Святослав Бэлза: «Наше время – не для гениев»
Известный музыковед, литературовед и телеведущий считает, что Россия остается сверхдержавой в области культуры во многом благодаря нашим предкам
Он как никто умеет представить концерт как особое событие для любителей хорошей музыки. Таким праздником станет и программа «От классики до джаза», в котором на сцене Филармонии 29 мая сойдутся «Виртуозы Москвы», джазовый пианист Даниил Крамер и оперная певица Мария Максакова, чтобы исполнить Моцарта и Гершвина, России и Цфасмана.
- Святослав Игоревич, одним из инициаторов такого рода смешения жанров был ваш друг, блистательный джазмен Георгий Гаранян.
- Да, вы правы. А уже после его смерти вышел замечательный диск, который называется «Джаз в смокингах», в котором приняли участие как раз «Виртуозы Москвы», сам Гаранян и Денис Мацуев.
Надо заметить, на стыке жанров – в музыке ли, в литературе, - порой рождается новое качество. Главное, чтобы было талантливо. Мне очень нравится формула Пастернака: «Искусство – дерзость глазомера». Сейчас дерзости у многих хоть отбавляй, особенно это заметно в некоторых режиссерских упражнения в мире классики, а с глазомером хуже. Но когда за дело берутся такие замечательные мастера, как Владимир Спиваков со своим оркестром, Даниил Крамер и моя очаровательная соведущая по передаче на канале «Культура» «Романтика романса», солистка Мариинского театра Мария Максакова – это обещает особое удовольствие и поборникам академического искусства, и любителям джаза. Когда в одном концерте объединяются люди, которые порознь умеют создавать атмосферу праздничности, я думаю, для поклонников хорошей музыки это будет тройное удовольствие. Во всяком случае, я постараюсь преподнести это так.
- Судьба подарила вам встречу со многими выдающимися людьми. Насколько я знаю, вам довелось даже познакомиться со знаменитым писателем Умберто Эко, таким же страстным библиофилом, как и вы?
- Я с ним сталкивался, но общаться, к сожалению, не довелось. Это было во время форума «Безъядерный мир. За выживание человека», который проходил в Москве в феврале 1987 года. Тогда мир охватила «горбимания» и со всего света приехала интеллигенция на встречу с Горбачевым. Кого только ни было! Норманн Мейлер, Гор Видал, Станислав Лем, Марчелло Мастроянни, сэр Питер Устинов, Йоко Оно, Марина Влади, Грэм Грин, чьим переводчиком и сопровождающим был я. И мне особенно было приятно, что вся эта мировая культурная элита своим «старшиной» единогласно выбрала именно Грина – от имени всех их он выступил в Кремле перед Горбачевым. Эти встречи в гостинице «Космос», где поселили гостей, забыть невозможно. Тогда на дворе свирепствовала борьба с алкоголизмом, а классики – Грин, Норманн Мейлер, Гор Видал, - желали отведать национальный русский напиток. Пришлось их водить в Дом литераторов, Дом кино, где водку наливали в кофейные чашечки.
- Надо полагать, экзотика им пришлась по душе.
- Ну конечно, было даже пикантно.
- А своими шпионскими секретами Грэм Грин не делился за рюмкой водкой?
- Конечно, он рассказывал и об этом, причем со свойственным ему юмором. И у Кима Филби, под чьим началом он служил, я читал в мемуарах, как они собирались всем разведотделом и хохотали над донесениями Грина из Африки, который следил за передвижениями немецких подводных лодок. Но для читателей главное то, что из этого пребывания в Африке, на этом, как говорил Грин, «континенте формы человеческого сердца» он вынес материал для своих блестящих романов.
И вы знаете, наша с ним встреча была предсказана, в моей ранней юности. По окончании английской спецшколы мне подарили его роман «Тихий американец», с казенной, как тогда водилось, надписью «Святославе Бэлзе за отличные успехи в школе». Когда я рассказал об этом Грину, он попросил меня эту книгу показать и добавил свою надпись «Славе, как тому школьнику….». Потом число автографов Грина у меня умножилось, но этот я храню с особым сентиментальным чувством.
- Очень жаль, что его у нас подзабыли – это действительно, последний британский классик XX века.
- Но сейчас его начали переиздавать. А я давно предлагал разным издателям напечатать его последнюю книгу, вышедшую уже после его смерти. Это его дневник снов, которые он писал всю жизнь по рекомендации психоаналитика. Каждое утро он записывал свое сновидение, и потом даже научился управлять своим подсознанием в художественных целях – ложась спать, он давал себе задание: как должны дальше развиваться линии сюжета, или как должны поступить те или иные персонажи». И к утру во сне приходило решение. Свои сны он отсортировал по темам, в частности, есть там раздел и связанный со службой в разведке. Ему однажды приснилось, что он получил от начальства своей разведки задание устранить Гитлера отравленной сигаретой. Представляете? Очень интересная книга, она называется «Мой собственный мир».
- Вы написали предисловие не только к шеститомнику Грина, но и к произведениям многих британских писателей. У вас к Англии особое отношение?
- Да, в смысле культуры меня можно назвать англоманом. Мне кажется, эта страна наиболее пригодна для жизни человека (мы вынесем за скобку родную страну). Сила англичан в их здоровом консерватизме. Если представить себе огромный евразийский континент, то с одной стороны – азиатская Япония, с другой – европейская Англия – островные государства, которые более всего способны сохранять свои традиции. И в области культуры, и в области образа жизни.
