В нашей экономике наука – лишняя

Сегодня все говорят о необходимости инноваций, реорганизации науки, низких зарплатах ученых, невозможности выжить на гранты из-за коррумпированной системы их получения. Научные сотрудники жалуются на невозможность быстро достать реактивы и оборудование для исследований. В газетах пишут о грядущей реформе системы госзаказа: то ругают закон № 94 о госзакупках, то решают его сохранить. Но все забывают о главном. Дело не в коррумпированности нашей грантовой системы и даже не в законе, который в свое время был призван бороться с коррупцией, а сегодня тормозит работу ученых. Можно убрать его совсем! И ничего не изменится. Ученые снова будут недовольны, поскольку не смогут купить то, что им нужно. Ведь тогда их потребности вновь будет определять руководство учреждения, где они работают. И в итоге начальство будет еще коррумпированней, а ученый – еще зависимей. Вся эта реформа системы госзаказа, шумиха вокруг 94-го закона – лишь отвлечение внимания общественности от главной причины, которая загнала российскую науку в глубочайший кризис.

А главная причина – отсутствие в России высокотехнологичной промышленности. Вот почему власть платит ученым низкую зарплату, считая их ненужными, как и Российскую академию наук, выполняющую, по мнению власти, не те задачи, которые востребованы обществом. А общество в лице государства и задач-то никаких поставить не может, поскольку нет промышленности, к которой реализация этих задач может быть приложена. Это порочный круг! И пока мы сидим на «нефтяной игле» – науки не будет, поскольку она не востребована промышленностью. Пока нефть кормит государство, расходы на науку будут казаться лишними. И никакие законы не способны стимулировать ее развитие. Только спрос.

Спрос на науку в нашей стране всегда возникал с появлением национальной идеи. К примеру, в период военных действий любой власти не важно, сколько платить за создание новых технологий, дающих военное преимущество. Важен результат – победа в войне. Чем не национальная идея! При Петре I национальной идеей стало строительство флота. Соответственно, в России начали развивать науку и образование, была учреждена Академия наук. После Великой Отечественной войны Сталин стимулировал развитие науки, существенно повысив зарплаты ученым, создав высокотехнологичную промышленность, новые КБ, поскольку понимал, что, отставая от США в приоритете разработки и создания ядерного оружия, мы просто потеряем кровью добытую Победу. Так что все высокопарные слова о том, что стране нужна наука в принципе, – популизм! 

В наше время, то есть в период процветания «общества потребления», спроса на жизненно важные конкурентные преимущества России перед другими странами нет (во всяком случае, пока), а значит, нет и науки. Промышленность, по большому счету, уничтожена, а следовательно, даже инновации, созданные, например в Сколково, не будут востребованы.

В СССР была создана идеальная система взаимосвязи отраслевых НИИ и промышленных предприятий. В 1990-е промышленность отдали в руки бизнесменов. А они вовсе не собирались ее развивать – распродали дорогостоящее высокотехнологичное оборудование, создали бизнес-центры и сорвали куш. Государству перестали быть полезны отраслевые НИИ, и их обрекли на медленную голодную смерть.

Еще раз повторю слова единственного живущего и работающего в России лауреата Нобелевской премии Жореса Ивановича Алферова: «Нет другого пути у России, как возрождение высокотехнологичных отраслей промышленности». А это невозможно без национальной идеи, без государственной поддержки фундаментальной науки, без стратегического планирования и восстановления полного государственного контроля над промышленностью высоких технологий.

К сожалению, сегодня у нашей власти другие приоритеты. То, что пытаются сделать с «ё-мобилем» и АвтоВАЗом, во-первых, высокотехнологичной промышленностью не является, а во-вторых, не дает нам конкурентного преимущества на мировом рынке. Мы лишь безуспешно пытаемся догнать промышленность других стран, порой даже не представляя в реальности, как далеко мы от них отстали.

Наше государство превратилось в корпорацию «Россия». А корпорация должна заниматься тем, что дает максимальный доход при минимальных издержках. Сегодня во главу угла ставится только коммерческая выгода. Важно, каков объем товарооборота, сколько заключено контрактов, сколько продано продукции (в основном природного сырья) и какова прибыль. Все остальное – в том числе Наука – лишь увеличивает издержки, а потому невыгодно.

Начиная с середины 1980-х мы растранжириваем богатства и славу, накопленные нашими предками, в том числе и научный потенциал. На этой стадии когда-то находились Римская империя и Византия... Заканчивалось все распадом. Так что и нашему обществу перелома не миновать. Очевидно, только реально осознаваемая угроза колонизации может заставить власти коренным образом изменить отношение к науке и творчеству. А главное – устремить нас не только к Таможенному союзу, но и к восстановлению уже почти утерянного общественно-политического, экономического и технологического содружества России, Украины и Белоруссии.

Михаил Дубина, член-корреспондент РАН, первый проректор по научной и учебной работе Санкт-Петербургского академического университета РАН