Михаил Горбачев: «Зачем я тогда поехал в Форос?»

 

После нескольких дней изоляции путчистами Михаила Горбачева в крымском Форосе вечером 21 августа, когда ГКЧП уже проиграл, спецкору ленинградской газеты «Смена» Георгию Урушадзе удалось дозвониться (первому из журналистов) до президента СССР.

Прежде всего журналист спросил, был ли у него разговор с членами Государственного комитета по чрезвычайному положению?

– Эти визитеры приняты не будут до тех пор, пока я не переговорю с представителями России, – твердо сказал Михаил Сергеевич. – Позиция президента, позиция граждан России имела решающее значение в сохранении государственного строя.

– Вы считаете, это был государственный переворот?

– Несомненно. Я готовился к подписанию Союзного договора. Все дни разговаривал с товарищами, и в том числе с Янаевым. Я завершил здесь подготовку своего выступления. Ожидалось заседание Совета Федерации, где должны были быть рассмотрены итоги обсуждения Союзного договора, вопрос топлива, финансовые вопросы. Я был в контакте со многими людьми. И вдруг в этой ситуации случилось черт-те что!

Президент СССР сообщил, что 72 часа провел на даче, как в Брестской крепости. Охрана из тридцати двух человек осталась ему верна. Как только ему установили телефон, он смог поговорить с Ельциным, президентом Украины Кравчуком, президентом Казахстана Назарбаевым, президентом Узбекистана Каримовым. Он отдал распоряжение начальнику Генштаба Моисееву вернуть войска в места дислокации, не допустить столкновения с народом. Но армия и так оказалась вместе с народом, и, как выразился Горбачев, «не зря все эти годы мы жили». Моисеев получил еще одно распоряжение: ничьих указаний, кроме приказов самого Горбачева, не исполнять. Михаил Сергеевич приложил силы для того, чтобы самолет вице-президента России Александра Руцкого и премьер-министра Ивана Силаева прибыл в Форос как можно быстрее. На этом самолете он вместе с женой, дочерью, зятем, внучками и помощниками вернулся в Москву.

А вот что 20 лет спустя президент СССР рассказал о тех событиях корреспонденту «НВ». Оказывается, все эти годы среди прочих он задает себе еще один вопрос: «Зачем в те непростые времена поехал отдыхать в Форос?»

– Зазнайство меня и погубило с перестройкой. Я человек инициативный и уверенный в делах, но моя тогдашняя уверенность переросла в самонадеянность. Зачем мне надо было ехать на отдых в Форос? Сколько раз до этого поднимался вопрос, чтобы избавиться от Горбачева. А мне удавалось все эти попытки отбить. Тогда было такое ощущение: вот-вот что-то разорвется, но я решил поехать отдохнуть. Это ведь было беспрецедентно острое время. Мы уже имели решение о реформе партии, думали, что в ноябре проведем новый съезд, в июле я выступил с докладом на эту тему. Мы уже имели антикризисную программу, под которой подписались все республики, включая прибалтийские. Мы выползали. С трудом. Но выползали! Тем более не надо было ехать! После референдума говорили, что Горбачев должен сам уйти или его надо сместить. Я видел, что все готово. Я хлопнул по столу и ушел, но потом они же попросили вернуться. Увы, я опоздал с реформированием партии и Союза! С тех пор я не жалею, что остался в политике, хоть пережил многое. У меня была счастливая судьба, хоть было и много потерь. Самая главная – Раиса Максимовна не выдержала испытаний того, что нахлынуло на нас в те непростые времена…

 

Беседовала Ирина Тищенко