Сергей Жигунов: «Не могу же я всех научить «гэкать»
Популярный актер рассказал «НВ» о том, насколько фильм «Однажды в Ростове» соответствует действительности и какие в нем есть нестыковки
Говорят, после того, как на экраны вышел сериал «Ликвидация», «всероссийский гардемарин» поспорил с товарищем, что сможет за 15 минут придумать не менее интересный, основанный на исторических событиях сюжет. Столько понадобилось ему времени или несколько больше, история умалчивает, но о сериале «Однажды в Ростове» можно говорить как о состоявшемся явлении.
– Сергей, вы актер, продюсер, телеведущий, учредитель благотворительного фонда «Созвездие»… Но ведь когда-то нужно и отдыхать! Так ведь работаете, работаете, а жизнь, извините, идет своим чередом…
– Не извиняйтесь! Это, конечно, забавно, но во мне все настроено на рабочий лад. Когда отдыхаю больше пяти дней подряд, меня сначала начинает потряхивать, а потом вообще появляется комплекс вины.
– Вины перед кем?
– Чаще всего я даже сам себе не могу ответить на этот вопрос, но появляется ощущение, что я не пришел туда, где нужен, и что меня очень-очень ждет кто-то, кому я что-то должен. Вот такой парадокс! Я привык доводить до конца любое дело и зациклен на том, что без меня ничего не смогут решить. Все складывается одно к одному, у меня от ощущения незавершенности запланированных вещей возникает кожный зуд и… знаете, обида на ваших коллег, которые меня из-за моей активности обвиняют в бесконечном пиаре. Я от иных публикаций испытываю физическую боль. Главное непонятно – за что?!
– У нас, наверное, вообще недолюбливают тех, кто успешен, кто талантлив, кто красив, в конце концов.
– Ну, это уже совсем бессмысленно! Я в стране не самый популярный артист и давно не секс-символ. Меня не показывают с утра до вечера по телевизору, в моей личной жизни нет особенных загадок… Но иной раз читаю о себе в каком-нибудь журнале и не понимаю: о ком это написано? Кто этот парень? Это же совершенно другой человек! И почему вообще?! Я ведь говорил правду, когда давал интервью! Я же не вру!
– Может, нужно самому о себе написать?
– Лет 10 назад одно крупное издательство купило права на мои мемуары, но получилось, что мы к этому делу так и не приступили. А теперь я вообще думаю: мне все-таки рановато подводить итоги. У меня слишком много планов на ближайшие годы! Я же только-только разогнался!
– Давайте об этом и поговорим! Для начала – о сериале «Однажды в Ростове»! Его уже все ждут не дождутся, тем более что ни о банде «фантомасов», ни о новочеркасском голодном бунте практически никто ничего не знает.
– Это да. Со всех, кто участвовал в событиях 1962 года, то есть почти с каждого жителя Новочеркасска, взяли подписку о неразглашении информации. И они молчали больше 30 лет. Под страхом смертной казни. Так что нам есть о чем рассказывать – и о пустых полках в магазинах, и о растущих ценах при снижении зарплат, и о том, как на толпу на площади шли танки… Трудно представить, что там происходило! Мы, пока готовились к съемкам, работали с архивными материалами – с протоколами допросов, с расписками людей, которые обещали молчать. Но это ни в коем случае не документальный фильм, а художественное кино. При всем нашем старании быть достоверными в деталях идеала добиться невозможно, это априори. Поэтому мы оставили себе право на некоторые вольности.
– Какие именно?
– К примеру, у нас в фильме артисты не «гэкают», и это объяснимо – не могу же я полторы сотни человек научить «гэкать»! Но к костюмам и антуражу мы отнеслись очень бережно. Плащи, шляпы, шарфики, кофточки, автомобили, мотоциклы, мопеды, велосипеды – все это мы приобрели. Получили права на хиты того времени: «Ландыши», «Старый клен», «Черный кот», «Голубые города»... Вдова Булата Окуджавы, Ольга Владимировна, прочла сценарий, он ей понравился, и хотя никто не верил, что она даст разрешение использовать песни ее мужа, позволила нам взять две баллады – «Синий троллейбус» и «Муравей»… Еще мы купили права на 12 фрагментов из фильмов того периода, в том числе из «Фантомаса». Все это обошлось студии в крупную сумму, но достоверность происходящего – очень ответственная часть кинопроизводства.
