«Я снял много картин. Их никто не видел!»
Режиссер Игорь Масленников, которому сегодня исполняется 80, огорчен тем, что у российского кино в последнее время нет проката
Народный артист России Игорь Федорович Масленников говорит о себе, что всегда плывет по течению и это его метод жизни. Со стороны кажется, что его карьера продумана и выстроена. Филолог и журналист по образованию, он стоял у истоков молодежного вещания на Ленинградском телевидении, позднее работал главным редактором литературно-драматического вещания. Ему удалось безошибочно вычислить круг самых талантливых режиссеров и приглашать их для телевизионных постановок – Товстоногова, Владимирова, Агамирзяна, Белинского, Цуцульковского. Масленников и сам не раз участвовал в качестве сценографа в постановках на лучшей сцене Ленинграда – в Большом драматическом театре. Чутье привело его на режиссерские курсы, которые открыл Григорий Козинцев. В 1967 году Масленников снял в соавторстве с Ильей Авербахом острую картину о подростках «Личная жизнь Кузяева Валентина». Потом были «Завтра, третьего апреля», «Гонщики», «Под каменным небом», «Ярославна, королева Франции». А дальше – абсолютное попадание в десятку – он создал полюбившихся народу «Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Следом еще одно достижение – мелодрама «Зимняя вишня». Кажется, к своему 80-летию режиссер должен почивать на лаврах. Однако Масленникову не сидится на месте, он полон планов.
– Игорь Федорович, в очередной раз посмотрев на экранизированных вами героев Конан Дойля, думаешь, что такие интонации мог придать фильму только человек мудрый, добрый, широкий душой, да еще с потрясающим чувством юмора.
– Мне трудно судить, какой я, но в чем-то я как Конан Дойль. Когда на старости лет писателя спрашивали: «Это вы написали о Шерлоке Холмсе?», он приходил в бешенство, топал ногами и говорил, что он, между прочим, написал довольно много других хороших книг. Поэтому я, говоря о себе, не хотел бы возвращаться к Холмсу. Это было сделано 30 лет назад. Другое дело, что это была удача. И конечно, я должен благодарить судьбу за этот счастливый поворот. Также я не хочу возвращаться к «Зимней вишне», слишком много о ней уже сказано. Я снял много картин. Но судьба этих фильмов очень разная, часто драматическая.
Настроение мое сегодня, несмотря на юбилей, довольно мрачное – и из-за ситуации, которая существует в российском кинематографе, и из-за судьбы моих пяти последних фильмов, которые я снял за десять лет. Это полнометражные картины «Письма к Эльзе», «Ночные посетители», фильмы по Островскому «Русские деньги», «Взятки гладки», «Банкрот». Их никто не видел. Нет проката! Вообще, кого из режиссеров не спросишь – все расстроены. Со Славой Говорухиным недавно разговаривали, он мне: «Снимаем, а куда снимаем? На помойку, что ли?»
– Но что-то все-таки пробивается из русских картин на экран...
– Это такой мизер по сравнению с голливудским валом. Думаю, с прокатом просто катастрофа. Наше кинематографическое начальство говорит: «Ничего страшного – мы на дисках будем показывать и по телевидению». На это я им отвечаю: «А почему же нашим прокатом так интересуются американцы? Не дисками, не телевидением, а именно прокатом?» Они же полностью взяли наш прокат под контроль. Миллиарды наших русских рублей идут в Голливуд. Считаю, надо решительно разрушать эту систему и заново создавать государственный прокат. Беда в том, что американцы не привозят сюда серьезные картины, которые в Штатах тоже делаются независимыми режиссерами.
Идет сплошной интертейнмент, развлекуха, эти объемные фильмы в 3D, которые часто просто ерунда. Наша молодежь отучается смотреть серьезное кино переживаний. Хотя обвинить этих молодых ребят нельзя – они знают, что в кинотеатре их ждет попкорн, развлечения на экране, можно выйти в бильярд поиграть, пивка попить, вернуться опять в зал.
Сегодня утратилась культура соборного просмотра. Но почему-то я уверен, что народ как раз жаждет таких зрелищ. Может быть, потому, что сейчас расцветают театры. Только в Москве я насчитал сто театральных залов. И все забиты битком. Думаю, и в Питере то же самое – я просто меньше знаю ситуацию здесь. И в этих залах появляется молодежь, дети, семейные пары. Куда им еще идти, если по телевидению качественные программы и фильмы идут только по ночам – в прайм-тайм свои правила диктуют рекламодатели, которым нужны гламур, стрельба, скандалы, сплетни. А в театрах еще сохранилась атмосфера праздника – надо же туда специально купить билет, приехать, раздеться в гардеробе. Так же было раньше с кино.
– На прошлой неделе Владимир Путин пообещал сохранить прежний статус «Ленфильма», может, и российского кино будут больше снимать?
