«Море мне никогда не снилось»

Сегодня выдающийся ученый-судостроитель, действительный член РАН, Герой России Валентин Михайлович Пашин отмечает 75-летний юбилей. Накануне корреспонденты «НВ» пришли поздравить его с этой датой, а также поговорить о наиболее любопытных моментах его биографии, новых проектах ЦНИИ имени академика А.Н. Крылова, который он возглавляет уже 22 года, а также о перспективах развития судостроения в России в целом. 

– Валентин Михайлович, когда вы были мальчишкой, вам снилось море? Как и почему вы избрали морскую профессию?

– Нет, не снилось мне море. Это все было чисто случайно. Я учился в школе, у меня были товарищи из старших классов на два года старше меня. Один из них поступил в Кораблестроительный институт и, когда на каникулах приехал к нам в школу со своим товарищем, очень увлекательно рассказывал о ленинградской Корабелке. В начале 1950-х (а шел 1952 год) Корабелка была одним из ведущих и очень популярных в СССР вузов. Так я и соблазнился. К пароходам и вообще к судам у меня пристрастие, конечно, было – я родился на воде. Папа у меня судовой механик, плавал до войны и в войну…

– Приближается День Военно-морского флота. Хотелось бы услышать ваше мнение о состоянии флота и собственно кораблестроения, нерешенных проблемах, перспективах и главных задачах.

– По отношению к тому периоду времени, когда наш Военно-морской флот составлял треть мирового флота по суммарному тоннажу, сегодняшнее состояние оставляет желать лучшего. Но тем не менее сегодня однозначно можно отметить положительную динамику – все чаще поднимается военно-морской флаг на сдающихся флоту кораблях, российские корабли вновь выходят в дальние плавания, проводятся совместные учения с кораблями зарубежных флотов. Руководство страны оценивает роль ВМФ совершенно адекватно геополитическому положению России на мировой арене. Соответственно, выделяемые на возрождение ВМФ средства вселяют оптимизм. В текущей десятилетке флот должен получить около 100 новых кораблей и подводных лодок.

– А промышленность в состоянии решить эти грандиозные задачи?

– Трудностей много: кадры, кооперация, стабильность решений ВМФ в отношении тактико-технических характеристик и типажа кораблей, соответствие темпов финансирования графику технологического процесса и так далее. Это текущие, но постоянно стоящие в повестке дня вопросы. Есть и другие, решение которых относится к уровню руководства.

– Не могли бы вы их обозначить.

– Прежде всего это определение приоритетных задач флота. Не могут быть все задачи важными. Затем обоснование и принятие долгосрочной программы кораблестроения. На 30–40 лет. Без нее – торжество сиюминутных решений над здравым смыслом. Отсюда многотипье, ставшее барьером эффективного использования выделяемых средств. Подробнее об этом – в моих публикациях («Оборона России», «Вестник РАН», «Военно-промышленный курьер» и других).

– Но вместе с тем на очереди принятие на вооружение нескольких атомных подводных лодок, в том числе «Юрий Долгорукий» и «Александр Невский» с ракетным комплексом «Булава-30».

– Это, безусловно, радует, и будем надеяться, что этот процесс пройдет без значительных перерывов. Как говорил неизменно дальновидный и системно оценивающий ситуацию генеральный конструктор ЦКБ «Рубин» академик Сергей Никитич Ковалев в процессе обсуждения вопросов строительства РПК СН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения), «при рассмотрении проблем подобной важности и многогранности нужна не только красивая решительность, но и осмотрительность…». Подобная осмотрительность в конце девяностых могла бы изменить представление об оптимальности решений по проектированию РПК СН. Возможно, тогда ВМФ не имел столь длительного перерыва в получении подобных АПЛ. 

– А что вы можете сказать по поводу надводного кораблестроения?

– За 20 лет не построили для отечественного ВМФ ни одного крупного надводного ко-рабля, кроме достройки кораблей «Петр Великий», «Адмирал Чебаненко» и «Ярослав Мудрый», заложенных еще в советский период. Зато в избытке типаж прибрежного москитного флота. Почему бы в свое время не продолжать серию фрегатов проекта 11356 для отечественного ВМФ сразу после сдачи первых трех кораблей индийскому флоту? Все технологии были освоены, производство было готово к крупносерийной постройке. Приняли же спустя десять лет такое решение. Но снова вопрос параллельной постройки фрегатов по новому проекту. А почему нужно одновременно строить фрегаты по двум проектам? Никто не отвечает на этот вопрос. Поверхностный ответ – надо ускорить ввод кораблей морской зоны – не вполне убедителен. Эту задачу можно было бы решить ускорением темпа постройки фрегатов нового проекта, в том числе и на нескольких заводах. Но причина, видимо, в другом.

Это один из примеров, как рождается многотипье. Их можно было бы перечислять практически по всей номенклатуре кораблей и подводных лодок. Кстати, на это обращалось внимание в заключениях Института имени Крылова. 

– А каковы, на ваш взгляд, состояние и перспективы, гражданского судостроения?

