Татьяна Догилева: «Традиция ходить в театр доживает последние дни»
Известная актриса считает: сейчас у людей появилось много способов развлечься, и над тем, что хорошая драматургия сама по себе наслаждение, мало кто задумывается
Она считает, что антрепризные постановки «вырастают на зрительном зале, только через зрителя изменяются, становясь полноценным спектаклем». А если зритель не реагирует, и режиссер, и актер понимают: их детище не работает! Значит, что-то неправильно, надо поменять акценты, может, доработать. Иногда такие проколы возникают в связи с тем, что сама по себе антреприза – это всегда сумасшедший выпуск спектаклей, без прогонов, признается Татьяна, и она не может позволить себе роскошь, доступную классическому театру, – подробно и педантично оттачивать каждую реплику, мизансцену, интонации и так далее. «У нас нет ни времени, ни денег на это». В ДК «Выборгский» 15 сентября состоится петербургская премьера спектакля «Падшие ангелы» по пьесе Ноэля Коуарда, и каждый из пришедших на спектакль сможет убедиться в правоте его слов.
– Татьяна Анатольевна, комедия «Падшие ангелы» на тему семейной жизни, сразу заметно – Коуард не был женат, он не знал, что брак – вещь несмешная.
– Знаете, правильно говорят, комедия – жанр опасный, в нем легко скатиться до пошлости и низкопробности, но английская драматургия тем и хороша, что чаще всего это юмор высшей пробы. Именно за это я и люблю Коуарда, я уже играла в его пьесах, вот совсем недавно мы привозили спектакль «Лунный свет, медовый месяц». Вы даже не представляете, какое я удовольствие получаю, когда каждый раз играю в нем.
– «Падшие ангелы» – это «история о жажде любви в духе Оскара Уайльда»…
– Да (смеется), пьеса эта, как всегда водится у Коуарда, об отношениях мужчины и женщины, о каких-то милых несоответствиях, о грешках молодости, а иногда о втором дыхании, которое возникает в силу какой-то неожиданной ситуации, что называется, «вторая молодость брачных отношений». Здесь нет морализаторства, и это тоже важно для меня, не люблю, когда со сцены поучают, читают проповедь. О серьезных вещах нужно говорить легко, с юмором, и у Коуарда это получается великолепно. Он даже находит в семейных отношениях смешные аспекты… Тем, кто состоит в семейных отношениях, изнутри это кажется более трагичным, но поскольку Коуард не был женат, то ему все казалось смешным. Со стороны, наверное, виднее, в пьесе исследуется, а точнее, берется за основу седьмой год брака, который считается кризисным сам по себе. Вот Коуард, смотря на все это со стороны, и пытается разобраться, в чем же этот кризис, и как всегда делает это смешно.
– Антреприза – дело непростое, здесь важна реакция зрителя. Насколько чуток современный зритель?
– Дело в том, что если спектакль хороший, то неважно, антреприза это или что-то другое, и если происходящее на сцене действие захватывает зрителя, то он простит дешевые декорации. А я размахнулась, сделала в спектакле двухэтажные декорации, вот его никто и не возит. Я его очень люблю, у нас на сцене все ладно, но мы его не играем, потому что он оказался неподъемным для антрепризы. Надо понимать, что у антрепризы – тут уж никуда не денешься – свои законы, которые работают жестко за некоторым исключением.
– Стержень репертуарного театра – режиссер, а в антрепризе?
– Это я поняла на личном опыте, в антрепризе главное действующее лицо – актер. Если в театре люди идут смотреть режиссерские изыски, им интересна прежде всего лаборатория режиссерской работы (более того, даже есть выражение: идти на постановку такого-то режиссера), то в антрепризе совершенно четко: манок – актер, зритель идет на тех, кого он знает по фильмам и сериалам. Не буду говорить про другие антрепризы, а в моей все именно так. То, что людей манят имена звезд, не так уж и плохо; если ты играешь в сериалах, это не значит, что ты плохой актер. Вот мы играем не первый год, собираем залы, и Бог миловал, выпустили не один спектакль.
– Я слышала высказывание одного режиссера, что режиссеру репертуарного театра легче привлечь зрителя, чем в антрепризе?
