Зона отдыха

Хроника социальных каникул

Так случилось, что мой шестилетний сын Ванька инвалид по зрению – ретинопатия 5-й степени, если быть точным. Нынешней осенью мы впервые решили воспользоваться правом бесплатного отдыха в предложенном нам пансионате.  Вот как это было.

 

1 ноября, четверг

В первый день ноября вдвоем с сыном сели в машину и отправились в пансионат «Зеленый огонек»  под Лугой. Перед поездкой надо было собрать уйму справок. Жена куда более упорный человек, чем я. Она за пару недель сделала все, что требовалось по закону. А именно: в Центр поддержки инвалидов Адмиралтейского района надо было  прийти два раза – один раз написать заявление, второй раз за путевкой (когда нас «одобрили»). 

Обратиться в паспортный стол за «формой № 9» для сына (то есть за подтверждением, что Ваня  имеет право на эту льготу района, хотя он везде числится – и в собесе, и в Центре поддержки инвалидов).

Потом несколько посещений детской поликлиники, чтобы получить санаторно-курортную справку и заказать еще одну форму, которая делается через несколько дней. Получить направление на анализы (раз), анализы сдать (два), прийти за результатами анализов и взять форму и справку о том, что ребенок здоров (три), за день до комиссии взять справку о том, что по месту жительства нет карантина (четыре). 

Плюс мне, как сопровождающему родителю, пришлось идти во взрослую поликлинику за подтверждением того, что у меня есть все необходимые прививки (откуда – ведь раньше не было никаких сертификатов о прививках!). 

Сделал три прививки! Но уже в другом, «платном» месте. А также сходил на прием к дерматологу за справкой, что у меня все в порядке с кожей. 

И наконец, жена с сыном посетили  важную комиссию, куда, впрочем, совсем не надо было вести ребенка, так как это большая формальность, – они сдали собранные справки и получили зеленую книжечку «жителя» пансионата.

Итого: 11 посещений разных инстанций!

Короче, все при делах – и чиновники, и родители, и система.

Знать бы, чем эти усилия для нас обернутся в итоге! 

«Зеленый огонек» начался с КПП. Охранники в черном и дежурная женщина в белом записали наши данные в толстую амбарную книгу. Затем показали дорогу к корпусам. На мой вопрос, куда можно будет поставить машину, один из охранников ответил:  «Рядом с вашим корпусом, на хоздвор». «На парковку», – поправил его другой.

Дежурная по 8-му корпусу была очень рада нашему появлению и тут же использовала мою мужскую силу, попросив перенести кулер для воды в соседнее здание. Разгрузка багажа была непростым делом – ибо только еда в расчете на 10 дней занимала самый большой в семье «отпускной» чемодан на колесиках – жена постаралась. (Заранее скажу, что практически все мы привезли домой, – кормили в «Огоньке» на убой!) Плюс к этому баул с вещами, рюкзаки с детскими и взрослыми игрушками, вода в двух пятилитровых бутылях…

Места на хоздворе-парковке оказалось предостаточно, и мы составили компанию трактору со множеством навесных приспособлений, рядом с которым обсуждали свои проблемы серьезные мужчины в спецовках.

Комната с двумя кроватями и двумя тумбочками «обрадовала» одеялами и подушками из свалявшейся комками ваты. Удобства – через коридор… 

2 ноября, пятница

 

 

Пасмурно. Дождь.

Пришло понимание, что мы здесь, наверное, зря. Лечение-реабилитация, понятное дело, в пансионате чисто символическое. Что может пара врачей и столько же сестер с весьма скромным оборудованием на несколько сотен очень непростых деток? А свежего воздуха и в нашем парголовском жилище с избытком, тем более постоянный дождь умножал на ноль все попытки погулять-подышать. От возвращения домой  остановило журналистское любопытство: что же это такое – социальный отдых? Да и жене хочется дать хоть несколько дней передышки от нас с Ванькой…

Администратор корпуса,  ярая поклонница прикладного искусства, устроила общий сбор. Нас пожалели – выдали рукописный лист с перечнем обязательных и не очень мероприятий. По сравнению с этим распорядком наша редакционная жизнь со своевременным приходом-уходом и двумя ежедневными планерками – это верх личной свободы.

Затем она очень настойчиво несколько дней подряд призывала нас включиться в поделочно-игрушечный марафон, пока наконец не поняла, что у Ваньки не все в порядке со зрением…

Медсанчасть. Процедуру под названием «дарсонвализация» (был такой французский доктор Арсен Д’Арсонваль, который приручил электрический ток высокой частоты) на аппарате «Искра-1» делаю Ваньке сам, ибо особых навыков она не требует, а медсестра мне охотно доверяет.

3 ноября, суббота

Пасмурно. Дождь продолжается.

Из окна вижу очередь детей и взрослых, желающих сделать круг верхом на лошади. Грустные мокрые фигурки…

Каждый раз, когда мы идем на завтрак-обед-ужин, взгляд натыкается на транспарант, прикрепленный над входом в столовую: «Согреем души добротой!» Почему-то у нас всегда так: вместо того чтобы банально позаботиться о материальном и обеспечить непростым деткам и их родителям более или менее достойное материальное существование, мы традиционно скатываемся в «высокую духовность». Так легче, за конкретные дела отвечать не надо. Это я не о работниках «Огонька», они делают что могут, а о политике государства.

