«Хотите побеждать на выборах – просто будьте сильнее»
На вопросы «НВ» отвечает новый глава Санкт-Петербургской избирательной комиссии Алексей Пучнин
Алексей Пучнин возглавил Санкт-Петербургскую избирательную комиссию в начале июля – он сменил на этом посту Александра Гнетова, возглавлявшего городской избирком в течение девяти с лишним лет. На долю нового главы горизбиркома пока не выпало ни одного референдума, но, судя по его словам, за четыре месяца работы он успел проникнуться «петербургским духом» и теперь готов к любым электоральным испытаниям. О своем видении нынешней политической системы в России, о пользе протестов, а также о тех изменениях, которые будут внесены в избирательную систему Петербурга, глава горизбиркома рассказал в интервью корреспонденту «НВ».
– Алексей Сергеевич, до приезда в Петербург вы возглавляли избирком Тамбовской области. Какие вы видите здесь для себя отличия – в работе и в жизни? Какие главные задачи перед собой ставите на новом месте работы?
– Первая схожесть – это федеральный закон, и он предопределяет все. Потому что и в Тамбовской области, и в Москве, и в Петербурге, и в Республике Коми нам приходится работать по 67-му федеральному закону «Об основных гарантиях избирательных прав граждан». Для нас это, с одной стороны, – основной категорийный аппарат, которым пользуются и члены избиркомов, и участники выборов. С другой стороны – это лакмусовая бумажка: не только инструмент, но и индикатор порядочности тоже.
Все-таки выборы – это сфера политическая, здесь очень много места для применения технологий, в том числе непутевых технологий, а 67-й закон эти технологии проявляет, от кого бы они ни исходили. Вторая схожесть, которую я наблюдаю, – это люди, россияне: приятно видеть, что советское и постсоветское образование, пусть несколько инерционно-модернизирующее, смогло превратить всех этих людей в одну наднациональную общность.
В чем различие между работой в Петербурге и Тамбове? Выборы – это хоть и политика, но также и культурная среда: это привычки, традиции, культура, интересы. Культурная и экономическая среда в Петербурге совсем другая, и она вносит свои корректировки в мою деятельность. Я это прекрасно понимал и до 4 июля, ведь Петербург – это тот великий город, к которому с тютчевским «общим аршином» подойти невозможно. Традиции, великая культура этого города привносят особую среду и в местные выборы.
Я сейчас представляю Петербург как наиболее демократичную среду в России, и это идет прежде всего от людей, от их традиций спорить друг с другом.
В этих условиях намного сложнее приходить к каким-то общим решениям – выборы здесь по определению не могут проходить просто и тихо. Но они должны проходить цивилизованно, и в этом – моя задача. Вообще, в Петербурге я ощущаю себя очень хорошо – мне нравится его высокий образовательный уровень, великие культурные и политические традиции. Здесь реальная демократия: за каждое решение приходится биться, жестко договариваться, и оно в любом случае не является продуктом авторитарных решений.
– Что вы подразумеваете под термином «цивилизованные выборы»?
– Это выборы без вранья и агрессии. Я занимаюсь выборами уже шесть лет, и цивилизованные выборы – это стратегическая задача. А тактическая задача – оградить избирателя от всех внешних, ненужных и незаконных воздействий. Все-таки мы работаем для избирателя, обеспечивая ему право на объективный выбор.
И делать это он должен осознанно и вдумчиво, без внешних воздействий, особенно в день голосования на избирательном участке. Мне не нравится, когда избирательные участки превращаются в свалки политических амбиций или каких-то физических непонятных действий. Потому что в этой ситуации мы вместе с водой выплескиваем ребенка – лишаем избирателя возможности в тишине принять решение и отдать его в виде голоса в бюллетене.
Кроме того, я буду занимать достаточно жесткую позицию в плане контроля за финансированием избирательных кампаний всех кандидатов и всех политических партий.
Понятно, что в результате каких-то наших действий может подняться шум, мол, давят на кандидатов, давят на партию. Но при всех репутационных рисках мы будем следовать старому принципу Андрея Боголюбского: где закон, там и обида. Сначала мы будем призывать к цивилизованной борьбе, а если это не сработает – будем применять закон. Если он требует пресечения незаконных действий – будем их пресекать, невзирая ни на что, во взаимодействии с прокуратурой и полицией.
