«Правосознание россиян растет на глазах»
Чаще всего права граждан нарушают милиция, прокуратура и следствие
Вчера в Петербурге прошло заседание координационного совета российских уполномоченных по правам человека. Его посетила верховный комиссар ООН по правам человека госпожа Наванетхем Пиллэй и омбудсмены из 43 регионов страны.
Наванетхем Пиллэй впервые прибыла в Россию. Свое выступление она начала с того, что принесла соболезнования по поводу страшного теракта в аэропорту Домодедово. А затем одобрила российскую инициативу по созданию института уполномоченного по правам человека в каждом регионе России – они работают уже в 60 регионах.
– Некоторые считают, что в демократическом обществе такой институт не нужен. Но это не так. Нет ни одной страны, у который была бы безупречная репутация в области прав человека, – пояснила Наванетхем Пиллэй.
Корреспонденты «НВ» решили из первых рук узнать, как в России обстоят дела с защитой прав человека.
«С какого числа у вас началось новое политическое мышление?»
Владимир Лукин, уполномоченный по правам человека в РФ:
– О правах человека много говорят, но на деле россияне очень мало знают о своих правах и не всегда готовы их отстаивать. Изменилось ли правосознание россиян за годы вашей работы уполномоченным?
– Правосознание россиян скорее не изменилось, но меняется. Об этом свидетельствует, к примеру, количество обращений в российские суды. Суд у нас ругают, и во многом ругают по заслугам, но все-таки обращаются. Об изменении правосознания свидетельствуют и обращения наших граждан в Европейский суд по правам человека, где Россия по общему объему жалоб находится на первом месте.
– Это кажется тревожным сигналом.
– С одной стороны, это тревожный сигнал. С другой стороны, гораздо хуже ситуация, если люди уже и не жалуются. Но нужно понимать, что правосознание не может возникнуть вдруг в один прекрасный день. В начале перестройки в Верховный совет РСФСР, в котором я в то время был депутатом, приехал один японский профессор. Мы с ним беседовали, и он спросил: скажите, пожалуйста, с какого числа у вас началось новое политическое мышление. Новое политическое мышление вообще и политическое сознание в частности с какого-то числа не появляется. Это результат длительного развития и усилий многих людей – и тех, кто отстаивает свои права, и помогающих им правозащитников.
– В Декларации прав человека, российской Конституции говорится о достоинстве личности и недопустимости унизительного обращения с человеком. Это самое простое право, которое каждый день нарушается и чиновниками, и милиционерами, и продавцами в магазинах. Из мелких нарушений вырастают крупные. Как вы думаете, как с этим можно бороться?
– Слово «бороться» из советского периода. Бороться можно сколько угодно, только толку будет мало. Знаете выражение Салтыкова-Щедрина о том, что у нас воруют все, и при этом хохоча приговаривают: «Да когда же все это кончится!» На словах все борются. Но проблема прежде всего состоит в нас самих и в наших личных усилиях. Мы живем, у нас сложилась острая ситуация. И первая реакция советского человека: «Ну и черт с ним! Пойду-ка я лучше выпью». А реакция нормального человека: «Мои права нарушены. Я буду их защищать. Я посвящу этому значительную часть жизни, усилия и даже буду рисковать, чтобы их защитить». Такие люди есть, но их мало. Как только их станет больше, то все будет нормально. И еще одна важная вещь – уважение к закону. У нас же на практике закон – это что-то отдельное, а реальная жизнь строится на основе инстинкта и жизненного опыта. Когда эти сферы станут ближе друг другу, тогда и жить мы станем по-другому.
– В последнее время возросла гражданская активность россиян. К примеру, движение «синих ведерок» и многие другие инициативы. Вы их одобряете?
– Да, абсолютно. Если они, конечно, не нарушают права других граждан, если проводят мирные и не противоречащие закону акции. Это замечательное проявление общественного движения, и слава Богу, что такие люди есть. Я, кстати, выполнил указание «синих ведерок» еще до того, как они начали выступать: мигалки у меня нет.
– Что нужно сделать сейчас, чтобы улучшить ситуацию с правами человека? Может быть, нужен новый закон или введение в школах углубленного изучения права…
– Права человека – широкое понятие, так что нет ключика, который можно повернуть, и все станет хорошо. Существуют права политические. Нечего греха таить, что наша система политической представительности и выборности резко сокращена. Мотивы неоднократно объяснялись, но факт остается фактом. Выборная система должна быть расширена, это многие признают, в том числе президент. Но пока большие решения не предлагаются. Другая проблема – экономические и социальные права. Это такая бездна, что придумать одно и простое решение просто невозможно. Самое главное для нас – отказаться от иждивенчества и четко знать свои права, к этому мы должны стремиться.
«Уполномоченный должен быть интернационалистом»
Владимир Титаренко, уполномоченный по правам человека в Карачаево-Черкесской Республике и председатель координационного совета уполномоченных по правам человека в Северо-Кавказском федеральном округе:
– Тяжело ли защищать права человека на Северном Кавказе?