– Прежде всего России нужны новые верфи – верфи чисто гражданского судостроения. На заводах военного кораблестроения строить конкурентоспособную, гражданскую технику невозможно: цели менеджмента военного и гражданского судостроения противоположны, состав производства и кадров различны. Примеры постройки гражданской техники на заводах военного кораблестроения только подтверждают данный тезис. Это либо проекты, имеющие целью социальную поддержку завода, либо косвенно дотируемые за счет других заказов.

К сожалению, вопрос создания чисто гражданских верфей решается недопустимо медленно. А ведь нам нужно обеспечить судами и другой морской техникой хозяйственные потребности страны. Это внешние и внутренние перевозки, добыча рыбы и морепродуктов, разведка полезных ископаемых на шельфе, освоение ресурсов шельфа, программы изучения океана и другое.

Другой вопрос в том, что Россия существенно отстает от мировых лидеров по уровню технологий и организации работ. Удельная трудоемкость в три-пять раз выше, сроки постройки – в два-три раза больше. Причины разнообразны. Многие из них пришли из советского периода.

– Что делать в этой ситуации?

– Думаю, что мы не вполне осознали причины нашей технологической отсталости. Заботясь о сухих доках и большегрузном оборудовании (краны, транспортеры и тому подобное), мы, безусловно, правы. Это возможность постройки крупнотоннажных судов, потребность в которых очевидна. Но ни сроки постройки, ни трудоемкость при этом существенно не снизятся. Нужны принципиально иные технологические процессы и организация производства. В первую очередь это вопросы точной сборки на основе современных цифровых технологий. Создание цифровых методов описания проектируемых объектов тормозилось прежде разрывом в уровнях возможностей компьютерной техники «у нас и у них». Еще более сложная ситуация со стыковкой проектных цифровых моделей с производственным процессом на заводе (верфи) – строителе. Это влечет за собой соответствующие средства на модернизацию. Но ведь они предусмотрены различными федеральными программами. Нужны понимание, воля и решительные действия.

– Россия вступает в ВТО. Многие считают этот шаг убийственным для российской промышленности. Каково ваше мнение по этому поводу?

– Вступление России в ВТО в долгосрочном плане – определенно системообразующий фактор перспективного развития судостроения. Прямая конкуренция с ведущими игроками мирового судостроительного рынка потребует внедрения инновационных технологий. А это и развитие науки, и всесторонняя модернизация промышленности, и уникальной экспериментально-сертификационной базы. Судостроение в рамках ВТО может занять лидирующие позиции в создании наукоемкой морской техники, в первую очередь предназначенной для эксплуатации в суровых арктических условиях. Именно в этой области Россия имеет несравнимо богатые знания, что подтверждается интересом многих зарубежных компаний к нашему опыту.

– Вы говорите о развитии науки, инновации, о новых технологиях. Но, по оценкам Минобрнауки, мы далеко не в первых рядах?

– Да, такая оценка есть. Но их авторы, говоря о науке, имеют в виду университеты и РАН. Не надо отождествлять науку только с получением исходных фундаментальных знаний. Они крайне необходимы, но существенно недостаточны для реализации всей инновационной цепочки, которая замыкается ОКР, конкретными технологиями и производственными процессами. А это отраслевые НИИ, КБ, научно-производственные комплексы и другие подобные структуры. 

Почему не идут инновации? Вижу три причины.

Первая. Бизнес не заинтересован вкладывать в инновации, поскольку заработать можно без риска использования инновационных решений, например за счет административного ресурса, ведь рыночная конкурентная среда пока еще не стала «движителем прогресса».

Вторая. Система федеральных органов исполнительной власти ориентирована на отдельные составляющие инновационной цепочки – образование, наука, технологии, промышленность под разными ведомствами.

И третья – это неоптимальные принципы финансирования науки и технологий. Если фундаментальная наука финансируется по определению, то прикладная – разработка технологий либо на вольных хлебах, либо на конкурсных началах, да еще и в рамках известного 94-го Федерального закона.

– Что же делать?

– Нужно признать необходимость создания целенаправленного научно-технического задела за счет бюджета страны, причем в справедливой форме для всех участников процесса. Накладнее, чем сейчас, это не будет, особенно если устранить кормушки «рогов и копыт», успешно пользующихся особенностями упомянутого закона.

Может быть, вернуться к такой федеральной структуре как бывшее Министерство промышленности, науки и технологий РФ.

И необходимо узаконить, именно узаконить, понятие инноваций. Оно должно превратиться из пропуска к бюджетным средствам в четкое и обязательное содержание – «исследование, ОКР, технологии, производство, потребительский спрос на рынке». Соответственно, финансовые вложения должны даваться только под цельный процесс.

В заключение хочу поздравить всех моряков и корабелов с приближающимся Днем Военно-морского флота. Пожелать им побольше новых кораблей, счастливых ближних и дальних походов. А корабелам – новых заказов. И всем – семь футов под килем, как говорят на флоте.

 

Беседовала Мария Васильева