«Школу хотел взять под крыло московский клуб»
Директор ДЮСШ ФК «Зенит» Василий Костровский рассказал «НВ» о прошлом и настоящем знаменитой петербургской футбольной школы
Неудачное выступление сборной России на чемпионате Европы по футболу породило разговоры о необходимости омоложения нашей команды и, как следствие, упреки в адрес российских клубов, не желающих делать ставку на российских футболистов. А тут еще РФС увеличил лимит на легионеров, и теперь вместо шести иностранцев на поле в матче премьер-лиги одновременно могут появиться семь. Это стало поводом для новой волны недовольства футбольной общественности, переживающей за то, что россиянам трудно пробиться в основу отечественных команд.
Под прицелом критиков, разумеется, оказался «Зенит» – базовый для сборной клуб. И хотя петербургская команда до сих пор ни разу не воспользовалась «облегченным» лимитом, упреки в ее адрес не умолкают. Суть их недавно высказал министр спорта Виталий Мутко, 10 лет назад покинувший пост президента «Зенита», но не переставший с особой ревностью следить за всем происходящим в петербургском клубе. Виталий Леонтьевич фактически обвинил «Зенит» в том, что за прошедшие годы в команде не появилось ни одного собственного воспитанника, в то время как в его бытность руководителем клуба футболки сине-бело-голубых надели Александр Кержаков, Андрей Аршавин, Игорь Денисов, Владимир Быстров, Вячеслав Малафеев. Двоих из них – Игоря Денисова и Владимира Быстрова – воспитал нынешний директор ДЮСШ ФК «Зенит», больше известной в Петербурге как «Смена», Василий Костровский, уже 25 лет работающий в этой футбольной школе. Именно к нему корреспондент «НВ» и обратился с вопросом, почему в городе на Неве нет новых Аршавиных, Кержаковых и Денисовых.
– Василий Александрович, насколько я помню, во времена, о которых вспоминает наш министр спорта, «Смена» не могла похвастать техническим оснащением?
– Да, хотя тогдашний директор школы Дмитрий Николаевич Бесов любил повторять, что у нас одна из лучших баз в Европе. С Европой я, конечно, не стал бы сравнивать, довелось там побывать и увидеть базы поинтереснее, но по занимаемым площадям мы, возможно, были лучшими не только в России, но и в СССР.
– В ту пору у школы было…
– Два манежа и зал общефизической подготовки, а также шесть футбольных полей, скажем так, земляно-травяного покрытия. Два из них – хорошего качества. Было еще поле из мелкого щебня, которое мы использовали в дождливую погоду или ранней весной. Конечно, количество полей впечатляло, но качество… Оба поля Бесов берег. Утиное давал, только когда команды готовились к важным соревнованиям, а так мы готовились на вытоптанных полях.
– Почему? Некому было ухаживать за газоном?
– Не в этом дело. Просто в ту пору на территорию школы мог зайти любой. К нам приходили играть школьники, команды национальных диаспор, студенты. Конечно, два хороших поля мы старались от таких гостей защитить, но остальные содержать в приличном состоянии по этой причине было невозможно. Знаете, когда появились первые искусственные поля, как мы мечтали, что у нас тоже будет хотя бы один такой газон!
– Объясните мне, человеку непосвященному, а почему так важно именно для детей тренироваться на хорошем поле?
– Плохое поле сразу же отражается на умении футболиста работать с мячом. Игроки смотрят не на расположение партнеров или соперников, а на мяч, потому что на плохом газоне он может попасть в ямку или на кочку и элементарно «соскочить» с ноги.
– То есть когда про футболиста говорят, что он играет, не поднимая головы, причину следует искать в его детстве? На плохом поле учился?
– Может быть. Когда поле идеальное, игрок учится, как мы говорим, «видеть поле», а не смотреть, где у него мяч. Мяч, если ты сам себе не помешаешь, никуда не денется.
– Было время, когда сотрудники школы зарплату не получали?
– Было время, когда у меня, например, треть зарплаты уходила на проездной билет. В ту пору мы получали на сезон на команду один комплект формы и 15 мячей. На официальные соревнования у города еще деньги находились, а вот на товарищеские матчи, сборы, неофициальные турниры – на все это приходилось изыскивать средства самим. Мне тогда повезло, владелец одной из компьютерных фирм был моим давним приятелем, в свое время мы играли вместе, и он очень помогал моим ребятам. Мы по тем временам считались вполне обеспеченными, могли раз в год съездить на международный турнир, неплохо были экипированы – два комплекта формы, спортивные костюмы, кроссовки, сумки, кепки. Многие тогда нам завидовали. И в этот период Дмитрий Бесов заключил соглашение о сотрудничестве с футбольным клубом «Зенит». Было это в 1994 году.
