«Своих писателей в России покупают больше»
Писатель Михаил Веллер считает, что современная русская литература в условиях рынка успешно конкурирует с иностранной
В последнее время его можно часто видеть в разнообразных политических ТВ-шоу, слышать в радиопрограммах… Конечно, его суждения по самым горячим проблемам политики, жизни общества всегда аргументированны и ярки. Но! Невольно задаешься вопросом: а остается ли у Веллера время на литературные труды?
– Михаил Иосифович, над чем вы сейчас работаете? Или вас настолько захватило ТВ и радио, что вам уже не до новых книг?
– Над чем писатель работает – это все ерунда. Пока что-то не вышло из-под пера, все не имеет никакого значения, поскольку планы могут в любой момент поменяться. Да что угодно может произойти. Моя новая книга «Мишахеризада» вышла в конце лета, прошло всего три месяца, и вряд ли раньше чем через год следующая книга появится. И вообще, сначала боги должны дать дожить. «Мишахерезаду» я бы мог назвать так: «Где я был и что я видел» – в период от моих университетских времен и до конца брежневской эпохи, то есть от конца 1960-х до начала 1980-х. В ней только правда, но не «жесткая», а скорее веселая, ироничная. А ТВ… Что же поделать, если мое присутствие в какой-то передаче врезается в сознание людей больше, чем если бы я два-три года не разгибаясь сидел над какой-то книгой. Это иллюзия, что Веллер не «вылезает» с ТВ-экрана и из радиоприемника.
– Что в нашей жизни есть светлого, хорошего, радостного? Что вас согревает, кроме… больших денег?
– Ну, мои деньги не являются большими, честно вам признаюсь. Серьезные люди с Рублевки таких, как я, в упор не видят. Хотя деньги, бывало, меня согревали, когда вообще совершенно жрать нечего было, и тут на тебя какой-то гонорар, пусть минимальный, сваливается… Тогда понимаешь, что денег должно хватать на какую-то нормальную жизнь, чтобы кормить семью, и слава богу, ничего больше и не надо.
– Каким общим тиражом вышли ваши книги?
– Приблизительно 6–6,5 миллиона экземпляров.
– В России всегда поэты, писатели, деятели культуры влияли на умы, на ситуацию в обществе, политике… А сегодня ситуация не изменилась?
– Сегодня у нас культура от политики отдельно существует, и слава богу, что пока еще культуру на пользу политике не приспосабливают. Поскольку сейчас главное – телевидение: его приспособили, сделали ручным. Культурным фронтом его назвать уже трудно, за редкими проблесками. Хотя справедливо говорят, что телевидение в Западной Европе и Америке еще серее и скучнее нашего. Наше ТВ еще пока живее, хотя процесс отупления идет хорошими широкими шагами.
– Нынче на ТВ бог и царь его величество рейтинг… А как он, кстати, определяется?
– Этим вопросом несколько лет назад озадачился известный публицист Александр Минкин. Саша люто ненавидит телевидение, телевизора дома не держит, и он решил прояснить ситуацию. И выяснил, что по всей стране существует 800 семей, в чьи телеприемники, по договоренности с этими семьями, вмонтированы специальные датчики, фиксирующие сигнал и передающие информацию в единый центр. Эти семьи прошли очень серьезный отбор и отсев, люди заполняли анкеты. Из этих контрольных датчиков примерно 400 находится в Москве, остальные рассеяны по всей стране. Эти люди анонимны, их никто не знает, с ними запрещено общаться телевизионщикам, чтобы не влиять на результаты. По их данным и считается этот рейтинг… Вроде все научно, серьезно, обоснованно, но на самом деле я думаю, что это, конечно же, фуфло. Потому что сплошь и рядом то, что мы с вами смотрим, не совпадает с тем, что показывает этот самый рейтинг.
– Включая юмористические передачи?
– Юмористы нынешние у меня вызывают рвотный эффект. Не надо думать, что они какие-то очень уж плохие. Но привить плохие вкусы легче, чем хорошие, потому что плохие – они попроще. Кто смотрел «Дом-2», тот будет смотреть и нынешний юмор на ТВ, а как говорят на телевидении, «мы работаем с большинством, меньшинство нас не интересует». То есть умных мало, глупых много, и ТВ помогает им плодиться...
– Что вы можете сказать о современной русской литературе, литературе XX века?