– На вопрос о сумме вы, наверное, не ответите?
– О, нет, нет… Скажу только: бюджет картины сопоставим со стоимостью средней руки блокбастера. Отечественного, конечно…
– Как вам удалось связать две такие несопоставимые истории: гангстерскую сагу о ростовских «фантомасах» – банде братьев Толстопятовых – и сугубо социальный сюжет о расстреле голодных людей на площади?
– События в Новочеркасске сказались на всех, кто был на площади, в том числе и на братьях Толстопятовых. В фильме есть, конечно, небольшие нестыковки. Когда, скажем, снимали эпизод, где на понтонном мосту добивают последнего из банды, какой-то мужчина из тех, кто стоял и смотрел за нашей работой, не выдержал, закричал: «Да вы что там делаете?! Кто тут режиссер?! Почему артист налево прыгает?! Надо направо! Там же течение, он же уйдет!»
– А как вообще к вашей группе относились ростовчане?
– Предлагали: «Ты меня спроси, что было на самом деле. Мой дядя участвовал в задержании, он мне все рассказывал». В общем, хорошо относились. Рыбу дарили группе. Вяленую...
– Вы же и сам – ростовчанин. Вам земляки, наверное, вообще проходу не давали?
– А куда деваться, раз уж я приехал?
– Вас не раздражает постоянное внимание?
– Бывает. Люди же не спрашивают разрешения с тобой сфотографироваться, они просто фотографируют тебя или снимают на видео. И в результате получается снимок, где на тебе задрана майка и торчит пузо.
– Ну и пусть торчит, эка невидаль! Живой же человек!
– Да? А я вот далеко не уверен, что публика все понимает правильно…
– Вы же актер, зрители вас на экране видели в прикиде и похлеще. Я вот недавно посмотрел «Откройте, это я!», и могу сказать: из вас получился вполне импозантный бомж.
– Там, кстати, был очень смешной случай. Мы же снимали этот фильм в Черногории, в Будве. Я во время перерыва пошел в аптеку, купить лекарство. Причем пошел прямо в гриме и в одежде бродяги: грязный плащ, на голове соломенная шляпа, драные босоножки. А когда я достал золотую кредитную карту, чтобы расплатиться, продавщица аж замерла. Вы бы видели ее лицо! Она минут пять думала, что сделать – продать мне лекарство и заработать или позвать полицию… У меня остались об этих съемках только приятные воспоминания.
– Ваша предыдущая работа – «Муж поневоле» – далась вам непросто. Серьезная травма после падения с лошади – совсем не шуточки…
– О, нет! Роль как роль. А что касается падения – это же была испанская лошадь. Я сидел в седле абсолютно ровно, ничем ее не провоцировал, а она ни с того ни с сего так изогнула шею, что стукнула меня своим лбом по лбу. Представляете? Ощущения невероятные! Но травму назвать серьезной все-таки нельзя, я лишь немного повредил кисть левой руки.
– А что было на «Ледниковом периоде»? Вы действительно сломали ногу или журналисты тогда тоже запустили «утку»?
– Сломал. И та травма даже вычеркнула несколько месяцев из моей жизни, потому что начались осложнения…
– Многие артисты говорят, что, выходя на сцену или съемочную площадку, выздоравливают на раз-два.
Это правда?
– Да, мне тоже такие вещи рассказывали, но в моем случае – нет. Если я заболел, ложусь на диван, начинаю издавать звуки умирающей коровы, и при этом все должны вокруг меня бегать.
– Что лично вам нужно для того, чтобы радоваться жизни?
– Моя семья и моя работа. Я трудоголик, но мне очень нужно знать, что я работаю для чего-то и для кого-то.
– А как ваша супруга и дочери относятся к тому, что вы делаете?
– Знаете, когда-то меня обижало, что семья мало интересуется моим творчеством. Потом я понял, что так лучше.
– Неужели? В это, честно говоря, просто трудно поверить…
– Так ведь я же говорил, что никогда не вру! Я вам просто рассказываю все как есть. Вот, собственно, и все…
Беседовал Владимир Ермолаев. Фото Интерпресс
