«Разъехаться мы не можем!»
Во вторник, когда на 100 ТВ состоялся телемарафон по проблемам коммуналок, корреспонденты «НВ» побывали в 10-комнатной коммунальной квартире
Возможно, это не самая крупная коммуналка, но интриги, которые плетутся в ней жильцами, и боевые действия, которые ежедневно разворачиваются между соседями, пожалуй, достойны написания романа. Да и антураж квартиры приводит в содрогание любого гостя с улицы. Места общего пользования из-за раздоров толком не убирались вот уже несколько лет и находятся в антисанитарном состоянии. Семьи не доверяют друг другу и, опасаясь за свое имущество, хранят все вещи и продукты в своих комнатах. Расселить же злополучную коммуналку, обитатели которой ежедневно грызутся, чиновники не могут по двум причинам: из-за несогласия жильцов и статуса дома-памятника.
Дверь, за которой на площади в 330 квадратных метров кроются все ужасы коммунальной жизни, впечатляет своим размером и возрастом. Справа от нее красуется грядка «фамильных» звонков, проведенных к каждой из десяти комнат: «Ионнесян», «Филимоновы», «Шагаловы»… Нажимаем на первый и попадаем в мрачный коридор, на стенах которого можно отследить историю обоев.
– Не обращайте внимания на грязь, здесь никто не убирает уже давно, – разводит руками 65-летняя Анна Ионнесян, – у меня, в силу возраста и болезней, нет сил, а молодежи это не надо, все ссорятся, ругаются, пакостят друг другу... Нынешних жильцов коммуналки нельзя сравнить с теми – послевоенными, с которыми мы жили одной дружной семьей.
Анна Давыдовна – старожил коммуналки. 65 лет назад она родилась здесь – в своей 33-метровой комнате. На ее век выпало три поколения коммунальных обитателей – послевоенных, шестидесятников и нынешних. По словам Анны Давыдовны, некогда хозяином этого дома № 23 был медик, профессор Домбровский. После революции третий этаж отдали под общественные нужды, а впоследствии здесь образовалась 10-комнатная коммуналка. Капитального и косметического ремонта в квартире не было со дня постройки дома XIX века.
– Помню, в послевоенные годы наша квартира была образцовой по чистоте, – мысленно возвращается в свое детство старожил коммуналки. – Здесь жили 25 человек, в каждой семье были дети. Мы назначали еженедельное дежурство – пол начищали мастикой, а места общего пользования были такие же чистые, как и наши комнаты. Мы вместе отмечали праздники, делились успехами и поражениями, а не грызлись, словно собаки, как сейчас.
В 1960-е годы большая часть обитателей коммуналки получили новые квартиры в выстроенных хрущевках и съехали. Тогда освободившиеся комнаты заняли госслужащие и дворники. По словам Анны Ионнесян, этих жильцов можно было призвать к порядку – чистота в доме благодаря стараниям «послевоенных» обитателей поддерживалась. Конец счастливой коммунальной жизни в чистоте и понимании наступил в 1990-е годы, когда появились новые жильцы, которые начали воевать со старыми обитателями и игнорировать порядки, сложившиеся десятилетиями. Сейчас 20 обитателей коммуналки так погрязли в своих взаимных претензиях, обидах и оскорблениях, что практически не общаются между собой и живут на осадном положении.
– Шланги моей стиральной машинки постоянно перерезают, – жалуется одна из обитательниц квартиры Наталья Шажкова, мама полуторагодовалой Есении, кстати, единственного малыша в коммуналке, – видимо, из зависти, ведь остальные жильцы стирают вручную. Ребенку здесь жить невозможно – ее неоднократно пришибали дверью соседи, причем отнюдь не случайно. Доходило до конфликтов с драками. Я уже не говорю о воровстве, которое буквально процветает, например, у меня украли новые дорогие кроссовки. Мы с мужем все вещи и продукты теперь храним в комнате, а другие жильцы повесили на кухонные шкафы амбарные замки, чтобы не воровали их чашки и ложки. Я уже не выпускаю из комнаты свою кошку, потому что прежняя – турецкая ангора, победительница многих выставок, куда-то пропала…
Ванная находится в аварийном состоянии. На стенах – грибок, пол давно не мыли, а оттереть чугунную ванну не под силу даже самой современной бытовой химии. В таком же состоянии находятся и два санузла. Наталья боится дотрагиваться до мест общего пользования руками и все открывает с помощью зажигалки, которую постоянно носит с собой. Но самой главной достопримечательностью коммунального бардака квартиры № 4 является кладовка (тут жильцы сушат белье), которая некогда была жилой комнатой. Вдоль стен навалены кучи хлама, из которых торчат одинокие туфли, ботинки, тележки, лыжи. Причем, по словам Натальи, каждый из жильцов четко знает, где его вещи, и регулярно устраивает скандал.
– Жить в таких условиях тяжело, а разъехаться мы не можем – многие соседи не согласны, а выкупить дом арендаторы не могут из-за того, что это дом-памятник, – вздыхает со слезами на глазах Анна Ионнесян, – мы с родителями так и не получили отдельную квартиру, потому что отец незадолго до этого умер от инсульта, жилплощадь перешла другим, а дело так и замяли. Я сама вот уже 23 года стою на очереди, но в силу слабого здоровья не могу обивать пороги чиновничьих кабинетов, поэтому так и живу здесь – в грязи.
Софья Прокошева. Фото Сергея Фролова
