Ошибка дилетантов

«НВ» узнало подробности нашумевшего «дела профессоров», обвиненных в государственной измене

Минувшим летом городской суд признал двух профессоров петербургского Балтийского государственного технического университета им. Д.Ф. Устинова, знаменитого Военмеха, виновными в государственной измене: продаже сведений, составляющих государственную тайну, разведывательным службам Китайской Народной Республики. В частности, была доказана продажа сведений о конструкторских особенностях ракеты «Булава-30». Евгений Афанасьев и Святослав Бобышев получили по 12,5 и 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима соответственно.

Столь жесткого приговора никто не ожидал. Профессора (теперь уже бывшие) являлись крупными специалистами в области газодинамики ракетных двигателей. Они работали в Военмехе с восьмидесятых годов прошлого века и имели до момента ареста безупречный послужной список. Жили не бедно: помимо окладов в вузе получали что-то за работы по договорам за лекции в зарубежных университетах, но не шиковали, разве что и тот и другой сумели купить по квартире своим взрослым детям. Арест и суд оказались для всех, кто их знал, шоком: какая измена, какая продажа секретов, да еще за смехотворную сумму в семь тысяч долларов? Одни просто не верят в виновность Афанасьева и Бобышева, считая их жертвами то ли судебной ошибки, то ли сфабрикованного дела. Другие, допуская, что в чем-то таком специалисты были замешаны, называют вынесенный приговор «драконовским»: ученые далеко не молоды – обоим уже близко к шестидесяти годам, так что до освобождения они могут и не дотянуть… Коллеги, правозащитники, научная интеллигенция с надеждой ожидают намеченного на ближайшее время рассмотрения в Верховном суде РФ апелляции на приговор.

В общем, отношение к ученым скорее сочувственное, чем осуждающее. И это закономерно. По сложившейся в России практике свободные в своих оценках и заявлениях адвокаты, родственники, друзья осужденных – именно они и формируют общественное мнение. Тогда как люди, которые могут оценить дело объективно, потому что не имеют личной заинтересованности, как правило, не имеют возможности высказать свою точку зрения. Мы решили изменить эту традицию.

Две заповеди для носителей секретов

«НВ» обратилось к эксперту в области охраны государственной тайны, который привлекался к «делу профессоров» в качестве консультанта – причем по многим вопросам, поэтому знает его в деталях (свою фамилию, научные звания и место работы он попросил не указывать в связи с тем, что имеет допуски к закрытым темам).

Первый и, наверное, главный вопрос, который мы ему задали, был не юридическим, а, как говорится, «человеческим»: есть ли у него внутренняя убежденность в виновности Афанасьева и Бобышева? Убежденность в том, что эти люди совершили государственную измену и заслужили те сроки, которые дал им суд?

– Убежденность полная, – ответил наш собеседник. – Не только формальная, основанная на фактах, материалах дела и решении суда, но и личная, человеческая. Хотя многим в это трудно поверить.

Дело в том, что, по мнению эксперта, ни Афанасьев, ни Бобышев не имеют ничего общего с образами знакомых всем по детективам и фильмам «про шпионов». Нормальные люди, не без некоторых вполне, впрочем, извинительных недостатков и слабостей. Они совершили, по сути, одну, но очень серьезную ошибку, которая в итоге стала для них фатальной, – не сообщили сразу же прикрепленным к Военмеху сотрудникам ФСБ о том, что китайские специалисты начали искать к ним вербовочные подходы.

Первая заповедь, которую курирующие зарубежные связи сотрудники режимных отделов внушают выезжающим за границу носителям секретов: немедленно информируйте их о всех сомнительных контактах. Специалисты их проверят, оценят, подключат свои ресурсы…

Вторая заповедь: писать подробные отчеты о командировках. Потому что сам человек может и не понять, что к нему присматривается чужая разведка. Ведь никто не задает потенциальному агенту вопрос: за сколько ты готов продать секреты своей Родины? Все начинается с якобы случайных знакомств, разговоров на личные или профессиональные темы. Определять направленность таких знакомств должны тоже профессионалы. Афанасьев же и Бобрышев нарушили оба этих правила, решили, что о некоторых контактах и беседах на темы их работ по военной тематике можно умолчать. И тем самым, еще ничего незаконного не совершив, уже попали к вербовщикам на крючок. Дальнейшая их раскрутка – вплоть до прямой продажи секретных материалов – была делом техники.

Это было типичной ошибкой дилетантов. Многие люди, особенно те, которые считают себя интеллектуалами, думают, что могут просто «поиграть» с профессиональной разведкой чужой страны: завязать какие-то контакты, узнать, что от них хотят, может, заработать по легкому немного денег, продав какую-то невинную информацию. Возможно, и военмеховским профессорам казалось, что они запросто обведут вокруг пальца своих вербовщиков.

