Наберемся терпения…
«Сколково», как много в этом звуке!.. Как много говорено и написано о новом научном чудо-центре! А в реальности ничего нет – ни зданий, ни оборудования, и жизнь наших ученых не стала слаще, сколько ни называй ее халвой. Все в интернете – проекты, прожекты… «Сколково» – словно мечта. Новая российская мечта о рае для ученых, созидающих высокотехнологичную, высокоэффективную российскую науку, востребованную бизнесом и промышленностью. Красивый транспарант, кость, брошенная для успокоения научных масс.
Так считают многие. Раздаются и гневные возгласы: «Сколково» так же спасет российскую науку, как когда-то хрущевская кукуруза спасла сельское хозяйство!» Многие ученые относятся к «Сколково» на уровне «верю – не верю», словно к чему-то виртуально-шаманскому. Вроде оно должно быть, если вокруг него столько шуму, но не пощупать. Не много ли шуму из ничего? И есть ли хоть что-то?
Оказывается, есть. Во-первых, сайт, куда в открытом доступе может подать заявку со своей идеей каждый желающий. Всего таких заявок на сентябрь этого года подано 3243. Работает научный консультативный совет, оценивающий научную состоятельность идеи. В него входят руководители ведущих российских и зарубежных институтов, а также три нобелевских лауреата-сопредседателя: Жорес Алферов, Роджер Кронберг и Жан-Мари Лен. Инновационность заявок оценивают аккредитованные эксперты – инвесторы, предприниматели, ученые, среди которых широко известные в научном мире Николай Леденцов и Владимир Шалаев. Участие в проекте таких всемирно уважаемых людей говорит о многом.
Статус участника проекта «Сколково» уже получили 625 компаний. Пока они разбросаны по миру. Но в соответствии с законом об инновационном фонде «Сколково» в 2014 году обязаны перебазироваться в Подмосковье, ибо к этому сроку там должен быть построен технопарк, в котором ученые начнут работать вместе с представителями венчурного бизнеса, а также университет и исследовательские центры корпораций. Интерес к сотрудничеству уже проявили 25 всемирно известных фирм, в том числе Siemens, Nokia, Ericsson, Intel, Microsoft, Schneider Electric... Компании, которые не переедут в Сколково, потеряют статус участников проекта. И это разумно: рабочие места и инвестиции должны оставаться в России.
Никто не считал, сколько за прошедшие двадцать лет прекрасных идей и нереализованных технологий легло на полку только из-за того, что не было начального капитала и не оказалось рядом опытных людей, способных организовать и раскрутить новый бизнес. А вот для компаний в статусе участников «Сколково» отсутствие капитала не проблема. Им уже сейчас оказывается содействие в поиске и привлечении венчурного капитала. К этой осени в «Сколково» было зарегистрировано 45 венчурных компаний, среди них 18 зарубежных. Причем поддерживаются разные бизнес-сценарии. Каждый участник может претендовать на финансирование в форме грантов до 300 миллионов рублей при условии соинвестиций от 25 до 75 процентов в зависимости от готовности продукта. Кроме того, он получает консалтинговые услуги, а в будущем – и необходимую для научной работы инфраструктуру. А еще для него создается индивидуальная дорожная карта с этапами и сроками работ. В общем, твори, выдумывай, пробуй.
Но вернусь к полюбившемуся многим сравнению «Сколково» с хрущевской кукурузой: справедливо ли нагружать проект спасительным ореолом? В ближайшие десять лет – нет. «Сколково» призвано преодолеть пропасть между наукой и экономикой. Этот проект – пробный камешек, кинутый в болото российской экономики, который позволит понять и руководству страны, и малым инвестиционным компаниям, что нужно делать, чтобы новые технологии и продукты продавались. Утонет он или нет – покажет время. Важно, что проект не замыкается только на государственные вливания. Его главная идеология – создание новых компаний с привлечением внешних инвестиций. В прошлом году частные инвесторы, включая иностранные венчурные фонды, вложили в «Сколково» 150 миллионов долларов, в этом ожидается удвоение суммы. Так что проект и сегодня успешно реализуется.
Однако, повторяю, нельзя ожидать быстрых результатов. Мировая практика показывает: на это требуется в среднем десять лет. Кстати, именно столько времени правительство США поддерживало Кремниевую долину.
В России ситуация сложнее. Во-первых, у нас нет практики привлечения внешних инвестиций, нет опыта презентации своих проектов. Малые компании надо учить вести конкурентную борьбу за частные инвестиции, поскольку просто за прекрасную идею их не облагодетельствуют. Во-вторых, в реализации проекта в России есть дополнительные риски: неверие в то, что в «Сколково» не отмываются деньги, и требование от «Сколково» быстрой отдачи. На самом деле, по мнению экспертов, в «Сколково» трудно отмыть деньги, поскольку вся информация доступна на сайте. К тому же международный скандал сразу похоронит всю идею. Главное – понимать, что устойчивый набор российских сколковских компаний, успешно работающих на рынке, появится не раньше чем через пять лет. Так что наберемся терпения.
Лидия Березнякова, специальный корреспондент «НВ»