Лови – не хочу!

Мурманские рыбаки не собираются увеличивать объемы промысла, чтобы сохранить высокие цены

В прошлом году мурманские рыбаки выловили по совместной квоте с норвежцами 750 тысяч тонн трески и пикши. В этом году из-за изобилия этих пород в Арктике квота может быть увеличена до 940 тысяч тонн.

Цикл тучных и худых лет для рыбного промысла в Баренцевом море составляет 10–11 лет. Начиная с 2010 года, там наблюдается большее скопление огромных косяков трески. Изобилие рыбы, по прогнозу науки, продлится у Кольского полуострова до 2014 года, после чего наступит пятилетний спад промысла.

– Даже с действующим старым флотом мы можем увеличить вылов трески в два раза, до миллиона тонн в год, – считает руководитель комитета рыбохозяйственного комплекса Мурманской области Олег Заболотский.

Нынешнее изобилие – это подарок природы. В Баренцевом море, например, сейчас водится треска размером в человеческий рост и весом в 30–35 килограммов при промысловом стандарте трески в 2–5 килограммов. До гигантских, неестественных размеров треска может вырасти только через 14–15 лет, и употреблять в пищу такую старую рыбу нежелательно. А косяки трески в 2012 году такие, что, если их не выбирать, рыба начнет поедать сама себя.

– Нынешнюю ситуацию с промыслом в Арктике можно сравнить с позицией производителей при пиковых ценах на нефть, – полагает Валерий Яранцев, который ходил на рыбный промысел в Арктику целых 30 лет. – И там, и там промысловики стараются ограничить добычу, чтобы сохранить высокие цены. 

– Международные организации не против того, чтобы повысить квоты на треску для России в Арктике, – подчеркивает депутат Мурманской областной думы, бывший генеральный директор Союза рыбопромышленников Севера Геннадий Степахно. – Однако рыбные олигархи Мурманска машут руками: «Мне больше не надо!» Сегодня мировые цены на обработанную треску колеблются в диапазоне 2,6–2,8 тысячи долларов за тонну. При росте добычи в полтора раза цена упадет до 2000 долларов. Такой вариант не устраивает ни наших коммерсантов, ни норвежцев. Вот они и сговорились не повышать квоты.

Позиция скандинавов понятна – они не хотят затоваривания рыбной продукции. Страна с тысячами фьордов и населением в 4,8 миллиона человек ежегодно добывает в Баренцевом море и Северной Атлантике 2,8 миллиона тонн рыбы плюс еще миллион выращивает в искусственных условиях, в садках. Только за счет экспорта трески Норвегия покрывает бюджет своего министерства обороны! А 140-миллионная Россия в Арктике, на Балтике и на Тихом океане вылавливает всего на 300 тысяч тонн больше, чем главный конкурент наших рыбаков добывает в акватории одних только северных морей. И потребность в недорогой, богатой белками треске в нашей стране, в отличие от Норвегии, огромна. Однако владельцы квот, искусственно ограничивая вылов, не желают делать ее доступной. 

– Глава Федерального агентства по рыболовству Андрей Крайний как-то похвастался в Госдуме: «Мы едим по 21 килограмму рыбы на каждого россиянина в год», – говорит Геннадий Степахно. – Чем тут гордиться, если в советские времена нормой считались 24 килограмма? А вот министр рыбной промышленности Норвегии Лисбет Хансен на мой вопрос о норме потребления ответила куда весомее: «Норвежцы едят рыбы столько, сколько захотят».

К сожалению, не прекратилась задержка российских промысловых судов норвежской рыбоохраной в районе архипелага Шпицберген. Рыбопромышленники Северного бассейна уже обратились к президенту России с просьбой обеспечить безопасность мореплавания и ведения промысла во всех районах Мирового океана, в том числе и в Северной Атлантике, в районе архипелага Шпицберген. Ведь договор с Норвегией о делимитации морских границ еще не означает, что Россия признает 200-милльную территорию вокруг этого острова рыбоохранной зоной только этой скандинавской страны.

– Очень важно пресечь фактически преступную деятельность береговой охраны Норвегии в отношении российского тралового флота, – подчеркивает Геннадий Степахно. – Иначе незаметная, но непрерывная экспансия викингов будет разрастаться до тех пор, пока не выдавит нас из Арктики и Атлантики. Норвежцы, кстати, очень гордятся, что их территориальные воды почти в 8 раз превышают площадь этой скандинавской страны. 

Природа распорядилась так, что почти весь массив трески и пикши нерестится в Арктике в норвежской экономической зоне, в районе Лафонтенских островов. Затем мальки подрастают и с теплыми потоками Гольфстрима мигрируют в Баренцево море, в российскую экономическую зону. Здесь молодь достигает половой зрелости и возвращается на нерест в Норвегию. Викинги понимают, что в случае запрета на ловлю в их экономической зоне российские рыбаки попросту будут вылавливать не набравшую кондиционный для промысла вес рыбу в своих водах, и пропускают наши траулеры в Норвежское море. Свыше 80 процентов трески – основного вида рыбного промысла – мурманские компании выловили именно в секторе своего стратегического партнера. В свете такого взаимовыгодного сотрудничества конфликт в прибрежных водах архипелага Шпицберген выглядит странно.

Сергей Тачаев, Мурманск – Петербург