Семен Стругачев: «Мечтаю о женской роли»
В Америке народного артиста России принимали за Робина Уильямса
Встреча началась, как обычно, – с разговора о погоде, природе, о карасях, которые ловятся (или не ловятся) на озере рядом с его дачей, о совсем уже взрослой дочери, и вдруг – неожиданное признание: «Я тут подумываю о банковской накопительной системе – на старость».
– Не рановато о старости думать-то, Семен Михайлович? Вы еще ого-го!
– В самый раз, потом будет поздно. Что ж, так до смерти и вкалывать как папа Карло?
– Смотрели фильм «Пока не сыграл в ящик», где герои составляют список желаний, которые надо выполнить «пока не сыграл в ящик»? У вас есть такие желания?
– Замечательная мысль, надо действительно составить список, чего ты хочешь сделать за оставшиеся годы, попытаться успеть получить то, что еще не дополучил. Хотя бы минимум. Я бы, например, хотел сесть за штурвал небольшого самолета. А еще было бы здорово нырнуть глубоко-глубоко (хотя очень боюсь) – мы так много говорим о космосе, который недосягаем, и совершенно не думаем о том, как течет жизнь там, на океанской глубине.
– Ну уж нырнуть сегодня не проблема…
– Да как сказать. Признаюсь, боюсь нырять – мне кажется, что из этой бездны выплывет что-то страшное и как за ногу схватит... Что еще бы я хотел? Спеть какую-нибудь оперную партию. Серьезно! Что-нибудь из репертуара Пласидо Доминго. Выйти на сцену во фраке, в бабочке, и чтоб передо мной пюпитр с нотами, за мной – симфонический оркестр, а вокруг – белые колонны Большого зала Филармонии.
– Что-то я не слышу мечтаний, связанных с кино.
– А я в последнее время к кино охладел. Я ведь ничего путного в нем так и не сыграл. На себя на экране мне и смотреть как-то неудобно. Даже в тех картинах, которые сделали меня популярным. То ли дело театр. Вы видели меня в спектакле «Испанская баллада» или «Фокусник из Люблина»? Посмотрите и скажите: «Семен, ты не комик, а трагик!» В кино меня всего лишь 30 процентов.
– У вас прекрасная работа в экранизации повести Людмилы Улицкой «Веселые похороны» (американская версия, которая, увы, пока не завершена). В «Мастере и Маргарите» Бортко вы здорово сыграли Левия Матвея.
– Да, но это же капля в море. Кланяться, бить челом: «Возьмите меня сниматься» в моем положении глупо. А поддаваться и идти на все, что предлагают, – это значит во мне нет ни гордости, ни достоинства. Ну как реагировать на такой звонок помощника режиссера: «Семен, здрасьте, в такие-то числа вы можете сняться в нашей картине?» – «Нет, могу в другие». – «Но у нас такое условие: только в этих числах. Все актеры подобраны к этим числам». Уже по одному этому разговору понятно, что это за кино будет.
Ужасно обидно, что такое происходит с нашим кинематографом. Впрочем, не стоит жаловаться – сейчас буду сниматься в двух очень симпатичных картинах. В детском фильме «Вождь разнокожих» – про вундеркинда, которого хотят выкрасть. Я для себя выбрал роль милиционера, у которого на участке нет преступности. С одной стороны, это прекрасно, но с другой – у моего героя нет никаких надежд на повышение. И когда крадут мальчишку, он уверен: настал его звездный час. Очень смешная, наивная роль.
– А в настоящей сказке хотели бы сняться?
– В свое время хотел сыграть Бабу-ягу – интересная ведь тетка. Вообще, давно мечтаю о женской роли. Клип-пародию на «В джазе только девушки» не видели? Мерилин Монро там ГлюкOzа, а я с Витей Бычковым – Жозефина и Дафна. Я там такая смешная и в то же время сексуальная дамочка!
– Так поставьте «Здравствуйте, я ваша тетя!». Поставили же вы зимой в Московском театре им. Маяковского французскую комедию.
– Хорошая идея! Однажды, еще мальчиком, в Хабаровском театре оперетты я смотрел прекрасный спектакль, поставленный по пьесе «Тетка Чарлея». С удовольствием поставил бы эту оперетту. Но это должен быть дорогой проект, а иначе и затевать не стоит.
– Глядя на вас, столь похожего на Робина Уильямса, вспомнила комедию «Клетка для пташки», в которой он сыграл очень симпатичного гомосексуалиста. Вы бы рискнули сняться в такой роли?
– Меня, кстати, в Америке пускали в ночной клуб, думая, что я Робин Уильямс. Все выкатывали глаза: «О-о-о!!!» У меня же была одна задача – не открывать рот. А насчет комедии… Уверен, что успех будет большой. Но для актеров опасно. У нас же артиста отождествляют с героем. И если после «Особенностей национальной охоты» вот уже шестнадцать лет меня хлопают по плечу: «О, Лева Соловейчик!» – то можно себе представить, что будут говорить, если я сыграю роль мужчины нетрадиционной ориентации.