Анатомия вербовки

Фабула этого дела довольно проста. С начала двухтысячных годов преподаватели Военмеха стали регулярно читать лекции в Харбинском политехническом университете. Афанасьев и Бобышев регулярно ездили в Китай с 2002 года. Вскоре с ними познакомились сотрудники иностранного отдела Харбинского университета Вань Линь (представлялась как переводчица Вера), Му Цзилинь (называл себя профессором Мау) и Ван Янь. Как позднее было установлено, данные работники университета – сотрудники Харбинского разведывательного центра Разведывательного управления штаба Шеньянского военного округа. Афанасьев и Бобышев тоже достаточно быстро поняли, что имеют дело не с обычными педагогами, потому что харбинских «коллег» интересовала как можно более полная информация по ракетным комплексам «Искандер», «Тополь» и «Булава-30».

Поначалу все обставлялось невинно. Ведь для вербовщиков очень важно, чтобы такого рода агенты не чувствовали себя предателями: никаких там паролей, явок и обменов пачек секретных документов на деньги. Просто просьбы: дополнить лекции и учебные материалы конкретными примерами, в частности про специфику подводного старта российских моделей ракет: какие нагрузки испытывают двигатели и корпус ракеты, особенности поведения газового пузыря у корпуса и т. п. При этом добавлялось, что в лекциях об этом рассказывать не обязательно, китайская сторона и так будет очень признательна за эти данные и щедро отблагодарит. Вычленить эти сведения из груды учебных материалов посторонним будет трудно, в случае чего можно объяснить, что они попали туда просто по ошибке, так что все совершенно безопасно.

Позднее, правда, задания стали более откровенными: китайские «преподаватели» при встречах записывали их на гостиничных листах бумаги, по пунктам перечисляя интересующие их вопросы. Потом «переводчица Вера» еще и звонила профессорам в Петербург, требуя отчета, как идет работа над вопросами номер такой и такой.

Органы безопасности взяли подозреваемых под наблюдение, начали сбор улик. Следствие в итоге доказало один факт передачи китайцам секретной информации (потому что и этого факта вполне хватало для предъявления обвинения) – речь идет о данных телеметрии с испытательных пусков «Булавы-30» и анализа этих данных, проведенных Афанасьевым и Бобрышевым. Они были приглашены Московским институтом теплотехники (МИТ – ведущий разработчик «Булавы») для работы над анализом поведения ракет при пуске. Начальник одного из отделов института, лично знавший коллег из Военмеха больше 20 лет, передал им все данные с датчиков. Работу по анализу они выполнили. И скопировали весь пакет данных на флешку и ноутбук, с которыми и поехали в очередную китайскую командировку. Там же получили и вознаграждение – 7 тысяч долларов наличкой.

Некоторые коллеги бывших профессоров, правозащитники и, конечно, адвокаты упирают на неправдоподобность столь мизерного вознаграждения. Афанасьев и Бобышев, будучи специалистами по ракетной технике, не могли не знать, сколько на самом деле стоит техническая информация об испытании стратегической ракеты. Как минимум миллионы, а то и десятки миллионов долларов. Правда, этот факт подтверждается серьезными уликами, показаниями свидетелей и признательными показаниями самих осужденных.

Наш эксперт, по долгу службы знакомый с технологиями «выкачивания информации», считает смехотворную плату за предательство не нелепостью, а, напротив, закономерностью. К моменту этой сделки профессоры плотно сидели на крючке у китайцев и сливали секретные сведения не ради денег, а потому, что уже не видели пути назад. При определенном психологическом нажиме они отдали бы эту информацию вообще бесплатно – просто из боязни разоблачения.

К тому же, по оперативным данным, профессора получили от своих китайских нанимателей в сумме около 30 тысяч долларов – просто в суде рассматривался только один преступный эпизод.

Защитники упирают и на другой, неправомерный, с их точки зрения, момент в следствии: данные о телеметрии пуска «Булавы» были засекречены уже в ходе расследования, а когда с ними «работали» Афанасьев и Бобышев, они считались обычной технической информацией. Однако в ходе следствия и суда эту нестыковку тщательно исследовали. И пришли к выводу, что по своему характеру эти данные изначально были совершенно секретными, поскольку содержали принципиально важную информацию о специфике подводных пусков. Имея эти данные, можно определить, когда подводный ракетоносец ложится на боевой курс и выходит на оптимальную для пуска ракет глубину. Но работавший с ними ответственный сотрудник Института теплотехники совершил грубое нарушение: передал результаты испытания своим давним знакомым из Военмеха, не поставив гриф секретности, – чтобы избежать лишней, как ему казалось, бюрократической волокиты. Его ошибку исправили в ходе следствия. Но и он сам, и Афанасьев с Бобышевым изначально прекрасно понимали, с какой информацией имеют дело.

Владимир Владимиров