«Сперва угробят человека, а потом…»

Сегодня на Псковщине в деревне Березино открывается Мемориально-литературный музей Сергея Довлатова. Корреспондент «НВ» побывал там неделю назад.

В Пушкиногорье мы отправились всей семьей – я, жена и сын. На машине. Посетили Михайловское, Петровское, поклонились праху великого поэта Александра Сергеевича Пушкина в Святых Горах…

Ночевали мы на турбазе. Наутро поинтересовались у дежурного администратора, как добраться до «домика Довлатова». Оказалось, она не знает – ни про «домик», ни про открывающийся музей. Позже, в Михайловском, экскурсовод нам скажет:

– Дом Довлатова дежурная может не знать. Вернетесь, попросите объяснить, как пройти в Березино. Когда Довлатов работал экскурсоводом у нас в Пушкинском заповеднике, экскурсбюро находилось на турбазе и Сергей Донатович туда и обратно ходил пешком.

Дежурная, уже другая, когда я попросил объяснить, как пройти в Березино, даже карту-схему Пушкинского заповедника достала. Мол, видите сами: нет тут никакого Березино! Багрово есть, Кириллово есть, а Березино нет.

Но, как известно, язык и до Киева доведет, а уж до Березино…

Сами того не подозревая, к дому Довлатова мы шли той самой дорогой, которой хаживал Сергей Донатович. Полевая тропка сбежала с холма к деревеньке Бугрово, там нужно было повернуть направо и идти, как нас предупредили, по разбитой проселочной дороге. Проселочная дорога оказалась «только что из-под грейдера», еще не «объезженной». На окраине Березино к ней примыкала площадка – будущая стоянка автотранспорта.

Дом Довлатова находится в глубине деревеньки. Его писатель увековечил в своем «Заповеднике»: «Дом Михал Иваныча производил страшное впечатление. На фоне облаков чернела покосившаяся антенна. Крыша местами провалилась, оголив неровные темные балки. Стены были небрежно обиты фанерой. Треснувшие стекла – заклеены газетной бумагой. Из бесчисленных щелей торчала грязная пакля».

Списано, как говорится, с натуры. Можно разве что уточнить: «Михал Иваныча» звали Иваном Федоровичем. Да и Березино у Довлатова выведено под «псевдонимом» Сосново. Во внешнем облике бревенчатой избушки есть незначительные изменения: в окнах стекла нетреснувшие, из щелей грязная пакля не торчит, и стены обиты не фанерой, а кусками толя. А вот крыша такая же – местами провалившаяся…

Во дворе – только рабочие, четверо.

– Можно домик посмотреть изнутри?

– Да, пожалуйста.

В избе – никого. Узкий коридор, две смежно-изолированные комнаты. Когда один из рабочих заглянул в дом по каким-то своим делам, появилась возможность уточнить:

– В какой комнате жил Сергей Донатович?

– В той. Там его кровать, под красным ватным одеялом. Стоит она на том же месте.

Рядом с кроватью на полу два чемодана. На столе две неровные стопки потрепанных книг, флакончики с чернилами. На другом столе три стопки, но уже не книг, а маленьких стаканчиков. В углу на полу – разнокалиберные бутылки без этикеток. Русская печь с нагромождением различной кухонной утвари: алюминиевая кастрюлька, эмалированная кружка, поварешка, ложки. И железный утюг. Часть стен обита упаковочным картоном, потолок оклеен бумагой.

Дверь в другую комнату – дощатая, чуть ли не квадратная, высотой не больше полутора метров. (Как дверной проем преодолевал такой верзила, как Довлатов, – вопрос.)

В красном углу хозяйской комнаты на полочке две иконы. С потолка свисают провода с черными патронами без лампочек. Два стола-тумбы. На одном радиоприемник «Родина», на другом – старенький телевизор неопознанной нами марки.

В обеих комнатах неровные половицы частично прикрыты кусками линолеума. Обои на стенах пузырящиеся, в потеках, в каких-то местах отставшие, а то и вовсе оборваны. Прямо на обои приклеены два портрета – Мао Цзэдуна и Юрия Гагарина, вырезанные из журналов…

Едва ли все предметы здесь подлинно довлатовские. Кто в 70-е годы мог предположить, что пьющий экскурсовод станет великим писателем? Как там у Сергея Донатовича в «Заповеднике»? «Так всегда и получается. Сперва угробят человека, а потом начинают разыскивать его личные вещи».

Почти два десятилетия домом владела москвичка Вера Хализева. Благодаря ей он остался таким, каким был во второй половине 70-х.

Тот же рабочий показал конструкцию из швеллеров, подведенную под крышу и стены. И обратил наше внимание на столбы, поддерживающие потолок. По его словам, задача стояла простая: не дать избушке рассыпаться и погрести под обломками какого-нибудь отчаянного поклонника Сергея Довлатова.

О том, чтобы превратить эту покосившуюся избу в музей, в Пушкинском заповеднике (не путать с заповедником из «Заповедника»!) думали давно. Но какое министерство (в данном случае – культуры) позволило бы взять на баланс объект в аварийном состоянии? Да и вдова писателя, Елена Довлатова, вроде бы протестовала: «Ни о каком музее Довлатова в Советском Союзе не может быть и речи!» Времена изменились. Нет Советского Союза – есть музей Довлатова.

 

Владимир Желтов