Все Трауготы собрались в Русском музее
Вчера в Русском музее случилось настоящее паломничество. Местом притяжения был Мраморный дворец, куда пришли сотни и сотни людей с бесчисленным количеством цветов, чтобы посмотреть уникальную выставку, посвященную творчеству двух поколений знаменитых петербургских художников Трауготов.
В экспозиции представлены произведения старшего Траугота – Георгия Николаевича, его жены Веры Яновой и двух их сыновей – Валерия и Александра Трауготов. Всего более 200 работ. Выставка продлится до 15 октября
Многие еще с детства помнят сказки Андерсена, Перро, братьев Гримм, Гауфа, Пушкина, проиллюстрированные Валерием и Александром Трауготами, взявшими себе творческий псевдоним Г.А.В., составленный из начальных букв их имен и отца, которого они считали главным учителем в профессии.
Однако на сей раз младшие Трауготы предстали не в качестве книжных иллюстраторов, а как живописцы, графики, скульпторы, авторы росписи на фарфоре. Это менее известная сторона их творчества.
– Почему на ваших фарфоровых чашках и блюдцах всегда лица людей? – вопрос Александру Георгиевичу Трауготу, единственному оставшемуся в живых представителю этого семейного творческого объединения.
– Мне хочется, чтобы каждый человек, который будет пить чай из этой посуды, не чувствовал себя одиноким, даже если за столом больше никого нет, чтобы на него были обращены чьи-то глаза.
Александр Траугот, которому 81 год, живет на два дома – в Петербурге и в Париже (он женат на француженке Элизабет), он любит в равной степени эти два города, находя в них немало сходства. Потому на выставке можно увидеть яркие картины из парижской жизни.
Творчество всех Трауготов отличает очень живое восприятие жизни, ее радостей и горестей. В их рисунках и живописных полотнах нет отчаяния, но есть правда особого, глубокого видения людей, явлений, проявлений эпохи.
На выставке много пейзажей Георгия Траугота: лирических, из суровой жизни рыбаков Кольского полуострова. А среди городских пейзажей особое место занимают виды блокадного Ленинграда – затихшего, тревожного, мрачного.
Но главным открытием выставки стали картины Веры Яновой, которая раньше нигде не выставлялась, – слишком несоветским было ее искусство. Ее работы могли видеть лишь близкие знакомые и друзья семейства Трауготов. Удивительное свойство ее работ – смещение времен, на полотне предстают рядом люди живущие и ушедшие, а то и придуманные персонажи. В пейзажах изменена конфигурация улиц, известные здания перемещены. Особый интерес вызывает евангельский цикл Веры Яновой, работать над которым художница начала еще в начале войны и продолжала всю жизнь. Впервые широкому зрителю открылись ее работы «Богоматерь с младенцем», «Рождество», «Благовещение», «Бегство в Египет», «Святой Георгий», «Поцелуй Иуды».
– Мама была человеком скромным, совершенно неспесивым, хотя она была прекрасно образована, знала и читала наизусть поэтов Серебряного века, – рассказывает Александр Траугот. – Наше с братом детство пришлось на войну, и я считаю, что мама спасла нас от смерти, придумывая самые невероятные способы получить дополнительное питание для сыновей. Она была очень смелым и принципиальным человеком. И, никогда не работавшая, стала медсестрой в войну. Она могла защитить чужих детей, когда им грозила тюрьма за то, что они своровали кочан капусты. В блокаду умерли ее родители. И мама рисовала и рисовала трагические автопортреты.
В блокадные дни рисовала вся семья, в том числе и 10–12-летний Шурик (так, кстати, до сих пор зовут Александра Траугота его близкие, в том числе жена-француженка. – Прим. ред.). Мальчик запечатлевал кистью, пером картинки блокадной жизни. Потом он использовал эти рисунки как иллюстрации для книги Ильи Миксона «Жила, была» о судьбе девочки Тани Савичевой и ее блокадном дневнике.
То, что Трауготы не пострадали в страшные годы сталинских репрессий, можно назвать чудом. Не раз и Георгий Траугот, и сыновья чувствовали на себе жестокую руку новой власти: Георгия изгоняли из Академии художеств за непролетарское происхождение, в конце войны вся семья ждала ареста. В 1946-м старшего Траугота исключили из Союза художников. А в 1952-м они попали в разряд внутренних эмигрантов, на которых направлялась новая мишень сталинского террора. В кругу Трауготов было не принято скрывать свои взгляды, и вождю всех народов отводилось совсем не почетное место.
– Думаю, нас спасли боги, – говорит сегодня Александр Траугот. – Наш круг, наша семья сохранилась благодаря чуду, другого слова я не подберу.
Александр Георгиевич давно не ищет славы, не ищет покровителей и будущего пристанища для работ своих и своей семьи – он просто благосклонно и с благодарностью принял предложение музея сделать эту выставку:
– Многие работы, которые представлены здесь, ждали встречи со зрителем 60–70 лет. Но ведь известно, что, если картину не оценил зритель, в ней жизнь до конца не проснется, зрители оживляют картины уже ушедших художников. А я по своей лени еще бы лет 20 протянул с этой выставкой, спасибо музею, что настояли.
Елена Добрякова. Фото Александра Гальперина