– Сложность в том, что все республики Кавказа многонациональны. В нашей республике проживает больше 100 национальностей. Уполномоченный должен быть интернационалистом: для него может существовать только проблема человека. Другая беда заключается в том, что все республики дотационные. К примеру, сироты. По закону каждый ребенок, достигший 18 лет, должен быть обеспечен государством жильем. Раньше это была федеральная программа, а теперь ее перебросили на субъекты. И сейчас в очереди стоят 369 детишек, а проблемы в дальнейшем могут возникнуть у 1200. У нас серьезные проблемы с безработицей, а жить ведь людям как-то надо. В некоторых республиках безработица до 50 процентов. У нас нет часов приема: мы с утра и до вечера встречаемся с людьми.
– Какая сейчас в России, на ваш взгляд, главная проблема с защитой прав человека?
– Трудно сказать, что есть одна главная проблема. Но совершенно точно могу сказать, что мы мало учим правовым знаниям наших детей и население в целом. Люди должны знать свои права, знать, куда обратиться и где искать защиты. Надо внедрять правовое воспитание с детских садов. И тогда завтрашнее поколение будет знать, как себя защитить. А если говорить о других проблемах – это обеспечение людей жильем, рабочими местами, низкая заработная плата…
– А кто в нашей стране нарушает права человека?
– Хотя бы правоохранительные органы. И об этом пишет вся пресса. Сегодня работники милиции могут человека ни за что избить, могут задержать. Если ко мне поступает жалоба о том, что к человеку применили физическое насилие, я бросаю все дела, иду в изолятор временного содержания, в следственный, обращаюсь в прокуратуру. Насилие над личностью негуманно, неконституционно и нарушает международные нормы.
– Как часто удается добиться результата и восстановить нарушенные права?
– Все зависит от того, какая жалоба. Некоторые проблемы приходится решать целый год. А есть вопросы, которые можно решить одним звонком. К примеру, если человек приходит и жалуется на то, что его не записывают на прием к министру внутренних дел или к другому чиновнику. Сложно решаются вопросы исчезновения людей: несколько дел висят у меня уже лет пять. В любом случае для уполномоченного не должно быть запретных зон и вопросов, если речь идет о защите прав людей.
«Задача уполномоченного – добиваться, чтобы его слышали»
Ирина Скупова, сопредседатель координационного совета уполномоченных по правам человека в РФ и уполномоченный по правам человека в Самарской области:
– Достаточно ли у самого уполномоченного прав, чтобы выполнять свою работу, не давят ли на него власти?
– Самое простое решение – наделить уполномоченного решающими полномочиями, а не рекомендательными функциями. Но так можно создать коллапс, когда прокуратура будет говорить одно, суды другое. Очень легко справляться с обязанностями, когда у тебя неограниченные права. Но историческая задача – сделать так, чтобы уполномоченного слушали, ведь это человек, который наделен авторитетом. Важно, чтобы власти научились слушать и включать в свои решения те выводы и рекомендации, которые дает уполномоченный. Это гораздо более сложная задача.
– И в какой стадии решения она находится?
– На самом деле уполномоченные – это весомая сила в регионах. Омбудсмен должен уметь договариваться с властями и использовать административный ресурс. В условиях революции и радикальных призывов права человека нарушаются гораздо чаще. Задача уполномоченного – добиваться, чтобы его слышали. Другая проблема, что по одним темам слушают больше, по другим меньше. Вопросы защиты политических прав вызывают у властей большую обеспокоенность, хотя право на митинги, собрания, избирательные права точно такие же, как и жилищные, и прописаны в Конституции. Властям привычнее откликаться на вопросы, связанные с социальными правами. Очень сложно вести диалог с правоохранительными органами. Мы слышим: «Не вмешивайтесь в нашу компетенцию». Но очень важно, чтобы выводы общественного расследования и уполномоченного имели определенный вес в принятии правоохранительными органами процессуальных решений.
– Вам часто приходится работать с жалобами на правоохранительные органы?
– Да, если раньше хит-парад возглавляли жалобы на нарушение жилищных прав, то последние два года жалоб на действия милиции, следствия и прокуратуры стало много: в некоторых регионах они составляют половину от всех обращений. Гораздо проще добиться от органов исполнительной власти признания своей ошибки и исправить ее. Правоохранительные органы закрыты и не любят признавать ошибки.
– Можно ли говорить об особой ментальности россиян, что приводит к нежеланию бороться за свои права и часто к иждивенческой позиции?
– Иждивенчество – это наследие советской эпохи. И к этому нельзя относиться пренебрежительно. Если люди привыкли рассчитывать на государство, значит, должен быть переходный период. А в целом наши люди ничем не отличаются и их правовая грамотность растет прямо на глазах. Так же как и неудовлетворенность и агрессивность, вызванная формализмом чиновников. Несмотря на большое количество общественных приемных, горячих линий и прочего, мало кто склонен разбираться с проблемами граждан по существу. Поэтому уполномоченный по правам человека становится последней инстанцией, которая может помочь человеку.
Дария Орешкина
