«Не хочется думать о нем в прошедшем времени»
Сегодня легенде русского рока и основателю группы «Кино» Виктору Цою исполнилось бы 50 лет
Не был похож на других рокеров
Юрий Белишкин, продюсер группы «Кино» в 1988–1989 годах:
Мы с Цоем общались на «вы» и позже так и не перешли на «ты». По-моему, нам обоим нравилась эта дистанция. Меня вообще коробило то, что некоторые поклонники считали возможным запросто тыкнуть Цою. Ему было это неприятно.
Цой был не похож на других рокеров. Вставал рано и уже в первой половине дня включался в дела. Однажды я приехал к нему на съемную квартиру в десять утра, Виктор был бодр и энергичен. Если на гастролях предстоял вылет в пять утра, я был спокоен: Витю не придется тормошить, будить, приводить в чувство. Чрезвычайно организованный человек. Я до сих пор не могу представить, что Цой заснул за рулем… Тут явно что-то не то!
Поразительная вещь: с течением лет мне все меньше хочется думать о Вите в прошедшем времени. Зато все чаще посещает мысль, что у таких людей, как он, не может быть естественной смерти… Он, конечно, был человек из ряда вон выходящий. После Вити я работал и общался со многими звездами разных жанров, но Цой вне конкуренции. Космический человек. Такого уже не встречу…
Мог ли кто-нибудь из нас тогда, в 1990-м, предположить, что Цой будет живо интересовать людей разных возрастов и поколений в 2012-м?! Меня по-хорошему удивляет, что Витю помнят, потому что у наших людей слишком часто короткая память. Однако Цой не только не забыт, но с годами возведен в особую степень народной любви и уважения.
Сумел передать состояние души
Алексей Учитель, кинорежиссер, народный артист России:
– Я человек не из рок-мира. Просто однажды пришел к Цою и предложил такой вариант: мы снимаем его в кочегарке, потом проявляем пленку, и я ему одному показываю материал. Если ему что-то не понравится, если не находим общего языка, то все, до свидания – съемки прекращаются. Мы посидели в котельной с камерой, которая за всем наблюдала. То, что происходило, было для меня большим открытием. Потом на студии документальных фильмов состоялся просмотр. Цой сидел задумчивый, сосредоточенный, потом молча направился к выходу, и, когда я уже не ждал ничего хорошего, он, на ходу обернувшись, сказал: «Ну, давай!» Это как по цепочке разлетелось по рок-тусовке, и я получил своеобразный пропуск в рок-мир, чтобы мы могли чувствовать себя спокойно, работать на полную катушку. Мы ездили с Цоем в Вильнюс, еще куда-то. Не могу сказать, что мы сблизились, но я считал это нормальным. Я вообще не хотел, делая «Рок» и «Последнего героя», стать «своим», я сознательно занимал несколько отстраненную позицию, так как мне казалось, что такой взгляд был нужен для широкого зрителя.
Поразительно, что и мой сын слушает «Кино», хотя я никогда не агитировал его за «Кино». И, кстати, фильм «Последний герой» он не видел. Но, взрослея, почувствовал какую-то потребность углубиться в песни Цоя, находил там ответы на важные для себя вопросы. Я думаю, что Цой не просто жив, а что поразительно – по-прежнему кумир. Кумир в сердцах очень многих молодых людей, что с артистами бывает крайне редко. Мне даже приходили какие-то сногсшибательные сравнения: Гагарин и Цой. И хотя это несравнимые величины, но, думаю, если вы сейчас подойдете к молодым ребятам на Невском и спросите: «Кто такой Гагарин? Кто такой Цой?» – в чью пользу будет выбор, еще неизвестно. Цой ведь не просто песни писал и пел, а сумел передать такое состояние души, которое абсолютно современно воспринимается сейчас. В истории очень мало фигур, которые циркулируют долгое время. Цой ведь не певец в чистом виде, не автор стихов. Он некая мистическая фигура, которая завораживает. А такие люди всегда интересны. И через двадцать лет, и больше.
Он не врубелевский Демон
Артемий Троицкий, критик и продюсер:
– В начале 1980-х, когда рок-музыка была музыкой целого поколения, Цой играл в группе «Кино». Но будь Цою сейчас 18–20 лет, он скорее стал бы заниматься компьютерной графикой, инсталляциями, комиксами или чем-нибудь нынче более модным и востребованным, чем рок-музыка. Да и в 2000-х такого парня, как Цой, вряд ли пустили бы на главные каналы, не стали бы ротировать на основных радиостанциях… Стал бы Цой-2010 каким-нибудь андерграундовым парнем с гонораром 500 долларов, что ему бы быстро наскучило… Образ Цоя как памятника слеплен из последних альбомов группы «Кино» и кинофильмов «Асса», «Игла». Но Цой на самом деле был гораздо веселее, приземленнее, человечнее, чем его представляют. И мифологизированный образ Цоя, одинокого гения, врубелевского Демона, конечно же, реальности не соответствует.
Его будут вспоминать и через 500 лет!