– Знаете, я иногда хожу в традиционный театр, в котором динамику делают режиссеры. Эти театры как маленькое государство в государстве, а режиссер, он же часто
худрук, как местный бог, которому все поклоняются. Но, сидя в зрительном зале, я часто думаю: если бы этот спектакль шел в антрепризе, зрители бы уже давно встали и ушли, а здесь всем приходится терпеть и смотреть, потому что это «режиссура». Я ни в коем случае не говорю, что такое происходит во всех репертуарных театрах, но, на мой взгляд, сегодня в них мало интересного материала. Я говорю так, потому что знаю драматургический материал, знаю, каким должен быть настоящий театр, все-таки я выросла на Эфросе, Товстоногове, Ефремове, Гончарове. А то, что мне сейчас часто показывают, не бог весть что.
– Почему так происходит, разве хорошие режиссеры вымерли?
– Довольно сложно анализировать, почему что-то у кого-то не получается. В театре стационарном я уже давно не работаю, процесс изнутри не наблюдаю. Но мне думается, что не последнюю роль в качестве постановок играет жесткая цензура. Отсюда вытекает то, что никто ничего острого не ставит, спектакли «на злобу дня» нынче не в моде, все пытаются играть в развлекательность. Вся страна веселится, хохочет над пошлыми шутками, делает вид, что ничего не происходит, театральная сцена превратилась в зал кабаре, настроение у всех кафешантанное. А вы хотите, чтобы я анализировала, что происходит с нынешним театром. Мне-то откуда знать, почему режиссеры не хотят работать качественно.
– Вы – актриса, знаете кухню изнутри…
– Я знаю одно, несколько лет тому назад некоторые «маститые» кричали: «Надо закрыть антрепризу, она разрушит наш театр», а сейчас они сами работают по ее же принципу, приглашают звезд, возят эти спектакли на гастроли, платят своим актерам бешеные деньги. Мне кажется, что на театре просто отражаются те же процессы, что разрушают сейчас нашу страну, все тот же непрофессионализм, бестолковость и необузданная жажда денег, качество сегодня никого не волнует.
– Тем не менее зритель идет на спектакли и в антрепризу, и в репертуарный театр!
– Да, зритель идет, потому что еще не убита традиция ходить в театр, для русского человека она долгое время была неотъемлемой составляющей его жизни, это означало, что мы люди чувствующие, думающие, что наша культура имеет для нас значение. Выход в театр был сродни семейному празднику, не зря было принято красиво одеваться, хорошо выглядеть. А сегодня традиция ходить в театр
доживает последние дни. У людей появилось много способов хорошо провести вечер, развлечься, а то, что театр воспитывает, то, что хорошая драматургия само по себе наслаждение, мало кто об этом задумывается.
– Пессимистично…
– А как иначе? Зритель моего поколения, который еще помнит великих режиссеров и артистов, пообнищал, денег у него мало, а антреприза дорожает, потому что дорожают билеты, аренда зала, которую потянуть может не всякий продюсер. А тот зритель, который может себе позволить прийти на антрепризу, уже другой, он воспитан на современных сериалах, у него тип мышления другой, клиповое сознание, он не привык думать, анализировать, страдать вместе с героями пьесы, что-то проживать внутри себя. Это попкорновое поколение. А когда я смотрю на молодых актеров, участвующих во всех этих мыльных операх, ситкомах (комедиях положений. – Прим. ред.) и так далее, я содрогаюсь: это безобразие, моя актерская школа не позволяет мне назвать это искусством актерской игры. Более того, дилетантов так много, что зрители уже просто не в состоянии понять, хорошо играет актер или плохо, они сидят в зале, как в зоопарке, с единственным желанием – поглазеть на того, кто играет в их любимом сериале. А вы говорите, что я пессимистична. Дело не во мне – жизнь такая…
– Какова, на ваш взгляд, основная составляющая актерской профессии?
– Я считаю, у актера должна быть хорошая школа. Это фундамент, на котором он выстраивает здание своей судьбы. Сегодня почему-то все думают, что любой певец или шоумен может играть на сцене. Это не так. Есть определенные законы, которые управляют актерской профессией, как закон гравитации в физике, эти законы нельзя отменить, нельзя их подменить чем-то иным. Быть актрисой очень тяжело, потому что в этом есть такая же школа, как в балете – поворот ступней, растяжка, прямая спина. Это адский труд, суровая дисциплина, работа над собой. Актер драматический, как и актер балета, ежедневно, ежечасно подвергается муштре, психологической и физической, он обязан слышать, видеть, реагировать, уметь действовать на сцене, быть способным на экспромт. Если у актера нет такой школы, но он выходит на сцену, значит, он дилетант.
Беседовала Янина Гончарова