Рассчитываю, правда, что радикальные действия не понадобятся – у нас сейчас налаживается очень неплохой контакт и со «старыми», и с новыми политическими партиями. Число партий будет расти и дальше, и большинство из них готово к диалогу – прежде всего между собой. Надеюсь, этот посыл позволит совместить демократию с цивилизованностью.
– Как будет выглядеть в скором будущем петербургское электоральное поле, на которое после поправок в закон «О политических партиях» приходит большое количество «малых» партий?
– Оценивать роль политических партий как основных акторов политического процесса я не имею права в силу своей работы. Прежнее электоральное пространство было поделено между пятью-шестью «большими» партиями, и теперь, после прихода множества «малых» партий, может последовать его передел. Сегодня, после изменения правил игры, регистрацию политической партии можно произвести на раз-два, то есть явочным порядком. Уже есть прогнозы, что вскоре в течение двух лет партий в России будет больше двухсот. По крайней мере я слышал о том, что в Минюсте уже лежит 197 заявок на регистрацию от новых партий.
По закону в партии должны состоять не менее 500 человек, тем не менее партии сложно получить право на участие в выборах. Для этого нужно открыть региональные отделения не менее чем в половине от общего числа субъектов РФ: для этого нужны организационные и временные затраты. Конечно, в отдельном регионе может быть зарегистрирован всего один, ну, или несколько человек, поэтому сегодня уже 32 партии имеют свои региональные отделения в Петербурге (в Москве – значительно больше). И хорошо еще, что у нас не «английская схема» регистрации, она самая простая: достаточно одного человека, 20 фунтов – и вот вам политическая партия. В этом случае число партий в России могло бы стремиться к тысяче.
Наличие регионального отделения уже дает партии право принимать участие в выборах. И во всех избирательных кампаниях такая партия имеет право выдвигать кандидата без сбора подписей. То есть в этом плане «малые» партии приравнены к парламентским – тем самым, которые добивались этого права в тяжелой борьбе, изо всех сил бились за «кусок электорального пирога».
Поэтому теперь судьба «малых» партий будет напрямую зависеть от качества предвыборной программы и тех кандидатов, которых они предложат. Конечно, у них нет того, что есть у парламентских партий, – сформировавшегося бренда и «электоральной привычки», то есть избиратели еще не привыкли за них голосовать. Но это разговоры в пользу бедных: если вы хотите участвовать в выборах и побеждать на них – просто будьте сильнее.
– В последние годы наблюдается интересная тенденция – губернаторы и главы региональных избиркомов, не сумевшие обеспечить на думских или местных парламентских выборах достойный процент голосов «партии власти», были вынуждены сменить сферу деятельности…
– Вы можете привести хотя бы один такой пример с главой избиркома? И кто вам сказал, что их кто-либо вынудил менять сферу деятельности?
– Ну, например, после выборов в Госдуму в декабре 2011-го «Единая Россия» набрала в Петербурге около 35 процентов голосов. И вот сегодня мы в кабинете главы петербургского горизбиркома беседуем с вами, а не, допустим, с вашим предшественником Александром Гнетовым…
– Господин Гнетов и его заместитель Дмитрий Краснянский сменили сферу деятельности в процессе формирования новой региональной избирательной комиссии – он происходит раз в пять лет. Они проработали в избиркоме много лет – один с 2003 года, другой – вообще с 1994 года. Вы представляете, что такое 10 лет в системе выборов?
– Я думаю, что это очень тяжело для любого человека.
– Я тоже думаю, что это крайне непросто. Вот я работаю на этом месте шестой год и понимаю, что на этом месте нужна твердая гражданская позиция, гражданское мужество – для общения и с политическими партиями, и с журналистами, наблюдателями, избирателями, и представителями федерального центра. Но вы все равно не сможете привести ни одного примера, когда после федеральной или региональной избирательной кампании глава избиркома субъекта Федерации досрочно ушел в отставку.
– Скажите честно, на посту главы избиркома Тамбовской области вы когда-нибудь получали перед выборами какие-нибудь «пожелания», допустим, из федерального центра по поводу, скажем, необходимого процента голосов для той иной партии?
– Тамбовская область – это, конечно, по сравнению с Петербургом совсем другой регион. «Партия власти» там имеет очень серьезную электоральную поддержку – там другие традиции, экономические позиции, другая социальная среда. Тем не менее со мной представители федерального центра никогда ни разу не говорили о необходимости какого-то участия в электоральном процессе. А здесь, в Петербурге, это просто невозможно – в городе слишком сильны демократические традиции.
