«Петербург – самый музыкальный город»

Итальянский дирижер Фабио Мастранжело принял решение жить в России и нисколько об этом не жалеет

В прошлом году он получил второе – российское – гражданство и очень гордится этим. Гордится тем, что живет в Петербурге. И тем, что у него русская жена. И конечно же, тем, что как дирижер уже хорошо известен за пределами нашего города. И едва ли у кого вызвало удивление, что именно он, Фабио Мастранжело, стал музыкальным руководителем уличного фестиваля «Опера – всем», который только что завершился в Петербурге.

– Фабио, у вас совершенно уникальная ситуация – вы, итальянец, знаете о России, наверное, больше тех русских, кто живет тут с рождения…

– Да, это так. Могу сказать, что вижу глубоко те музыкальные процессы, которые происходят в разных городах страны. Рассказываю о них своей русской жене. Она флейтистка, 13 лет работает в оркестре Государственной филармонии у Юрия Темирканова и удивляется моим наблюдениям. А так как я работал во многих странах Европы, 10 лет прожил в Канаде, могу сказать: Россия – страна возможностей. 

– При этом русские, живущие здесь, говорят, что музыканты как раз предпочитают уезжать на Запад…

– Я принял решение жить в России, еще находясь в Канаде, за полтора года до отъезда оттуда. И мне ни секунды больше не хотелось там оставаться. От друзей – эмигрантов русского происхождения часто слышал: «Наверное, мы ошиблись, не надо было сюда уезжать». Да, в той стране все нормально с социальными условиями, жизнь достойная, спокойная, но в отношении музыки, искусства там огромные провалы. Мне не хватало ощущения фундамента, исторической базы. 

– В этом смысле Италия «перевешивает» Россию – у нее более богатая история. Но вы тем не менее решили жить здесь. Почему?

– Как русские критикуют Россию, так и итальянцы критикуют Италию. Мне сейчас больно смотреть на то, что случилось с нашей культурой. Страна уже не та, которую я знал. Я жил там до 20 лет – и в те годы внимания к культуре было гораздо больше. Сейчас для меня открыты многие двери в Италии, и если бы я не видел проблему упадка музыкальной культуры глубоко, то, наверное, уехал бы.

– Тем не менее у вас, кажется, много проектов на родине?

– На сцене самого большого музыкального театра на открытом воздухе Arena di Verona, который очень похож на римский Колизей, летом проходит огромный оперный фестиваль. В течение ста лет там показывают оперы. Недавно я дирижировал в Вероне оперой «Ромео и Джульетта» Гуно, на этот спектакль пришли 12,5 тысячи человек. Невероятно красивое зрелище, высокий уровень исполнения и уровень оркестра театра. Там же я собираюсь ставить «Аиду» – эта опера преследует меня много лет, я ставил ее и в Риме, и в Таормине, потом в Петербурге, Алма-Ате… Да, если брать Верону, ты не замечаешь проблемы – туда съезжаются самые высокооплачиваемые звезды оперного искусства. Но я вижу, что случилось с театром в моем родном городе Бари, – внешне он прекрасен, а на самом деле – полный упадок. В Риме стала менее качественной музыкальная жизнь. Да и Милан, пожалуй, сегодня уступает Петербургу по насыщенности музыкальными событиями. Петербург, пожалуй, самый музыкальный город в мире.

– Считаете, сегодня в России – время подъема музыкальной классики? 

– Во всяком случае, в Петербурге, Новосибирске, Красноярске, Екатеринбурге именно так. Везде полные залы. Я вижу, что любовь к классической и симфонической музыке у русских слушателей сильная и глубокая. Скептически отношусь к мнению, что классическая музыка умирает. Я эту фразу лет 25 слышу. В Петербурге ситуация, считаю, более чем нормальная. Тут заслуженные коллективы – оркестр Мариинского театра, Филармонии, Эрмитажа, работают востребованные в мире дирижеры – Валерий Гергиев, Юрий Темирканов, Марис Янсонс...

– Как вы думаете, публика сегодня предпочитает традиционные постановки или ждет экспериментального прочтения опер?

– Все найдет отклик, лишь бы это было сделано талантливо и к месту. Я лично предпочитаю классические постановки, и в этом смысле я на позициях Темирканова. Вы прекрасно знаете, какие сильные оперы он ставил: «Евгения Онегина», «Пиковую даму» в Кировском театре. И они до сих пор идут. Темирканов как-то сказал: «Фабио, как бы ты отнесся к тому, если бы Джоконде нарисовали усы? Думаю, это как сделать из Онегина и Ленского любовников». Я с ним согласился. Некоторые эксперименты могут быть оправданы – там, где не особенно требуется связь со временем. Допустим, «Травиата». Но есть такие оперы, как «Тоска», в ней происходят постоянные отсылы к историческому контексту, и любое осовременивание, на мой взгляд, будет неоправданным. Вспомню экстремальный спектакль «Аида» Боба Уилсона в Римском национальном оперном театре, где я дирижировал. Скандал, критика восстала, зритель не пошел. А другая постановка «Аиды» в Таормине была традиционной. И это был прекрасный спектакль. Мы записали оперу на диск – по всему миру эта «Аида» шла в кинозалах.

