Служить – значит работать
Один день из жизни деревенского священника
Пристали тут ко мне: «Опиши, отец Андрей, свое житье-бытье деревенского батюшки». Мол, полезно это для развития кругозора городских обывателей, что живут в своих бетонных джунглях, по земле почти и не ходят – все больше по асфальту. Ладно, извольте. Пятница…
Искушение сплошное, а не газификация
04.45
Встаем с матушкой. Она – корову и коз доить, живность кормить, я – печь топить. Печь – такая вещь на деревне, вокруг которой вся жизнь вертится, основа быта. С октября по апрель весь распорядок в доме подчинен очередности топки печи. Осенью и весной – еще туда-сюда, а вот уж как зима придет да морозы грянут, тут печь топить по четыре, а то и по пять раз в сутки приходится. А все почему? А потому, что газу магистрального нету.
Уж десять лет на приходе с матушкой живем и каждую осень слышим, что следующей весною будут газифицировать наш поселок. Весна приходит – газификаторов не видно, лето пролетает – нет родимых, а осенью выясняется, что что-то у них там не срослось. То ли трубы не той системы, то ли компрессор не того диаметра. Короче, искушение сплошное, а не газификация. Вот был бы газ, как в соседнем поселке у отца Виктора, так и было бы благорастворение в виде газового котла и батарей, а газу нет, вот и хватается батюшка за топор – дрова колоть, иначе все семейство зимой замерзнет.
Опять же и готовить на чем-то надо. От баллонного газу одно искушение. Вот он только что был и даже ты только что готовил на нем, даже кашу гречневую с грибами затеял. Весь дом сладостными ароматами наполнился, и у всех уже слюнки потекли, и вдруг огонечек на плите тухнет – нет газу, весь вышел. Взял и вышел, на англицкой манер, даже дверью не хлопнул. И сидишь ты, потерянный, на табуреточке и понимаешь, что коли хочешь есть, то растапливай печурочку и доваривай кашу и дожаривай котлетки в ней. Такое вот единение с природой и простота нравов.
05.10
Растопивши печь, понял, что еще часок соснуть можно, да и завалился на лежаночку.
06.30
Встал, уже когда матушка вовсю завтрак готовила. Зевнул, потянулся, перекрестился, пошел умылся. Хорошо хоть электричество есть. Да позапрошлым летом скважины у храма да у меня на участке пробуравили. Теперь хоть не приходится воду с околицы возить – своя есть. Насос качает из каких-то кембрийских впадин. Опять же и водогрей появился. Все не так скучно – можно и лицо теплой водой ополоснуть, да и душ принять в простоте душевной. Цивилизация как-никак.
06.40
Умывшись, стал утренние молитвы чести*.
Батюшке – фитнес, бабушке – польза
07.00
Поскольку сегодня служу литургию*, то есть и пить нельзя. Это, кстати, мало кто из невоцерковленных знает – что батюшки литургии натощак служат. Оделся, поцеловал подругу дней моих суровых и пошел в храм. Взял еще котомочку с припасами-гостинцами двум бабушкам и дедушке, что разболелись и две недели как на улицу не выходят, – надо по дороге в храм проведать.
Некоторые городские умники чего только про батюшек не говорят – и жадные они, и бездельники. Прямо-таки мироеды. Навытаскивали каких-то непонятных идей из пыльных кладовок и несут чушь несусветную. А вот так вот попросить бабульку-соседку навестить, что живет рядом с ними на одной лестничной клетке, так и не дождешься же такой благостыни от них. А уж чтоб по хозяйству что бабульке сделать, лекарств каких купить, так и вовсе сие немыслимо. Про колку дров уж и молчу. Для этого у них есть особливые общественные институты, «Вахты справедливой помощи» всякие, что устраивают, как я тут услышал, сеансы благотворительного стриптиза.
Мы же как-то без стриптиза обходимся, по-соседски. И помощь у нас совсем даже не справедливая, а простая. Надо дров наколоть? Отчего и не наколоть? Батюшке – фитнес, а бабушке – польза. В поселке нельзя «справедливую» помощь оказывать, в поселке все люди на виду, все тебя как облупленного знают. Даже наперед часто знают, сколько раз ты за сегодняшний день чихнешь. Тут жить надо не «не по лжи», тут жить нужно естественно. Так жить, как ты и живешь.
07.50
Навестил бабусек и дедуську. Все у них нормально – просто прихворнул каждый из них малость, да уже и на поправку пошли.
Ближе к храму повстречал мужичка, что на прошлой неделе помогал менять насос у церковной скважины. Хороший мужик, справный. Редко, но, правда, метко пьет. Но в целом дом и семью содержит в порядке, не буян-хулиган какой. На службах иногда бывает. Поговорили о том о сем. О погоде тоже поговорили. А как не поговорить, коли человек хороший?