– Какие у вас планы на ближайшие избирательные кампании?
– Следующие выборы в Петербурге могут состояться во второе воскресенье сентября 2013-го. Выборы в местные советы состоятся в трех муниципальных образованиях города – депутаты будут избираться на пять лет. А основной фронтальный поток избирательных кампаний приходится на сентябрь 2014 года, когда состоятся выборы в 103 муниципальных совета, и я надеюсь, что к ним все политические партии подойдут полностью готовыми.
Впрочем, как рядовой гражданин РФ и как юрист, я не считаю местные выборы политическими. Органы местного самоуправления – это хозяйственные структуры, население выбирает их для решения конкретных локальных задач – поребрики, ухоженные парадные, озеленение и т. д. Но в новой политической реальности, после ввода «муниципального фильтра» на губернаторских выборах, этим выборам придается и политическое значение. Теперь муниципальный депутат или глава совета – еще и носитель подписи, которую он может отдать тому или иному кандидату в губернаторы. И это, к сожалению, ведет к излишней политизации муниципальных выборов. Я очень рассчитываю, что цивилизованные петербуржцы будут понимать, для чего кандидату в муниципальный совет нужно это избрание – для получения права «подписи за губернатора» или для конкретной хозяйственной работы.
– Не является ли, на ваш взгляд, вот это право подписи на губернаторских выборах потенциально коррупциогенным для муниципалов?
– Как только в этом мире появились деньги, любой процесс стал коррупциогенным. И поэтому говорить в этом аспекте только о «муниципальном фильтре» просто бессмысленно. Есть честные люди, и есть нечестные. Давайте выберем честных.
– В ходе своей работы на посту главы горизбиркома что вы хотели бы изменить в местном выборном законодательстве?
– Мне бы хотелось в первую очередь кодифицировать местное выборное законодательство – количество выборов увеличилось, а число избирательных процедур осталось прежним. Хотелось бы из всех законодательных актов, принятых Законодательным собранием, создать один документ. Это поможет лучше готовить участковые избирательные комиссии – УИК. Если обложить их пятью законами (когда пять бюллетеней совмещаются на одних выборах), иногда у коллег на участках теряется желание читать даже один закон.
Кроме того, я – сторонник технической модернизации избирательного процесса и буду настаивать на нескольких вещах. Во-первых, надо увеличить количество электронных средств для голосования, автоматически подсчитывающих голоса, – без вмешательства «субъективного фактора», человеческих ошибок, рождающих споры и негатив. Во-вторых, будущее за «электронной комиссией», и мы сейчас занимаемся созданием пилотного проекта – «Системы поддержки удаленных заседаний для избиркомов разного уровня».
Это своеобразный аналог «электронного правительства» – он дает возможность принимать решения, рассматривать споры на большом расстоянии друг от друга. Он позволяет членам избиркома ставить «электронную подпись», а также оставлять следы принятия решения – не простым поднятием руки, а архивированием целого электронного пакета принятия решений.
Мы также будем настаивать на использовании веб-камер почти на всех уровнях выборов – президентских, думских, губернаторских. А также при избрании депутатов региональных парламентов и муниципальных советов. Техника для этого есть, она надежно хранится и готова к использованию. Веб-камеры надежно защищают процесс голосования, и мы будем стараться их использовать даже на муниципальных выборах.
Что касается голосования по почте – на мой взгляд, это слишком трудоемкий процесс, в котором легко использовать политические технологии. Значит, тут нет чистого волеизъявления, и этот процесс не имеет права на существование. Там, где с избирательными технологиями нельзя эффективно бороться, – лучше от них отказаться.
– Вы еще летом сказали, что вам «удалось создать свою команду». Кто в нее входит?
– Избирком Петербурга состоит из 14 человек, и я бы всех своих коллег с полным правом уже мог бы назвать единомышленниками. Мы готовы служить городу и исполнять 67-й закон. Кроме того, мне приятно взаимодействовать с коллегами из территориальных избирательных комиссий (ТИКов) – их 30, и их роль будет сильно увеличиваться – по новому закону они будут формировать новые участковые избирательные комиссии на 5 лет на постоянной основе. И я считаю, что члены ТИКов, от какой бы партии они туда ни направлялись, должны служить городу и закону. В этом и есть единомыслие.
