«Наше кино еще не стало кинематографом»
Известный режиссер признается, что ни одной своей картины он не снял для души
Получив на «Кинотавре» награду «За вклад в российский кинематограф и киноиндустрию», Карен Шахназаров отшутился: «Приз за вклад – это первый звонок. Последний – за честь и достоинство. Это когда тебя приносят на сцену, вручают и выносят... Надеюсь, что небольшой люфт у меня еще есть, и одну-две картины я еще сниму». Нельзя сказать, чтобы ирония в голосе главы «Мосфильма» показалась уместной всем без исключения. Но знаменитый режиссер, подаривший российскому кинематографу ленты «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх», «Курьер», «Цареубийца», «Американская дочь», «Яды, или Всемирная история отравлений», не раз и сам говорил, что он «по жизни вообще жесткий человек, да к тому же настоящий стопроцентный чиновник». Правда, обязательно при этом добавлял: «Я хочу, чтобы зритель смотрел наши картины».
– Карен Георгиевич, вы сняли пятнадцать фильмов, еще двенадцать спродюсировали. Почти четверть века возглавляете крупнейший в Европе киноконцерн. Поэтому не буду ходить вокруг да около, спрошу прямо: почему российское кино все еще заметно уступает голливудскому?
– Вы спрашиваете про кассовые сборы?
– Не только. Хотя и про них тоже.
– Я не причисляю себя к аналитикам, но на эту тему размышлять пытался. Не раз. И вы в общем сейчас задаете мне правильный вопрос. Только я не могу сказать, что готов на него однозначно ответить. Прежде всего надо понимать, что Голливуд принадлежит империи, находящейся на вершине. Чтобы иметь такой кинематограф, страна должна вкладывать в него огромные средства. С этой точки зрения могу сказать одно: отечественное кино надо хоть как-то защищать. Для этого существуют разные формы, ну, например, квотирование.
Еще одна серьезнейшая наша проблема – реклама. Почему, скажем, премьеру «Меланхолии» Ларса фон Триера с помпой рекламировали в новостях на центральных каналах? Ну, состоялась премьера в Лондоне. И что? На Западе такая реклама кино – табу. А у нас она есть. Тогда почему не рекламировать свои фильмы?! Но у нас все сводится к разговору: «А вы дайте нам денег, и мы тогда про вас что-нибудь сделаем». Строго говоря, я боюсь, что коммерциализация когда-нибудь погубит наше телевидение…
– Не исключено. Только ведь вы, не имея никакой сколько-нибудь серьезной рекламы, делали вполне успешные с финансовой точки зрения фильмы.
– Я делал разные картины, в том числе и достаточно кассовые. Но тут существует еще один вопрос. Российское кино до сих пор не оформилось в кинематограф. Вот советское кино кинематографом было, а российское – пока нет.
– Это тоже связано с недостатком финансирования?
– Абсолютно нет! Просто российское кино все еще не генерировало собственной идеи.
– Вы имеете в виду идею или идеологию?
– Идеология – это и есть идея. И что бы кто ни говорил, а искусство рождается только там, где есть идеология. У нас ее сгоряча отменили, сказали: это вредно! Причем сделали это с умными лицами, подразумевая, будто хотят перевернуть мир. И только теперь начинают понимать, что это было неверным шагом. Честно говоря, у меня вообще появилось ощущение, что наша профессия перестала цениться. Впрочем, что такое кино, вообще мало кто знает…
– Но вы-то знаете наверняка!
– Это и смешно, и грустно, но я думаю, что объяснить, как делается кино, невозможно. Слишком сложный процесс. Его можно только прочувствовать. На подсознательном уровне.