– Двадцатый, двадцать первый век, девятнадцатый, восемнадцатый – это всегда условно. Должно пройти лет сто, все должно мифологизироваться, чтобы произошло разделение на периоды. Тем не менее, мне представляется, что современная русская литература удивительно неплоха. Взять литературу элитарную или коммерческую, популярную, ту, что для всех... Сегодня литература на внутреннем российском рынке – одно из немногих, что мы производим сами и что в условиях открытой конкуренции задавливает западные товары! Музыка не вытягивает, живопись, кино не вытягивают, про автомобили вообще молчим, так же как про продовольствие, костюмы и кроссовки. Но своих писателей в нынешней России покупают гораздо больше, чем других, за исключением, конечно, «Кода да Винчи» или «Гарри Поттера», которые хоть как-то выдерживают тиражную конкуренцию с Дарьей Донцовой. А все остальное – гораздо ниже. Эпоха 1993 года, когда у нас была только англоязычная переводная литература, давно прошла. Это уже говорит о качестве нашей литературы. А то, что на лотках и в книжных магазинах у нас – макулатура, так, вы знаете, наша макулатура по сравнению с их макулатурой – это просто радость! Если сравнить издаваемые двадцать лет назад книги Макбейна, Чейза с романами Дашковой, Поляковой, Устиновой, то наши лучше, честное слово.
Если же говорить об элитарной литературе, то и здесь достойно работают наши писатели, может быть, они работают заумно, чересчур выпендриваются с фразой, может быть, их трудно читать и больше пяти тысяч читателей у них не наберется, но то, что сегодня пишут товарищи французы и американцы, – это просто тихий ужас! Когда контрлитератора Чарльза Буковски начинают изучать в университетах, ну, пора оттаскивать холодное тело на помойку. Так что с литературой, я думаю, дела еще ничего. Книги в России хорошие на самом деле все-таки пишутся. Из того, что я читал в последнее время, понравились: «Перс» Александра Иличевского, «Уроки рисования» Максима Кантора, «Остромов, или Ученик Чародея» Дмитрия Быкова.
На Западе с культурой вообще как-то немного странно. Потому что с начала 1930-х годов пошла волна контркультуры в европейском мире, и вот эта контркультура уже в принципе все задавила. Мы недавно разговаривали с замечательным переводчиком Виктором Голышевым (он перевел «Мост короля Людовика Святого», «Всю королевскую рать») и с удивлением признались друг другу, что мы сегодня никого ни в американской, ни в английской литературе близко равных тем, которые были всего несколько десятилетий назад, просто не можем назвать.
– Нынче политики, спортсмены, адвокаты, телеведущие – все пишут книжки!.. А как пробиться к своей первой книжке талантливому, но абсолютно немедийному персонажу?
– Начиная с 1991 года у каждого есть абсолютно свободный честный шанс издать книжку за свой счет. Ты можешь достать несколько сотен долларов – где угодно, это твои проблемы, – и напрямую договориться с типографией. Конечно, надо не быть идиотом, а заранее узнать цены и возможности, чтобы типография не содрала с зашедшего с улицы двойной тариф, как плату за глупость. За эти несколько сотен долларов вы издадите несколько сотен экземпляров своей книги. После чего эти несколько сотен вы можете раздарить всем, кому хотите, на чью помощь рассчитываете, чье мнение для вас что-то значит, тем, кто, по вашему соображению, как-то рулит литературно-издательской ситуацией в стране. Рассовать во все СМИ, всем знакомым и незнакомым журналистам! И так далее. И посмотреть, что из этого получится… Если ваши рассказы и опусы чего-то стоят, то какой-то шум и какая-то положительная реакция абсолютно неизбежны.
Но, разумеется, мир литературы отнюдь не усыпан розами, не полит шоколадом… А вообще все советы начинающим литераторам я уложил в две книжки – «Долина идолов» и «Мое дело». В одной шестьсот страниц, в другой – триста пятьдесят. К этим без малого тысяче страниц мне трудно что-то добавить. Но могу сказать, что я в свое время был бы действительно рад купить такие книжки, потому что серьезного разговора о технологии письма, о психологии письма у нас никогда не возникало.
– На какие ваши романы и повести нацелились кинематографисты?
– Не хочу плохого кино, а все, что пытались экранизировать, – получается плохо. Я надеюсь, что не будет (!) экранизирован «Звягин», права на которого я очень удачно продал три с половиной года назад. Так что еще полтора осталось дожить! Я выполнил абсолютно все условия договора, и другая сторона вела себя совершенно благородно, выплатила мне большую часть договорных денег. Потом наступил 2008 год, и вообще мои заказчики разочаровались в своих способностях кинематографистов. По-моему, это идеальный вариант – когда и деньги получены, и «кина нету». Это же большое счастье.
Я же не занимаюсь кино, я не кинематографист, не лезу в эту кухню. Но когда мне назвали имена актеров, что могли бы сыграть Звягина, то я пришел в растерянность. В лучшем случае им хорошо бы играть таких суровых киллеров, которые задумываются о жизни и, возможно, даже о раскаянии. Но никакого юмора с иронией там на лице нет и близко, и благородство невооруженным глазом не наблюдается…
Беседовал Михаил Антонов. Фото Интерпресс
