Станислав Говорухин: «Масштабные полотна меня утомили»
Известный режиссер хочет снимать «просто интересное кино»
На прошлой неделе президентом Санкт-Петербургского международного кинофорума, который пройдет в конце сентября, стал Станислав Говорухин. Станислав Сергеевич приехал в наш город, и у «НВ» появилась возможность из первых уст узнать, почему он принял предложение, а также почему вернулся к жанру триллера…
– Станислав Сергеевич, итак: вы согласились стать президентом Петербургского международного кинофорума…
– Надо сказать, я долго сопротивлялся, отбивался руками и ногами. Ведь всегда начинается с этого: «Да вам ничего не надо будет делать!» Мол, у вас только представительские функции. Ну а кончается все тяжелыми трудами. Он же – «дедушка» фестивального движения в России! Все фестивали в общем-то вылупились из «Золотого Дюка», дело было в 1987–1988 годы. И прекрасно помню, как много времени отнимала его подготовка. После этого я зарекся заниматься фестивалями, но видите, как судьба распорядилась… Смущало меня и то, что я не петербуржец, – ну что, здесь своих мало, что ли? А потом я подумал: «С другой стороны, я ведь и не москвич». Я просто россиянин. В общем, дал согласие – дело-то хорошее, благородное.
– А вы помните свой самый первый приезд в Ленинград?
– Конечно! Я приехал сюда 19-летним мальчишкой – на зимние каникулы. С компанией. Собрались покататься на лыжах на Карельском перешейке. Два-три дня были в Питере, я тогда, помню, совершенно одурел от этого города… Правда, город не очень любезен был по отношению ко мне – я здесь уши отморозил, ноги, все, по-моему, отморозил…
– Есть что вспомнить…
– Да уж, у меня много историй, связанных с Питером, правда, не все можно рассказывать. Как кто-то хорошо пошутил: «Надо жизнь прожить так, чтобы было что вспомнить, но стыдно рассказать». Вот это про меня… Нет, с Петербургом у меня замечательные отношения. Еще я обожал в конце февраля – начале марта сидеть в Репино (в Доме отдыха и творчества кинематографистов. – Прим. ред.) и писать сценарии. «Пираты XX века» там написаны. Хорошо было – я утром вставал, завтракал, потом работал часа полтора-два, потом вставал на лыжи и катался по Финскому заливу. Потом обед, рюмочка. И работал-то я от силы три часа в день, потому что после рюмочки какая работа? Надо поспать. А после ужина – бильярд, кино… Но тем не менее там чудно писалось…
– Станислав Сергеевич, возвращаясь к кинофоруму, вы не хотели бы показать фильм, который сейчас заканчиваете, я имею в виду «Лифт на эшафот»?
– С удовольствием бы показал как фильм-открытие, если через полтора месяца, когда я закончу над ним работу, пойму, что он получился достойным. Но, кстати, еще неизвестно, как будет называться картина, может быть, просто «Лифт», а может быть, «Уик-энд»…
– Потому что уже есть фильм с таким названием по тому же произведению, который в 1957 году снял классик французского кино Луи Маль?
– Да нет, просто у нас есть некоторые проблемы с авторскими правами – вовремя не спохватились… А что касается Луи Маля, то ведь он снял упрощенную версию одноименного романа Ноэля Калефа. Если сегодня посмотреть его фильм, то, кроме стонущей Жанны Моро, подруги главного героя, толкнувшей его на убийство, и замечательного Лино Вентуры в роли полицейского, вы ничего там не увидите (в фильме Говорухина эти роли играют Екатерина Гусева и Виктор Сухоруков. – Прим. ред.). Я надеюсь, у нас получится более захватывающее кино, настоящий триллер – после «Десяти негритят» прошло уже так много времени, и мне вновь захотелось снять историю, которую бы зритель смотрел, не отрываясь от экрана, ощущая, какая вокруг атмосфера страха разлита… Причем «Лифт» – это черно-белое кино, я его снял в стиле французского нуара конца 1950-х – начала 1960-х годов. Надеюсь, у нас получится стильная картина.
– Вы часто обращаетесь к теме возмездия, наказания…
– Да, я бы так и хотел назвать этот фильм – «Преступление и наказание», если бы не Достоевский. И мораль большинства моих произведений – зло есть зло, и, конечно, каждое преступление будет наказано. Знаете, у Александра Дюма в «Графе Монте-Кристо» есть замечательная фраза: «На свете нет ничего прекраснее, чем справедливое возмездие». Так на самом деле и есть. Но, кстати, в «Лифте» все не так просто – один из персонажей, совершивших преступление, наказан, а другой, совершивший тройное убийство, остается на свободе – и счастливый, молодой, хорошо одетый, с песней Ива Монтана он идет по улице…
– Между прочим, со времени съемок «Десяти негритят» прошло не просто «много лет», а четверть века! Что вспоминается в первую очередь, когда вас спрашивают об этой картине?