– То есть до этого «Смена» к «Зениту» не имела никакого отношения?
– Учредителем и основным источником финансирования школы был городской комитет образования. Понятно, что главным клубом для школы был «Зенит».
– Но к вам могли приехать за игроками и представители других клубов. Те же москвичи, например.
– А они и приезжали. Влада Радимова, вы знаете, забрали у нас в свое время. Более того, одно время шли разговоры о том, что один из московских клубов – не буду сейчас его называть – хочет взять «Смену» под свое крыло. Хорошо, что Дмитрий Николаевич Бесов оказался дальновидным директором и не позволил состояться этой сделке. Зато, как я уже сказал, 1994-м возник наш союз с «Зенитом», который в 1999-м по инициативе Виталия Мутко и Дмитрия Бесова преобразовался в полноценный договор между школой и клубом.
– Вряд ли «Зенит», у которого в ту пору тоже был небольшой бюджет, мог дать школе многое.
– Цифры наших первых договоров – несколько сотен тысяч рублей в год. Этого хватало на экипировку – ведь она, по сути, главная в футболе. Чтобы играть, требуются бутсы, мяч и поле. Поле – дорогостоящее удовольствие, и «Зенит» тогда с полями нам помочь не мог, а форму и мячи клуб покупал. Плюс ввел небольшие доплаты тренерам, чтобы они могли хоть как-то свести концы с концами. В дальнейшем клуб стал помогать оплачивать тренировочные сборы и поездки на зарубежные турниры.
– И уже тогда шли разговоры о масштабной реконструкции «Смены».
– Да, разговоров было много, причем задолго до нашего союза с «Зенитом». Помню, одно время рассматривался вопрос о предоставлении школе участка для строительства летнего спортивного лагеря в районе Рощино. Тогда еще распоряжение об этом подписывала заместитель председателя Ленгорисполкома Валентина Матвиенко – такой вот любопытный факт. Но дальше разговоров дело не шло. Серьезно вопрос о реконструкции возник в 2005 году, когда вышло постановление правительства города. А сама реконструкция началась в 2007-м, я к тому времени уже стал директором школы.
– Я не была в «Смене» лет пять, трудно себе представить, как сейчас выглядит школа, ведь реконструкция, как я понимаю, подходит к концу?
– Сейчас вы школу не узнаете. Построен футбольный манеж с искусственным полем и раздевалками, есть у нас теперь четыре полноразмерных искусственных поля, одно – с подогревом, есть вспомогательная площадка, включающая два мини-футбольных поля и территорию занятий техникой работы с мячом. На центральном поле, которое болельщики, наверное, помнят – там проходили матчи дубля «Зенита», – уложен натуральный газон с подогревом и автополивом. Это раньше мы со шлангами его поливали, а теперь этим занимается автоматика. Вокруг поля появились две трибуны вместимостью 1000 мест и хозяйственный блок. Реконструкция здания школы должна была быть закончена по планам комитета по строительству к 15 августа, но реально завершится где-то к концу года.
– И говорить о том, что нам чего-то не хватает для воспитания новых Аршавиных и Денисовых, вы уже не можете?
– Ну почему же?! (Смеется.) У нас пока нет интерната, его и гостиницу на 40 мест еще только предстоит построить. А это, знаете, какая головная боль! Сейчас у нас договор с городским интернатом, но когда ты не хозяин, некоторые вопросы решать сложно.
– Тем не менее техническую базу мы подтянули…
– Да, хотя в пятимиллионном Петербурге такие базы должны быть в каждом районе. Нужны сотни полей хорошего качества, тогда мы в воспитании молодых футбольных талантов сможем сделать качественный рывок вперед.
– А вот в 1990-е у школы не было такой технической базы, но она смогла воспитать и Аршавина, и Радимова, и Быстрова с Денисовым, а сейчас таких игроков не выпускает. Получается, Виталий Мутко прав?
– Не совсем, потому что нельзя сравнивать команду, в которой эти футболисты дебютировали, с нынешним «Зенитом», в котором порой игроки европейских сборных сидят на скамейке запасных. Команда вышла на другой уровень, решает совсем другие задачи, чем в начале 2000-х годов, когда была крепким середнячком. Футбол стал другим! К тому же что раньше, что сейчас – и не только в Петербурге, но и в той же Испании, например, редкий выпускник футбольной школы способен играть на таком уровне, чтобы его сразу взяли в большую команду. На моей памяти таких выпускников было два – Олег Саленко и Влад Радимов. Вот они смогли сразу заиграть во взрослый футбол. Остальным нужна доводка в командах ниже уровнем и тренерское терпение. Вспомните, сколько Юрий Андреевич Морозов возился с Андреем Аршавиным. Андрей как-то сказал, что сейчас он бы не пробился в основу «Зенита», поскольку уровень футболистов там сейчас намного выше, чем раньше. Вспомните, как Александр Кержаков половину сезона не забивал голов, но тренер все равно выпускал его на поле. А Владимир Быстров? Он в 19 лет играл в стартовом составе «Зенита» в финале Кубка России, хотя до этого всего один раз выходил на замену. Сегодня такое возможно лишь при форсмажорных обстоятельствах.