Не от обжорства пузы – от стояния
08.00
Вошел в храм. Тут уже вовсю шуруют благочестивые старицы. Прямо даже и не знаю, как бы управлялся, если бы не эти добровольные помощницы. И храм уберут, и просфоры* испекут, и обед приходской состряпают. А как батюшке-то без обеду? Никак без обеду нельзя.
08.15
Принесли ребятеночка покрестить. Надо, конечно, покрестить. Да и чего ему ждать-то до конца службы, преть в пеленках-то? Налили воду в купель, начал крестины.
08.30
Пономарь* полез на колокольню звонить к обедне, сзывает честной народ на литургию.
08.40
Окончил крестины. Дал возглас пономарю на чтение часов*, а сам пошел облачаться к службе и творить проскомидию*.
09.00
Дал возглас: «Благословенно Царство». На антифонах* исповедовал тех, кто пришел. Обычно до литургии исповедую, но по случаю крестин пришлось на антифонах. Ектеньи* и возгласы прямо у аналоя*, где исповедь была, произносил. Впрочем, в пятницу исповедников и причастников мало, не то что в воскресенье или на праздник. К малому входу* исповедь и закончил.
С малого входа и до конца службы батюшке уже от Престола и не отойти. Тут только молитва и молитва. Недаром возглас есть в литургии: «ГорЕ имеем сердца». То есть никакого земного попечения быть на сердце не должно.
Ближе к концу службы вносят гроб. Покойника надо будет отпеть. А так в жизни всегда. Кто-то рождается, кто-то умирает, кто-то женится. Сегодня, кстати, три венчания будет...
10.30
Окончили литургию. Начали отпевание. Молодой еще мужик. Разбился…
11.10
Пришла старица. Говорит, ее подруга просит исповедовать и причастить. Старушка живет на другом конце поселка, и хоть и не далеко идти, да ноги уже не молодые и прежней резвости нету.
Взял Дары*, требное Евангелие*, крест, пошел причащать. Прихожу, а на столе что-то уж совсем дивное – лещ запеченный да еще и пироги рыбные, только что нажаренные. Спрашиваю с опаскою, а не вкушала ли девица ясная перед причастием пищу, потому как тогда причащать нельзя. «Нет, – улыбается, – не вкушала, к вашему приходу наготовила».
12.10
Окончил исповедь и причастие. Старица к столу зовет. Как отказать? Она же вон какую прорву всего наготовила, старалась. Откажешься – так обидеть человека можно. Понимать надо! Благословясь, начали трапезу. Хозяйка с улыбкою наливочку подносит. Вот честно – в другой бы раз не отказался. А тут как, когда впереди три свадьбы венчать? Нет, от стопочки, да и от двух, да даже от трех, не охмелеешь, но простоять потом три часа на ногах чисто физически тяжко.
Ведь все кругом думают, что вот, мол, бездельники такие-сякие. Пузы вот, мол, у них какие. А того не ведают, что и пузы, и больные ноги у батюшек профессиональные заболевания. Не от обжорства пузы – от стояния. Просто мышцы брюшины нагрузки не выдерживают, растягиваются. У гаишников, кстати, то же самое. И тромбофлебит тоже у батюшек профессиональное заболевание. Да. Некоторые в храме уже в первые 15 минут службы переминаться с ноги на ногу начинают, а вы попробуйте просто взять и три часа простоять, иногда чуть прохаживаясь. Вот и получите ту самую нагрузку, что испытывает батюшка, венчая три свадьбы подряд.
Так что блюсти себя надо и перед теми же свадьбами лучше лишнее спиртное в рот не брать, чтобы потом вечером от боли в ногах не выть. Нет, ноги под вечер болеть всяко будут, но не так неистово, как после стопочки наливочки.
Потому от наливки отказался. Как и от варенья к чаю. Нужно себя максимально подальше от сладкого держать, если не хочешь, чтобы потом у тебя тромбофлебитные вены вырезали.
Ноги даже не гудят, а просто раскалываются
13.20
Вернулся в храм, а тут и первая свадьба уже ждет. Все красивые и нарядные. Вроде и сраму никакого ни у невесты, ни у свидетельницы в одежде нету. А то одно время мода такая пошла – юбки невестушкам шили такие, что, пардон, трусы видны были. Я, конечно, не ханжа какой, но все-таки храм Божий не то место, где женские роскошества показывать надо.
13.30
Начал первую свадьбу. Когда стал вокруг аналоя водить, случилось искушение. Раньше, значит, юбки у невест безобразно короткие были, теперь в другую крайность вдарились – они теперь с неким подобием шлейфа. Вот свидетельница и наступила на этот самый шлейф. В итоге вся наша сплоченная группа паломников вокруг аналоя чуть на пол не повалилась.
14.20
Проводили первую свадьбу. Следующая будет в три часа. Бестолково получилось: 40 минут – ни туда ни сюда. И много вроде, а вот соснуть не получится. Только уснешь, а тебя уже расталкивают. И домой не сходишь проведать, как дети из школы пришли. Сиди, читай прессу, испуганно вытаращивая глаза от столичных обыкновений или охая на чудеса нанотехнологий и тому подобных модернизаций.
