о гонках в разных странах я тоже писал с упоением. Успеваю блог в интернете вести. Вчера вот до позднего вечера писал свои первые впечатления о Мексике.

 

Беседовала Елена Добрякова. Фо­то Даниила Мустаева