– Дирижер в какой мере постановщик?

– Процентов на 20–25. Режиссер обычно обсуждает постановку с дирижером, и хорошо, когда музыкальную часть он доверят именно оркестру, дирижеру, солистам. В последнее время вошло в моду приглашать на постановки опер режиссеров драматических, работающих в кино. Если режиссер не чуток и стоит на своем, результат бывает плачевен – театр теряет публику.

– Я недавно посмотрела «Аиду» в постановке швейцарского режиссера Даниэле Финци Паски. После его «Реквиема» Верди в Мариинке, который мне очень понравился своей визуальной частью, ожидала увидеть что-то очень красивое и значительное. Вместо этого странные костюмы, люминесцентные светильники, солистки с гирляндами «прищепок» на груди. И перемещение акцентов – овации сорвали не солисты и не хор, а крутящийся в обруче циркач… 

– Паска очень талантливый человек. Но я согласен – не всякая опера может выдержать такое с ней обращение. Когда-то я видел «Паяцев» театра Сан-Карло в Неаполе в постановке Паски – гениально! Но и понятно почему – сама тема позволяет придумки, выкрутасы. И в этом Паска силен. Так же, как он гениален в постановках цирков «Дю Солей» и «Элуаз». 

– Вы дирижировали концертом в БКЗ «Виктор Цой. Симфоническое кино». Это был явный эксперимент: современные мелодии были переложены для симфонического оркестра. Это оправдано?

– А почему нет? Я сразу доверился композитору Игорю Вдовину, хорошо его знаю. Он сочинил музыку к фильму «Меченосец», а я записал ее. Еще тогда я понял, что у Игоря талант. В силу обстоятельств у меня было всего две репетиции с оркестром Государственного Эрмитажа, но все получилось – Игорю удалось сделать настоящее симфоническое произведение из музыки Цоя.

– Скажите, с чего вдруг возник фестиваль на открытом воздухе «Опера – всем». Вы причиной тому?

– Лишь в какой-то степени. Но мой опыт участия в подобных фестивалях пригодился. Полагаю, это очень хороший проект для города. Еще лучше было бы не полторы недели, а месяц-полтора выделять под такой фестиваль. Люди должны иметь возможность бесплатно посмотреть, послушать оперу. У кого-то и 300 рублей на билет нет. Но мы должны уважать этих людей, потому что это тоже наша публика. 

– Все-таки как вам удается делить Петербург с другими городами?

– Трудно, особенно после того, как родился Стефан. Мне захотелось больше времени проводить дома, с ребенком. Но, к сожалению, пока не получается. Музыка в какой-то степени – миссия. Ты не можешь сказать: я не буду, я не могу. И я остаюсь дирижировать в Новосибирском оркестре, руковожу камерным оркестром... Жена страдает. Но когда у меня есть полтора свободных дня, я лечу домой. Иногда Олеся летает ко мне – одна или со Стефаном.

– Стефан проявляет способности в музыке?

– Мама шутит: «Растет новый Моцарт». В свои два с половиной года он знает ноты. Хотя мы ни минуты с ним не занимались.

– Вы прекрасно владеете многими языками – в этом помогает музыкальное образование?

– Думаю, да. Я не просто слушаю слова, но и слышу, как они звучат. Отмечают, что у меня почти нет акцента. Но главное, что помогает мне в освоении языков – а я знаю помимо итальянского и русского французский, испанский, английский, немного немецкий, – это желание общаться с людьми. 

– Русский язык кажется вам мелодичным?

– Я считаю, что он самый мелодичный после итальянского. И мы очень похожи – итальянцы и русские – в отношении к семье, друзьям. И к музыке.

 

досье «нв»

Фабио Мастранжело – главный дирижер и художественный руководитель оркестра Государственного Эрмитажа, главный дирижер симфонического оркестра Якутской филармонии. Художественный руководитель ансамбля солистов «Камерата» Новосибирской филармонии, главный приглашенный дирижер Академического симфонического оркестра Новосибирской филармонии, приглашенный дирижер Мариинского театра и Государственного театра музыкальной комедии Санкт-Петербурга.

Беседовала Елена Добрякова