– Холодный ужас. Мы снимали осенью 1986-го и жили в абсолютно не отапливаемой ялтинской гостинице «Украина», где температура выше 12 градусов не поднималась. И хотя на улице температура доходила до 18 градусов тепла, мы настолько промерзали за вечер и ночь, что не могли отогреться в течение дня. Это было ужасно.
– А правда, что Александр Абдулов прочел сценарий фильма лишь до того места, где его героя убивают, а потом ходил и приставал ко всем: «А кто, собственно, убийца?»
– Ну, конечно, это же Абдулов! Он действительно допытывался, кто же убийца, и все ему морочили голову. Я его уговаривал прочесть роман Агаты Кристи, но он, по-моему, развязку романа узнал, лишь посмотрев кино…
– Кстати, о «безыдейности» и «идейности». Насколько я знаю, вы только лет в сорок узнали правду о судьбе вашего отца – репрессированного казака, погибшего в 1938 году в лагерях. Никогда не хотелось снять фильм об этом наподобие «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова?
– А я уже снял фильмы – «Так жить нельзя» и «Россия, которую мы потеряли».
– Я имею в виду художественное кино.
– А какая разница – художественное или документальное кино? И потом, ну что такое «Жила-была одна баба»? Согласен, очень хорошая картина, но ведь все это давным-давно описано Буниным в книге «Окаянные дни».
– И тем не менее за «Окаянные дни» никто из ваших коллег не взялся. Но я возвращаюсь к вопросу…
– Да нет, мне кажется, на эту тему уже и без меня много сказано, и все точки над «i» расставлены. Возможно, я так рассуждаю, потому что то, что я узнал об отце, не стало для меня каким-то откровением, к тому времени я уже прочел и солженицынские «Архипелаг ГУЛАГ», и «Раковый корпус», и «В круге первом», и Осипа Мандельштама. А сейчас мне и подавно хочется делать просто интересное кино, посмотрев которое зритель получит удовольствие от того, что он следит за сюжетом, переживает за героев. Меня давно утомили масштабные полотна…
– А как вы относитесь к попытке министра культуры Владимира Мединского запретить показ на НТВ фильма «Служу Советскому Союзу» и тому, что до того 8 мая НТВ не решилось показать заявленный фильм «Четыре дня в мае», который также неоднозначно показывает войну…
– Вы знаете, сложно говорить на эту тему. Все-таки Великая Отечественная война для нас боль, до конца не изжитая, мы воспринимаем ее как подвиг народа, и когда нам показывают, что этот народ-победитель совершал отвратительные поступки… Конечно, всякое на войне случалось, но давайте не будем забывать, что едва наши войска вошли на территорию Германии, был издан приказ Верховного Главнокомандующего расстреливать за мародерство и порочащие связи с лицами женского пола. Безусловно, этот приказ нарушали, но не так нагло, не так открыто, как это показывают в кино. Сейчас слишком много вранья. Вы смотрели «Штрафбат»?
– Да, с художественной точки зрения хороший сериал.
– Но ведь вранье! Ко мне однажды подошел маршал одного из родов войск, он был невероятно взволнован: «Вы видели «Штрафбат»? Как же можно так искажать правду? Неужели у них на картине не было консультантов?» Вот зачем это вранье? Ведь большинство зрителей будет уверено, что так все и было, и переубедить их потом будет попросту невозможно…
– А вы не хотели бы снять свое правдивое кино про войну?
– Хотел бы. И более того, должен был сейчас снимать одну такую историю, которую еще в 1968 году мне рассказал один мой старший товарищ гвардии капитан, Герой Советского Союза. Он меня просил: когда можно будет, сними эту историю.
– Про что?
– Долго рассказывать, она и смешная, и трагическая одновременно. Что про нее рассказывать, если я все эти годы собирался и наконец уже думал после «Лифта» заняться этим кино, но сейчас понял, что нет, не буду, – слишком много сейчас выходит фильмов о войне. Я бы хотел снять «В августе 44-го», фильм серий на пять-шесть. Но, увы, поезд ушел…
Беседовала Екатерина Юрьева. Фото Интерпресс
