В тесноте да в обиде
Завершился 33-й Международный московский кинофестиваль. 60 тысяч зрителей, более 7000 гостей и журналистов, среди которых около 600 иностранцев, более 380 фильмов, 17 из них конкурсные, – такова «сухая цифирь» московского кинофорума. 10 дней работы и…
«Золотой Святой Георгий» – главный приз ММКФ достался молодому испанскому режиссеру Альберто Мараису за дебютный фильм «Волны». Немногословный и выразительный Карлос Альварес Новоа стал лучшим артистом за исполнение роли пожилого испанца Мигеля, вернувшегося в места своей молодости за воспоминаниями о драматических коллизиях своей жизни в лагере для беженцев. Скромное и достойное кино, вполне соответствующее словам посла Испании Хуана Антонио Марка, сказанным на приеме для фестивальных гостей о том, что «испанский кинематограф лишен дорогих спецэффектов, но зато напрямую обращен к зрителю». Любимец ММКФ режиссер Сергей Лобан, несколько лет назад вызвавший ажиотаж своим дебютом «Пыль», на этот раз создал громадное полотно «Шапито-шоу» длиной в три с половиной часа, в котором весело, остроумно, доходчиво, не утомительно и прикольно нарисован портрет целого поколения. На премьере в «Октябре» – переаншлаг, зрители сидели на полу в проходах, реакция была шумной и восторженной, но сразу возникли опасения, что жюри его вряд ли оценит. Люди заслуженные, пожилые, к тому же в основном иностранцы, – будет ли им понятен наш «отвязный» Лобан? К счастью, жюри оказалось на высоте. Джеральдин Чаплин, передавая Сергею Лобану спецприз, вручила также номер своего телефона, попросила смело звать сниматься в новый фильм.
Лучшей актрисой назвали красавицу Урсулу Грабовску, сыгравшую в фильме Феликса Фалька «Иоанна» главную роль. История жертвенной и необыкновенно милосердной героини, готовой на все, чтобы в условиях фашистской оккупации был спасен ребенок, рассказана с благородной простотой и сдержанностью.
Возрожденный на ММКФ конкурс документального кино после двадцатилетнего перерыва выбрал своего первого лауреата. Им стал Данфунг Дэннис за фильм «В ад и обратно». Свой фильм он снимал, когда вместе с ротой солдат участвовал в 2009 году в штурме морскими пехотинцами США базы талибов в Афганистане. Апокалипсис войны, запечатленный им, действительно выдающийся кинодокумент времени.
Главным же событием церемонии закрытия ММКФ стал приезд Хелен Миррен. С тех пор как она сыграла Елизавету II в фильме Стивена Фрирза «Королева», ее иначе как королевой никто и не называет. И Хелен соответствует этому высокому статусу. «Простите, но я обойдусь без волынки», – начал свою торжественную речь во славу Хелен Миррен Константин Эрнст. Оркестр из мужчин в килтах и с волынками в руках приветствовал Хелен перед тем, как ее объявили новым лауреатом приза «Я верю». В ответ она призналась в любви к Станиславскому, русскому театру и сказала, что актрисой стала лишь благодаря своему русскому происхождению. Выразить Хелен Миррен свое восхищение попытались было и русские артисты после завершения церемонии, но помешала охрана и немыслимая теснота фойе кинотеатра «Пушкинский».
Теснота и духота сопровождали ММКФ повсюду. На открытии российской программы в Доме кино в зале народу оказалось больше, чем мест, и дышать было нечем. Казалось бы, вот успех, радоваться надо. Но не получается. Чем грозить год за годом сносом Дома кино, руководству Союза кинематографистов лучше бы для начала озаботиться тем, чтобы отремонтировать еще один зал, сделать нормальные кондиционеры и установить новую киноаппаратуру.
Впрочем, в коммерческом кинотеатре «Октябрь» тоже всегда отменная духота и все то же пренебрежение интересами зрителей. Как можно привлечь публику к фестивалю, если даже на утренние сеансы билеты продаются по цене 450 рублей? Естественно, большинство билетов оказываются нераспроданными. А в тех немногих случаях, когда публика готова заплатить и высокую цену, чтобы посмотреть фестивальное кино, руководство кинотеатра и прокатных компаний открыто пренебрегает интересами журналистов и гостей ММКФ: не пускает людей с аккредитацией в зал до последнего. На премьере «Меланхолии» Ларса фон Триера образовалась катастрофическая давка у полузакрытых, как это у нас любят, дверей. Нужно ли говорить, что пробившимся в зал остались места только на полу, в тесноте и духоте. Может быть, кому-то кажется, что так и нужно для восприятия меланхолического кино о конце света?
Ольга Галицкая, киновед, специально для «НВ»
