Россия поворачивается лицом к Востоку?
Недавний отказ Владимира Путина от участия в G8 и его поездка в Китай на саммит ШОС заставили экспертов заговорить о пересмотре российской внешней политики в пользу сотрудничества с Азией
Я не считаю отказ Владимира Путина от участия в саммите «Большой восьмерки» признаком того, что мы рвем отношения с Западом ради мифического сближения с «азиатскими тиграми», и в первую очередь – с Китаем. Нежелание ехать в Чикаго на заседание G8 было не чем иным, как попыткой «уравновесить» вероятное неучастие Барака Обамы в саммите АТЭС, о котором было заранее известно из дипломатических источников. И если бы не было такой балансировки, то вся ситуация выглядела бы как пощечина России.
Представьте себе: лидер Соединенных Штатов (страны – основателя АТЭС) игнорирует встречу участников этой организации. Это же огромный скандал! В мировой дипломатии существуют свои «законы жанра», и Москва попросту не могла позволить столь пренебрежительное к себе отношение. Поэтому Владимир Путин, сославшись на непростую внутриполитическую ситуацию при формировании правительства, сознательно пошел на такой «обмен любезностями».
Кстати, география первых зарубежных командировок старого-нового президента России также свидетельствует о том, что никакого «разворота на Восток» не происходит. Первая страна, куда отправился лидер РФ, – это Белоруссия, расположенная в Европе, а не в Азии. И это решение кажется мне абсолютно правильным и логичным – мы должны прежде всего крепить дружбу с нашими основными союзниками. После того как Владимир Путин объявил создание Евразийского союза своей главной внешнеполитической задачей на третий срок, было бы странно, если бы свой первый визит он нанес бы не в братскую Белоруссию.
Чтобы не давать своим критикам поводов для разговора о «союзе последних диктаторов Европы», из Минска президент РФ отправился в Германию и Францию, с которыми нас традиционно связывают крепкие деловые отношения. В Берлине и Париже Владимира Путина ждал весьма радушный прием – он провел успешные переговоры с канцлером ФРГ Ангелой Меркель и, насколько я могу судить, нашел общий язык с новым французским лидером Франсуа Олландом. Европейское мини-турне президента РФ свидетельствует о том, что расширение контактов с государствами Старой Европы – Германией, Францией и Италией – останется нашим вторым после СНГ приоритетом на ближайшие шесть лет.
То, что в плане протокола визит Путина в Пекин котируется выше его поездок в Минск, Берлин и Париж, я бы не стал трактовать как нашу готовность заключить некий стратегический альянс с Китаем. Для политической культуры Поднебесной вообще не свойственно такое понятие, как «друг» и «союзник», – китайцы привыкли рассматривать себя как центр Земли, а остальные страны считают «варварской окраиной». Но, как бы то ни было, Китай – наш сосед, и, учитывая его стремительное восхождение в экономической и военной сфере, мы просто вынуждены поддерживать с ним добрые отношения. Да и есть ли у нас альтернативы? Политологи уже не первый год говорят о том, что однополярный мир благодаря усилению КНР уже трансформировался в полутораполярный и что появление двухполюсного мира – вопрос ближайших десяти лет. Вот Россия и реагирует на этот вызов, пытаясь поддерживать с Пекином максимально теплые отношения и даже идя ради них на осторожные уступки по нефтегазовым контрактам.
Сейчас в Москве господствует точка зрения, что на глобальном уровне сотрудничество с КНР не имеет альтернативы – мы совместно отстаиваем принцип суверенитета и невмешательства во внутренние дела государств против попыток США навязать миру свои представления о «прекрасном» и против дестабилизации Ближнего Востока. Череду «арабских революций», войну в Ливии и обострение обстановки в Сирии Россия и Китай воспринимают как непосредственную угрозу своим национальным интересам. Оно и неудивительно, ведь в случае прихода к власти исламистов на Ближнем Востоке эта зараза хлынет к нам через Кавказ, а в КНР – через населенную мусульманами-уйгурами провинцию Синьцзян. Именно поэтому мы выступаем в Совбезе против таких санкций, которые могли бы зажечь зеленый свет на натовский «крестовый поход» против «кровавого тирана Асада».
Россия вынуждена идти на сближение с Китаем еще и потому, что технологический альянс с Западом, на который рассчитывает наша элита, у нас, к сожалению, не складывается. Как только мы предлагаем реальную кооперацию, нас тут же бьют по рукам. Очень неприятная история вышла с концерном Opel, покупка которого Сбербанком была сорвана американцами. США тем самым еще и европейцам показали, что с русскими не стоит особо тесно кооперироваться в высокотехнологичных отраслях. Поэтому сейчас у нас есть только локальные совместные проекты в области транспортного машиностроения – но и они не столь грандиозны, как хотелось бы. Мы видим, что в автопроме все кончается переносом сборки машин на российскую территорию. Назвать это кооперацией не получается.
В этом плане налаживание сотрудничества с Китаем выглядит вполне логичным шагом. У нас есть технологии (все-таки с советских времен у нас еще не все разрушено, и кое-что еще можно реанимировать), а у КНР присутствуют деньги, но при этом совершенно отсутствуют собственные технологии. Все, что касается китайского хай-тека, – не более чем пропагандистский миф. Единственное, в чем преуспел Китай, – это копирование чужих технологий. Сейчас получается, что мы предоставляем технологии, а КНР расплачивается за них с нами твердой монетой. Такая кооперация вполне может сложиться. Уже идут разговоры о вполне реальных проектах, например о сотрудничестве по дальнемагистральным самолетам.
Михаил Ремизов, политолог, директор Института национальной стратегии. Фото ИТАР-ТАСС