– Коли заговорили об этом, Семен, как вы относитесь к гей-парадам?
– Я – против. Нет, бога ради, пусть женятся, рожают как могут. Но только не надо выпячивать себя. Мы же, натуралы, не идем на демонстрации…
– Позиция ясна. Однако вернемся к кино. Вы сказали, что у вас два предложения.
– Да, еще Игорь Зайцев, который снял очень милый фильм «Каникулы строгого режима», пригласил меня в сериал о жизни легендарного летчика Валерия Чкалова. Я буду играть его командира.
– Чкалов прославился перелетом через Атлантику и пролетом под Троицким мостом. Про перелет ничего дурного не скажу – и в самом деле подвиг. А вот пролет – самое настоящее мальчишество.
– И командир его за это ругает. Причем сам он хотел бы повторить этот пролет.
– А вы?
– Конечно! Но я бы не смог – я не такой смелый. Мне надо было бы слишком много выпить, чтобы так рискнуть.
– Как женщина и мать, не понимаю этого ненужного геройства.
– Для мужчины это – нормально. Есть в мужской природе что-то, что заставляет нас, забыв об инстинкте самосохранения, идти на риск.
– Да уж, с инстинктом самосохранения у мужчин бывает плохо. Посмотришь какой-нибудь «Мальчишник-1, 2» и диву даешься. Вас же никуда нельзя отпускать без присмотра!
– Нет, отпускайте нас обязательно! И относиться к мужчинам надо, как к детям. Это же здорово: вырос такой мужик, живот у него огромный, несет себя важно, уже седовласый. А как попадет в компанию друзей – какие там 60 лет! Пацаны! Послушать только о чем говорят!
– Не знаю, чему тут умиляться…
– Вот поэтому меня и не любят жены охотников и рыболовов – они видят во мне Леву Соловейчика: «Ага, вот чем они там на своих охотах-рыбалках занимаются! Нажираются!..»
– Насчет «мужского риска». Богдан Ступка, ужасно боящийся высоты, рассказывал, как на съемках «Водителя для Веры» мучался, но заставил себя сесть в машину, которая должна была упасть в пропасть…
– О, я тоже боюсь высоты. После того, как случайно выпал в 14 лет из окна. Летел с третьего этажа, всю жизнь свою тогда вспомнил…
– И что же именно вспомнилось?
– Как маленьким был. Как впервые в шесть лет попробовал сливочное масло – до этого мне давали лишь маргарин, масло было очень дорого. Вспомнил первую мою любовь, девочку, которую звали Света Лев. Я когда с ней в первом классе познакомился, перепутал фамилию и звал ее Света Волк.
– Так многое вспомнилось? С третьего этажа лететь всего ничего…
– Да, летишь секунды какие-то, а ощущение – будто о-очень долго. И даже успеваешь подумать: где же земля? К счастью, все обошлось – только голову пробил да пальцы рук сломал. Лежу и слышу, как пацаны орут: «Семе-е-ен разби-ился!!!» Потом встал, мне замотали голову разорванной рубашкой. Я чувствовал себя героем Гражданской войны. Но с тех пор панически боюсь высоты.
– Высоты боитесь, но хотите сесть за штурвал самолета. Боитесь воды, но, помнится, вы говорили как-то, что мечтаете о белоснежной яхте.
– Мечтаю до сих пор. Думаю, еще поработаю и куплю. Отправлюсь куда-нибудь в путешествие.
– И куда бы вы поплыли?
– Пожалуй, в Австралию. Там я еще не был. Еще я бы хотел побывать в Лас-Вегасе.
– Вы азартны?
– Конечно. И мне кажется, неправильно, что закрыли казино. Одно дело игровые автоматы, на которые подсаживаются дети, подростки и в которые люди проигрывают свои состояния, и так невеликие. И совсем другое дело – дорогие казино для богатых. Пусть они оставляют там деньги. Лучше бы часть доходов казино перечисляли на здравоохранение.
– Семен Михайлович, а на бразильском карнавале не хотелось бы побывать?
– Был. Красиво, но все эти перья меня как-то не вдохновляют. Смотрел на танцующих, на их дежурные улыбки и думал: как же им жарко, как же им потно, беднягам! Мне повезло побывать и в таких экзотических местах, как остров Пасхи. Я наконец-то увидел знаменитые гигантские головы. Правда, больше там ничего и нет. Даже воды. Представляете, аборигены пьют дождевую воду. У них и животных не было – на этот остров все завезено. Странная жизнь, но, согласитесь, это стоит увидеть своими глазами. Я уверен: человек рожден для того, чтобы, прежде чем уйти в другие миры, узнать хотя бы эту планету.
Беседовала Екатерина Юрьева. Фото Евгения Лучинского