- Россия тоже была, условно говоря, таким «островным» государством – до Петра I, после революции. Но что-то не видно стремления сохранять свои традиции.
- И очень плохо. Потому что многие модели Запада, предлагаемые или навязываемые нам, не работают в России. Не впадая в квасной патриотизм, все-таки стоит отметить, что у нашей страны, действительно, должен быть свой путь. Мы можем вбирать лучшее и с Востока, и с Запада, и с Юга. Это та «всемирная отзывчивость», о которой говорил Достоевский в своей знаменитой речи о Пушкине. Замечательно, что переплавляя чужие влияния, тенденции, мы создали абсолютно самобытную культуру. И надо сказать, несмотря на всякие потрясения в XX, XXI веках - политические, социальные, экономические, - все-таки здание культуры выстояло, во многом благодаря тому, что фундамент заложен невероятно основательный. В области культуры мы все-таки остаемся сверхдержавой, во многом благодаря нашим достойнейшим предкам.
- Живем за счет дивидендов. На ум приходит печальный пример – Греция. Вот уж, казалось бы, какой был заложен фундамент в древние века, а что сейчас?
- История развивается по своим законам. Но не хочется верить в такой путь. И вы знаете, это явление ведь не только российское. Посмотрите, что происходит с культурой Англии, Америки, Германии, Франции? Во многих областях искусства возрос уровень профессионализма, уровень ремесла. А гениальными прозрениями, открытиями современное искусство порадовать не может. Мой друг Андрей Битов говорит о конце литературы. А замечательный композитор, историк и теоретик музыки Владимир Мартынов уже объявил о конце композиторской эры. Но я думаю, что если смотреть в масштабах вечности, мне кажется, мы живем в переходное время. Видимо, наше время не для гениев. Время для ремесленников.
- Должна возникнуть новая парадигма?
- Скорее всего. Но, слава Богу, наша русская культура уже столько сделала, что нам не страшно выдержать паузу. Вместе с тем, существует такой парадокс – Россия, может быть, слишком богата талантами. Мы позволяем себе задвигать во второй ряд тех, кто составил бы славу любой другой нации. Скажем, Бунин, хоть и нобелевский лауреат, не входит в «первый ряд». Несправедливо отодвинуты на второй план Лесков, Куприн. То же самое со многими композиторами. Мы позволяем себе не исполнять Глиэра, Мясковского и многих других незаслуженно забытых. Я надеюсь – временно. Удивляет, как на фоне такой великой литературы, великой музыки, живописи, могут преуспевать ловкие ремесленники и гении пиара, или самопиара.
- Психиатры говорят об общей деперсонализации, психическом отчуждении, когда человек как бы одевается в панцирь из своего «скорбного бесчувствия».
- Некоторая вялость, конечно, есть. Мы всегда отличались от Запада, если применять старые термины, большей соборностью, тем, что особенно ценили радость общения. Утрату которой очень резко ощущали эмигранты. Даже те, у кого не возникало финансовых проблем, кто устраивался более или не менее благополучно, все же страдал от недостатка общения. А сейчас и у нас в силу невероятно убыстрившегося темпа жизни, и в силу того, что на людей навалилось неимоверно много забот, такое дружеское общение, каким было одарено мое поколение, уже не так распространено. Я не говорю о послевоенном времени, когда особенно ощущалась консолидация и чувство общей победы и общих потерь. Но и когда я был старше, живого общения было гораздо больше.
- То есть мы поневоле оказались эмигрантами в собственной стране.
- Можно и так сказать. Это не внутренняя эмиграция, это хуже – отчуждение. Но, вы знаете, появляются обнадеживающие симптомы. Мне рассказывали некоторые крупные бизнесмены, что под их началом работают люди, очень талантливые, очень энергичные, которые, достигнув положения, устраивающего их и в смысле престижа, и в смысле финансового обеспечения, не хотят продвигаться дальше. Потому что это сопряжено с потерей личности, с утратой возможности вести более или не менее нормальный образ жизни. Ведь большой бизнес, конечно, человека опустошает до дна. Есть и другие примеры, которые вселяют надежду. Например, в Москве, недалеко от высотки на Котельнической набережной открылся потрясающий музей русской иконописи, частный. Он может соперничать и с Русским музеем и с Третьяковской галереей. Создал его Михаил Абрамов, владеющий крупным строительным бизнесом. Как он мне рассказывал, захотелось ему однажды приобрести старинную, века XVII-го, икону Михаила Архангела, своего небесного покровителя. И нашел, но распиленную. Потом он решил достать икону в лучшей сохранности. И постепенно втянулся в это дело. В итоге он приобрел всю коллекцию писателя Владимира Солоухина, которому в свое время бабушки на Севере отдавали иконы, понимая, что в добрые руки идут. Потом он стал покупать на западных аукционах, купил коллекцию коптских икон у вдовы одного из русских эмигрантов первой волны. Он собрал фантастическую коллекцию. Человек, имея хороший доход, не яхты и пароходы покупает, а иконы! Как говорил лорд Сноу, бывают времена, когда надо повторять трюизмы. Так вот есть такой трюизм: можно проклинать тьму, а можно зажечь свечу. Я предпочитаю быть среди возжигателей свечей. И кому-то помогать ориентироваться во тьме.
Беседовала Екатерина Юрьева. Фото Интерпресс