– Боюсь, Карен Георгиевич, на ваши слова сейчас мгновенно отреагируют непрофессионалы. У дилетантов появится козырь: мы, мол, работаем, ориентируясь на свой подсознательный уровень, на эмоции…
– Это – да. С кинообразованием у нас практически катастрофа. Во ВГИК приходят поступать на режиссуру люди, которые не читали «Войну и мир». К этому некоторые очень спокойно относятся, считают: любое искусство должно делаться в первую очередь через сердце, через чувства, через эмоции. И результат очевиден – уровень нашей профессии сильно упал во всех ее компонентах. Но это не может не сказываться на качестве кино! Причем я говорю в первую очередь не о высоком кинематографе. Я имею в виду среднее кино. Оно у нас слабое. Очень слабое. Непрофессиональное. В этом смысле американское кино, как его ни ругай, имеет гораздо более высокий средний уровень. Об этом можно судить даже по тому, что в основном идет в наших кинотеатрах. Среднее американское кино очень хорошо, мастерски сделано. По всему видно: люди владеют профессией. А любое кино требует не столько денег, сколько вообще мастерства. Значит, и нам надо стараться это дело поднимать.
– Да как же его поднимать, если сегодня снимаются одни боевики, откровенно пустые комедии или – еще того хуже – сериалы?!
– А что сериалы? Давайте не будем снобами. «Семнадцать мгновений весны» – тоже сериал, и «Место встречи изменить нельзя», и «Угрюм-река» – тоже. Я, как директор «Мосфильма», очень радуюсь тому, что у нас сейчас такое количество сериалов. Потому что у людей появилось много работы.
– Да, но уровень того, что сегодня снимается, мягко говоря, оставляет желать лучшего!
– Если мы говорим о художественном качестве – это уже совсем другая тема. Сериалы действительно можно и нужно делать качественные. Сергей Аполлинариевич Герасимов говорил: «Режиссер, как повар, должен готовить только то блюдо, которое он сам будет есть». Но, с другой стороны, несложно ведь понять и актеров, потому что это для них форма хоть какой-то работы. Да и не только актеров, то же самое относится и к среднему звену – ассистентам, операторам, монтажерам, художникам.
– Вы говорите о тех, кто делает кинопродукт. Но зритель? Каково зрителю, который все это вынужден поглощать? Никогда не поверю, что, снимая свои картины, вы не думали в первую очередь о тех, кто их будет смотреть!
– Кино без зрителя – мертвое дитя. Поэтому не буду лукавить и говорить, будто делал ту или другую свою картину просто для души. Я зрителей ценю и уважаю. Только при этом понимаю главное: очень резко изменилось время, а вместе с ним изменилась и публика. Когда-то народу был нужен «Чапаев», и киногероями были Крючков, Андреев, Алейников, Орлова, Серова. Затем, когда сменились идеи, появились Рыбников, Тихонов, Баталов, Смоктуновский. У сегодняшней молодежи другие герои.
– И она, сегодняшняя молодежь, будет не просто смотреть, но и поймет замысел вашей последней работы?
– Я уверен, что в «Белом тигре» для молодежи достаточно много интересного. Но, поймите, когда я снимаю картину, то не думаю о том, кто ее будет смотреть – молодые или пожилые. Для меня зритель един, причем он и то может посмотреть, и это. Главное, чтобы предлагаемое ему кино было снято профессионально и интересно.
– Кстати, о «Белом тигре». Все-таки почему вы решились взяться за военную тематику? За последнее время лент о войне снято множество, и практически все они оказались в пух и прах изруганы критиками.
– А вы не слушайте критиков, ориентируйтесь лучше на собственные впечатления! Во всяком случае, когда я начинал снимать «Белого тигра», у меня в голове не было ничего вроде мысли о том, как воспримут мою работу критики. Просто я давно хотел снять военную картину, а сейчас решил, что для этого настало время. Хотя, откровенно говоря, я вообще-то никогда не мог точно сказать, почему сделал ту или иную картину. Это относится и к «Городу Зеро», и к «Дню полнолуния», и к «Курьеру», «Мы из джаза», и к «Палате № 6». Но в общем-то получалось неплохое кино…
– Слово «неплохое» в данном случае мне кажется преуменьшением. Но, снимая такие ленты, вы успевали еще и выполнять чиновничьи обязанности!
– Может быть, вы не поверите, но быть генеральным директором «Мосфильма» тоже творчество. Конечно, если когда-нибудь встанет проблема выбора, я предпочту снимать кино. Обязательно! Даже при том, что эта работа не меньшая головная боль…
Беседовал Владимир Ермолаев