Сергей Берменьев, фотограф, автор фотовыставки «Звезда по имени Цой» на Малой Садовой:
– Он в расцвете вознесся, и это вовсе не красивая фраза, а истинная правда. Витя и так стал поп-идолом, хотя в этом нет его вины, но он бы мог развиваться и дальше как художник. Боже, о чем мы говорим! Ему было 28! Он не ушел в пьяном угаре, от передозировки наркотиков, не выбросился из окна, не заснул в ванной после инъекции… От него осталось потрясающее творческое наследие. Он был потрясающий, настоящий художник. Такие люди, наверное, рождаются раз в пятьсот, тысячу лет. Вырастают новые поколения, и каждое переосмысляет его песни по-своему. Он никого не перепевал, не переводил – писал сам, как умел. И мы должны гордиться тем, что рядом с нами жил и творил такой художник. Живи он, радовал бы нас сейчас новыми альбомами, он бы не менял стиль, а раскрылся бы еще ярче. Он не стал бы подстраиваться под изменчивый мир, но его мощности хватило бы, чтобы мир подстроить под себя. Я уверен, что Цоя будут вспоминать и пятьсот лет спустя
Он ранняя звезда
Александр Боровский, заведующий отделом новейших течений Государственного Русского музея:
– Мы с большим трепетом и волнением открыли фотовыставку «Звезда по имени Цой» на Малой Садовой… Хотя есть горькая улыбка судьбы во всей этой истории: меньше всего Цой как фигура рассчитывал на какие-то музеи, институализации, сочувствие губернаторов и так далее. Фигура была совсем другая. В годы нашей молодости мы жили совсем другими ценностями, все вместе варились в одном котле – рок-музыканты, поэты, художники, актеры. Причем Цой очень интересовался искусством, на разных выставках показывалась его замечательная концептуальная работа «Картину не успел написать». Ее можно было выставлять в совершенно разных контекстах. Вот ведь как получилось: картину не успел, а судьбу свою «прописал». И спустя столько лет остается по-хорошему культовой фигурой.
Сейчас это слово девальвировалось: у нас теперь дважды показался по ТВ – и ты уже «культовый». Но на самом деле это понятие включает драму… Цой – ранняя звезда, трагически ушедшая звезда, но продолжающая светить… Таких у нас в стране практически нет… И это не интерес фанов, девочек и мальчиков – Цой представляет собой подлинно культурный интерес. Безумно жаль, что не только Виктор, но и почти все его поколение сгорело, очень многие ушли рано, тот же художник Тимур Новиков и другие. Имеет смысл задуматься, почему звезды уходили, – в этом есть и государственная судьба, и общекультурная. Тем не менее время прошло, есть память, есть песни. На днях Русскому музею переданы два фотопортрета Виктора Цоя работы фотохудожника Сергея Берменьева, и это добрый знак судьбы.
Заканчиваю им программу
Вячеслав Бутусов, лидер группы «Ю-Питер»:
«Дети минут никогда не поймут
Круговорота часов
И придут на порог, и сломают дверь,
И расколят чашки весов.
Они не верят в победы добра над злом,
Как в победы зла над добром.
Они знают, что у них есть только серый день,
И они хотят жить этим днем.
Дети минут...»
Эти стихи Виктора Цоя хранились в личном архиве Александра Липницкого (друга Цоя, экс-участника группы «Звуки Му». – Прим. авт.). Когда режиссер Рашид Нугманов взялся за фильм «Игла. Ремикс», то попросил меня написать музыку на этот текст и записать песню. Я взялся за это, потому что уже много лет пою песни Цоя. Не так часто бывает, что один автор берется исполнять песни другого. Но просто я очень люблю эти песни, с удовольствием пою в своих концертах, заканчивая ими программу. Судя по реакции публики, песни Виктора актуальны и сейчас. В моей команде играет гитарист «Кино» Георгий Каспарян…
Зазвучал и на украинском, и на английском
Олег Скрипка, лидер группы «Вопли Видоплясова»:
– В свое время я решился перевести несколько песен Цоя на украинский язык. И вот представьте картину: во дворце спорта в Москве мы исполняем «Пачку сигарет» Вити Цоя, и там есть место, где припев поет публика. И о чудо, десять тысяч зрителей голосят припев на украинском языке. Звучит он так: «Та колы е в кишэни пачка цигарок, значить, всэ не так погано на сьогодняшный дэнь». Это логике не поддается, но, я уверен, что такие вещи сближают наши страны и народы. Они компенсируют тот негатив, который нередко льется с экранов ТВ. У меня есть перевод «Пачки сигарет» еще и на английский язык, а цоевские «Солнечные дни» я перевел на украинский и французский. Недавно я и Высоцкого перевел на украинский...
Остался у меня в сердце
Борис Гребенщиков, музыкант:
– Витя Цой остался у меня в сердце, так же как и Курехин, Куссуль, Майк Науменко и многие мои друзья, которых физически с нами нет. Жалко, что их нет в живых, хотя, кто знает, какие они были бы, а так в сердце у меня они всегда живы.
В эпоху застоя не только молодежи, но всем нужна была подпольная музыка, все рвались ее услышать. И как только брежневский застой рухнул, шесть стадионов за три дня в городе наполнялись на любую группу, потому что всем хотелось правды. И рок-музыканты несли эту правду. А теперь правды хочется очень небольшому количеству людей, которое всегда ее искало. И эти люди продолжают слушать песни Вити Цоя.
Был, и все!
Роберт Цой, отец Виктора:
– Больше 20 лет уже мне задают один и тот же вопрос: что было бы с Витей, не случись трагедия в 1990-м. Но я считаю, что гадание на кофейной гуще ни к чему не приведет. Был он, и все. Ну а каким он был? У каждого свой Цой, и это очень хорошо. Еще меня часто спрашивают, что происходит с сыном Вити, моим внуком Александром Цоем (ему уже 26. – Прим. авт.), почему он нигде не появляется… А я считаю, что Сашу можно понять. Он полностью изолировался. Понимаете, у нас в городе, да и в стране, единственному сыну Виктора Цоя жить трудно. Стоит кому-то одному узнать номер его телефона, будут день и ночь теребить. Поэтому Саша свой телефон вообще никому не дает. Даже мне. Никаких контактов с ним нет. Он не хочет общаться ни с кем, и я его понимаю…
Записал Михаил Антонов