15.00
Обе последующие свадьбы были без шлейфов, а потому никуда падать не пришлось. Очень все чинно получилось. Родитель последней невесты даже расщедрился и дал пономарю тысячу рублей, чтоб тот изобразил какой-нибудь приличный колокольный звон. Меня тоже отблагодарили да звали за праздничный стол. От последнего умело отказался.
17.00
Начали служить большую панихиду, или, как говорят бабушки, «малый парастас». Не мной этот благочестивый обычай заведен, не мне и отменять, но нагрузка, особенно сразу после трех венчаний, сильная. Обычную вечернюю службу за час совершишь, а тут все два часа. Так что ноги даже не гудят, к концу службы такое ощущение, что они просто раскалываются от пятки до коленки.
Стал есть да и уснул за столом
19.00
Наконец окончили служение. Вошел в пономарку при алтаре и бухнулся в кресло. Тут уже пономарь стакан крепкого чаю с сушками подносит. Сделал глоток, боль в ногах чуть отпустила, но появилась в пояснице. Такое впечатление, что собрала свои пожиточки в ногах да и перебралась в поясницу.
Сидим с пономарем, ведем неспешные благочестивые беседы о том, какая у кого картошка в этом году уродилась да какие необычайные кабачки у нас на церковном огороде произросли. Анекдот какой церковный расскажем – не без того.
Сидим, и идти никуда уже не хочется. Так бы и уснул в этих старых креслах. Но идти надо, да и супруга уже два раза звонила – ужин сготовила, ждет.
Идти домой надо, да как пойдешь, когда в приходском доме* кран на кухне сломался? Новый вот сегодня из областного центра одна благочестивая старица привезла, ближе не нашлось. Надо ставить, потому как в субботу и воскресенье совсем не до него будет, а в понедельник поеду в приписной храм, где и заночую, то есть раньше среды руки до него никак не дойдут. Это в столицах важные и осанистые протоиереи, как и прочие горожане, вызывают к себе сантехников, а у нас хоть важный ты протоиерей, хоть и не важный, а без разводного ключа в хозяйстве не проживешь.
19.20
Начинается война с импортным прибором, рекомым «кран». Таки я его победил! Извозюкал все, конечно, но ничего – старицы приберут. Главное, что вкрутил, и из него даже потекла вода. Мне до сих пор удивительно, что мои руки могут производить что-то путное. Когда проводку чиню, к выключателю потом дня два подхожу с опаской, а уж коли из крана, что я прикрутил, вода пошла, вообще за чудо почитаю.
Одно хорошо: пока возился, кровь в организме разогналась и боль в ногах и пояснице стала терпимой.
Поручил старицам и пономарю закрыть храм и пошел домой.
20.10
По дороге заглянул к одной небоге*. 78 годочков. Пенсия с гулькин нос. Дети забыли. Так мы, значит, приходом над нею посильное шефство взяли. То по хозяйству поможем, то денежку подкинем, а то вот, как сегодня, то, что люди на помин душ съестного принесли, ей отдадим.
20.30
Вошел в дом шумно. На столе уже накрыт ужин. Запахи!..
Стал есть да и уснул за столом. Проснулся в 22.00, доел уже холодный ужин да стал читать правило – завтра опять служба.
…Вот такой обычный день батюшки. В семь утра из дому вышел, в полдевятого вечера вернулся. И так из года в год. Спрашиваете про выходные. Да, они есть. Бывает и два в неделю, а бывает и один в две. В них разве что выспишься, а так забот полон рот.
*Примечания:
Чести – читать (устар.).
Литургия – главное христианское богослужение, на котором совершается таинство евхаристии, при котором по христианскому вероучению христиане вкушают Тело и Кровь Иисуса Христа и таким образом соединяются с Богом.
Просфора – литургический хлеб, употребляемый для таинства евхаристии и для поминания во время проскомидии живых и мертвых.
Пономарь – служитель церкви, обязанный звонить в колокола, петь на клиросе и прислуживать при богослужении.
Часы – молитвословия, освящающие определенное время суток.
Проскомидия – первая часть литургии византийского обряда, на которой из хлеба и вина приготовляется вещество для евхаристии, при этом совершается поминовение всех живых и усопших членов Церкви.
Антифоны – попеременное пение двух хоров.
Ектеньи – молитвенные прошения.
Аналой – высокий четырехугольный столик с покатым верхом.
Малый вход – торжественный внос Евангелия в алтарь.
Святые Дары – хлеб и вино, пресуществленные в Тело и Кровь Иисуса Христа.
Требное Евангелие – Евангелие в окладе, используемое для совершения треб.
Приходской дом – дом для бытовых и хозяйственных нужд прихода.
Приписной храм – приписанный к приходу храм в другом селе.
Небога – убогая (устар.).