– На самом деле «Ленфильм» разорен – из него украдено все. Исчезла вся старинная мебель из красного дерева, карельской березы. Исчезли из реквизита бронза и хрусталь. Уже не существует многих цехов – съемочной техники, декоративных сооружений, комбинированных съемок. Исчезла осветительная аппаратура. Ушли люди. Было ведь 3000 тысячи человек, теперь болтаются 300 – в основном обслуживающий персонал, работники котельной, администрация. Как это может существовать? Половина помещений продана: 3-й павильон, 5-й… Новое хорошее здание, построенное после войны, полностью продано – там теперь магазин «Перекресток». Студия лишилась фондов.
Единственная студия, которая сохранилась в стране, – «Мосфильм». И знаете, почему им удалось избежать этого разгрома? Пришедший туда Карен Шахназаров – сын крупного партийного работника, работавшего в аппарате Горбачева. Он вырос в довольстве, ему не надо было ничего грабить. У него подмосковная дача с советских времен, хорошая большая квартира. А на «Ленфильме» люди решили подзаработать. Сегодня здесь даже снимать невозможно из-за дороговизны аренды павильонов. Мы для фильма «Банкрот» в пустующем цехе завода «Бавария» на Петровском острове в четыре раза дешевле смогли построить декорации, чем на «Ленфильме». Цены задраны, потому что студии как-то надо выживать.
– Тем не менее вы приходите на «Ленфильм», как на работу. Чем вы здесь сейчас заняты?
– Больше 20 лет я возглавляю студию «Троицкий мост», которая арендует площади на «Ленфильме». У нас снимают фильмы разные режиссеры. Кстати, дебютировал Александр Сокуров, сделал у нас три картины. Павел Лунгин принес сюда сценарий «Такси-блюз» и снял отличный фильм. Но это все в прошлом. У меня есть несколько проектов с тем же Владимиром Валуцким, автором сценария «Зимняя вишня», – хочу снять ироническую мелодраму из современной жизни – уже второй год рассылаем заявки продюсерам – никакого движения.
Теперь же нет тех честных конкурсов в Госкино, когда жюри голосовало за анонимные сценарии. Теперь все деньги розданы восьми успешным продюсерам, и они сами определяют, что им снимать. Но кто это решал, что именно они успешные? «Троицкий мост» существует только потому, что является хозяином тех фильмов, которые мы когда-то произвели. Что-то кто-то покупает – телеканалы, кабельные сети – капают какие-то денежки, которых хватает на оплату аренды, на зарплату.
– Не было желания подать за рубеж заявку?
– Я русский режиссер и хочу снимать в своей стране. А за границей тоже такая же петрушка. Американцы задушили все. В Италии кино умерло, в Испании практически тоже, да и в Швеции, в Англии преобладает американское кино. Единственная страна – Франция, где государство охраняет национальное кино. И нам это нужно как-то делать. Ведь раньше у нас любая картина выходила с выгодой. У меня не было фильма, который бы насчитывал меньший тираж, чем тысяча экземпляров. Было 330 тысяч киноустановок в стране. А сейчас Александр Роднянский сообщил как о великой победе, что сделали 70 копий картины Звягинцева «Елена». А ведь этот фильм действительно нужен зрителям.
– Вас не устраивает жить прошлым?
– Я не люблю смотреть прошлые свои фильмы. Я привык работать. Но теперь мой режиссерский потенциал перекинулся на преподавательскую работу. У меня много выпускников во ВГИКе – 25 человек. Раз в месяц на неделю я еду в Москву, смотрю отснятый студентами материал, читаю сценарии.
– И какие же вы вселяете надежды в молодых?
– Это еще одна драма – где и с кем им работать? Но надежды я в своих выпускников вселяю провокационные. Я считаю, молодежь должна взорвать всю эту заскорузлую ситуацию. Все в кино стало крутиться вокруг денег, правила диктует Москва. С одной стороны, это качание денег в прокате. С другой стороны, нацеленность только на фестивали, где создается атмосфера артхауса, а там все шиворот-навыворот, неестественно, уродливо. Я сторонник народного кино, которое нужно зрителям, а не критикам. Я не люблю кино мрачное, угрюмое. Нельзя без тени улыбки делать фильм. Это же зрелище. Согласитесь, ведь очень серьезный фильм Данелии – «Не горюй». Но какая там природа комического, смешного! Я вообще считаю Георгия Данелию лучшим режиссером советской эпохи – он всегда очень точный, изысканный.
– Что бы себе пожелали в канун юбилея?
– Чтобы вдруг сказочным образом развился российский прокат и люди бы хлынули в кинотеатры на наши прекрасные фильмы, которых очень много. Я оптимист в том смысле.
Беседовала Елена Добрякова. Фото Андрея Чепакина