Все коллеги из участковых избирательных комиссий (УИК) должны быть профессионалами своего дела. Поэтому для них будет введена система тестирования, чтобы в день голосования у каждого из них в каждом из почти двух тысяч УИКов был на руках один инструмент и одно понимание этого инструмента – 67-го закона. Единомыслие и в том, что число избирательных участков в Петербурге должно увеличиться: 1800 участков для растущего и развивающегося мегаполиса – это мало. Увеличение числа участков приблизит выборы к людям, а также позволит лучше уточнить списки избирателей.
Единомыслие состоит и в необходимости определения и закрепления четких границ избирательных округов в Петербурге. Это делается для того, чтобы исключить технологию «перерезки» округов в интересах того или иного депутата или какого-то авторитета. Думаю, избиратели это оценят.
– Вопрос к вам, как к рядовому избирателю, на ваш взгляд, были ли какие-то фальсификации в ходе выборов в Госдуму в декабре 2011 года? Или тысячи россиян вышли на улицы по недоразумению?
– На мой взгляд, нарушения были. Именно поэтому суд отменил итоги голосования на нескольких участках во Владимирской области. Если говорить глобально – это были самые трудные выборы в новейшей истории России. И, наверное, самые лучшие – нам еще предстоит оценить их лет через пять. Самые трудные – потому, что, наверное, впервые на них столкнулись лоб в лоб разные политические силы на конкретных избирательных участках. И было видно, что у некоторых политических сил была цель не столько победить, сколько просто поучаствовать в выборах – с тем, чтобы впоследствии вывести на улицы людей.
Тем не менее протесты, последовавшие за выборами, в итоге принесли России больше пользы, нежели негатива. Протест – он самоочищает и людей, и государство, помогает наладить диалог между народом и властью. Увы, этот протест многие пытаются использовать в своих целях, но наш народ не обманешь – я думаю, он сам разберется, против кого протестовать и за кем идти.
Декабрьские выборы были и самыми лучшими – потому что наша страна в итоге оказалась посильнее, чем многие другие. В условиях, когда похожий протест происходил на Украине, там сменилась политическая система (третий тур выдумали на ходу, чтобы дать выиграть проигравшему кандидату). Сегодня уже можно сказать, что «оранжевые», пришедшие тогда к власти, оказались политически нежизнеспособны.
«Арабская весна», где протесты взялись практически ниоткуда, по сути, уничтожила несколько государств. А протест в России был цивилизованным – потому что народ у нас не хочет гражданской войны. Люди протестуют против произвола, но – не против России, и это самое ценное, что я для себя почерпнул из опыта декабрьских выборов.
Я не могу одобрительно относиться ни к негодяям во власти, ни к негодяям, которые пытаются подбить народ на революцию. То, что люди в декабре 2011-го и голосовали за Россию, и протестовали за Россию – это станет ясно всем только лет через пять, когда вода пройдет через песок. Протест вообще – это очень интересное явление, в нем, на мой взгляд, много и здорового, и нездорового. Но сам по себе он нормален.
– Насколько, на ваш взгляд, были необходимы изменения в закон «О политических партиях», принятые, как многие считают, «по итогам» протестов? Раньше было лишь несколько крупных партий – с ними было удобно работать, а теперь будет еще и масса мелких, с которыми хлопот не оберешься…
– В этом был социальный запрос – в том числе и со стороны крупных политических партий. Многие говорили, что «сдерживается развитие политической системы», – и вот, пожалуйста, получите. Тут вновь всплывает тема протестов – Россия сильнее протестов, потому что Россия – это, к счастью, и есть протест. Было бы хуже, если бы изменения в закон внесены не были. Оценивать перспективы малых политических партий трудно – теперь у каждой из них есть шанс, и все будет зависеть от людей, которые войдут в их состав.
Например, в Англии более 400 политических партий, а мы знаем только консерваторов и лейбористов. В Америке – несколько десятков партий, многие из них выдвигают своих кандидатов в президенты, но мы знаем только Барака Обаму и Митта Ромни. Политическая система устойчивой страны сама произведет отбор тех наиболее живучих доминаторов политпроцесса, которые будут формировать политическое пространство.
Политическая система России будет зреть только так, как хочется самой России. И из общей массы партий выделятся те, которые соответствуют общественным настроениям и выражают интересы главных социальных групп – этот процесс неизбежен. В целом же мы еще находимся на заре формирования основных политических сил.
Беседовал Илья Свердлов. Фото Евгения Лучинского