– Сегодня «Зенит» не может жертвовать результатом ради молодежи…
– Да, у «Зенита», как и у других грандов, задача другая – выигрывать. Команда не может себе позволить заниматься «доведением» игрока.
– А кто может?
– Молодежный состав «Зенита» или «Петротрест», например (улыбается). Клубу нужна фарм-команда, где молодежь будет набираться опыта и при этом не выпадать из поля зрения тренерского штаба главной команды.
– Но от вас клуб, наверное, требует качества в подготовке игроков? Ведь он имеет на это право?
– Да, в 2009 году мы стали школой футбольного клуба «Зенит», являемся его структурным подразделением, полностью финансируемся из бюджета клуба. По сравнению с бюджетом пятилетней давности, например, наш нынешний бюджет вырос на порядок, и в плане финансирования школа ни в чем не нуждается. Приглашены голландские специалисты, которые помогают в учебно-тренировочной работе молодым тренерам, идет процесс обучения этих тренеров, а наши опытные коллеги занимаются скаутской работой, просматривают интересных ребят не только в городе и области, но и в других городах. Тренерский коллектив школы на 90 процентов обновился, пришли молодые ребята, мы постарались пригласить лучших из тех, что работают в городе, плюс – и это политика клуба – в школе работают бывшие игроки «Зенита».
– И сколько футболистов ежегодно выпускает школа?
– Двадцать. Если хотя бы один из них сможет закрепиться в «Зените» – это будет хорошим результатом нашей работы.
прямая речь
Дмитрий Радченко, выпускник «Смены» 1987 года, нападающий «Зенита», московского «Спартака» и сборной России, двукратный чемпион страны:
– Конечно, те условия, которые есть сейчас у воспитанников школы, и в которых занимались мы в «Смене» – это небо и земля. Нам приходилось в холодное время года тренироваться в зале на деревянном покрытии, о манеже и не мечтали. Качество травяных полей оставляло желать лучшего, кроме главного, но его берегли для самых важных матчей. Форму и бутсы выдавали, но бутс, если у нескольких ребят был один и тот же размер, не хватало. Приходилось брать бутсы меньшего размера, идти к сапожнику, чтобы он их растянул. Конечно, обувь и форма не были «фирменными», в лучшем случае производства соцстран. Когда однажды нам сказали, что в «Смену» привезут бутсы «Адидас», мы просто ночей не спали, ждали, когда нам их дадут. И никаких поездок на зарубежные турниры в мое время не было и не могло быть. Первый раз за границу я попал, уже когда стал взрослым футболистом, играл за «Зенит».
Павел Дьяконов, выпускник «Смены» 1990 года, вратарь петербургских «Динамо» и «Локомотива», читинского «Локомотива», «Уралана», «Томи»:
– Форму нам давали, и бутсы тоже. Помню, были бутсы фирмы «Стадион» – то ли из Румынии, то ли из Чехословакии. Конечно, об «Адидасе» или «Найке» тогда можно было только мечтать. Но вот перчатки вратарские мне ни разу за время занятий в «Смене» не выдали, приходилось покупать. Насчет полей скажу свое мнение – все же лучше тренироваться на натуральных газонах, даже кочковатых, чем на синтетике. Манежа не было, но мы были рады и тренировкам в зале. Когда на улице слякоть, грязь, холод, то лучше хотя бы на деревянном полу.
Алексей Катульский, выпускник «Смены» 1994 года, защитник «Зенита», екатеринбургского «Урала», ярославского «Шинника»:
– Когда я занимался в «Смене», условия с самого начала были, мягко говоря, не очень хорошие. Форма была только большого размера одна на все команды, и ее не хватало. Были проблемы и с бутсами, с кроссовками. Мячи в дефиците – надо было побыстрее из здания школы добежать до поля, где закончила тренировку предыдущая команда, чтобы успеть, а то мяча могло и не достаться. Занимались мы больше на гаревом поле, травяные были не очень высокого качества.
Беседовала Кира Донская. Фото Елены Игнатьевой