Библиотека. Из последних поступлений – Маринина, Донцова и – неожиданно –  Сюзанна Масси, с которой мне довелось встречаться в 1980–1990-е годы. Остальное – набор сельской библиотеки советского периода: Толстой, Некрасов, Куприн, серия ЖЗЛ… Из нее и беру книгу  Риты Райт-Ковалевой «Роберт Бернс» 1965 года издания. Судя по штампам, первым хозяином книги была библиотека 4-го таксомоторного парка. Как все поменялось: представляете, как приходят в библиотеку нынешние водилы какого-нибудь питерского пассажирского автопарка! 

Бернс в тему, тяжелое шотландское житье-бытье XVIII века идеально ложится на наше настроение от «пансионарного» (выражение сына) существования. Вряд ли в городе я так глубоко прочувствовал бы то, в каких условиях  вырос гений мировой поэзии. Шутка, конечно. Но не совсем.

4 ноября, воскресенье

 

 

Пасмурно. Дождь.

Катаемся на лошадке Загадке. Маша, ее хозяйка, рассказала: «Всего тут четыре лошади, но одна сейчас в больнице. Начальство сообщило, что у нас сегодня выходной, но мы решили выйти покатать детей. Прокатим всех желающих по одному кругу – и домой».

Часа полтора перед ужином гуляем с Ваней. Территория пансионата освещена еле-еле. Временами из темноты появляются полуразрушенные элементы ширпотреба от советского монументального искусства. Становится жутковато.

После ужина – дискотека, на которой «зажигают»  малыши. Некоторые родители «особых» деток участвуют в веселье наравне с отпрысками. Большинство же сидят вдоль стен с печальными лицами. Топаем домой. Я буду записывать впечатления, Ванька – мучить многочисленные радиоприемники и разные гаджеты, захваченные из дома.

5 ноября, понедельник

Пасмурно. Утром, днем и вечером дождь.

Вечером подольше побыли на дискотеке. Тусклые фонари освещают территорию. В окно видно, как с дискотеки бредут согнутые фигурки детдомовских, – старшие поддерживают младших, замыкающие несут костыли тех, кто передвигается по улице с помощью поддерживающих конструкций на колесиках. 

Плохая погода иногда накаляет обстановку. Многие родители с детишками коротают время за гипнотизированием телевизора. Не у всех пристрастия совпадают. В соседнем корпусе одна мамочка решила переключиться на интересующую ее программу. Большинство не согласились. Дошло до «прикладной аргументации». По словам соседей в столовой, пострадала одежда и золотая цепочка одной из спорщиц.

6 ноября, вторник

Пасмурно. Ветер. Дождь.

Столовая. Здесь встречаются все.

Народ замкнут на себе. Двери при входе почти никто не придерживает перед идущим следом. Взрослые чужих детей вперед не пропускают.

Родительские дети едят неохотно. Детдомовские, быстро расправившись с порцией, тусуются у окна раздачи в расчете на добавку. Повара здесь не жадные, если есть возможность, добавляют.

После завтрака снова покатались на лошадке. На этот раз это был гнедой Эспаньол со сложным характером. Народ, чья очередь кататься попадала на него, охотно уступал ее стоящим следом. С нами Эспаньол был добр, как и его хозяйка, работающая здесь 19 лет с самого появления конюшни. Ванька наобнимался с конякой. Потом, видимо, натер себе глаза. Теперь они непрерывно слезятся. Может, аллергия. Если так, то жалко. С лошадьми у него все складывается хорошо. Вот с людьми не всегда, тут он более разборчив.  

7 ноября, среда

Пасмурно. Дождь.

Проснулись поздно. Завтракаем дома.

Медсанчасть. Капли в глаза. После обеда выглянуло солнышко. Вечером идем прогуляться. Бродим вдоль серой бетонной глыбы монумента героям Великой Отечественной – он находится прямо на территории пансионата.

По возвращении в свой «номер» раздеваемся «дцатый» раз за день. По этому поводу вспомнилось, как в армии я сразу же научился быстро одеваться утром. Не потому, что мне это уж очень нравилось. А только для того, чтобы не слышать словесную стимуляцию арычно-горских «дедов»-сержантов типа: «Давай, билат, быстрее!» Умение это я реанимировал по крайней необходимости – в пансионате надо быстро уметь одеваться и раздеваться самому (плюс то же самое проделывать со своим отпрыском). Все службы (столовая, санчасть, библиотека, спортивно-игровой корпус…) находятся в отдельно стоящих зданиях. Собрался куда – одевайся-раздевайся! А только обязательных походов в столовую за день – четыре.

8 ноября, четверг

Ванька совсем плох. Глаза сильно гноятся  и почти не открываются. Приходится постоянно их вытирать.

Вариантов нет – надо срочно ехать домой к «нормальным» врачам и уходу.

Гоню машину! Дорога похожа на ад. Лицо у Ваньки заливается гноем. Останавливаюсь, вытираю ему лицо и мчу дальше…

Парень мужественно терпит, а у меня от жалости к нему и злости на себя болит сердце. 

 

Итог нашего отдыха – острый склерит плюс бактериальный конъюнктивит.

Сейчас, через 10 дней, стало легче – лекарства и уход сделали свое дело. Правда, когда вернемся в детский сад, еще не ясно.

Наш лечащий доктор категорически отругала за эксперименты над ребенком, оказалось, что пансионат ей хорошо знаком…

Не хочу здесь обличать, морализировать и делать какие-то выводы. Не повезло. А могло ли повезти?

Хотя а на что, собственно говоря, мы рассчитывали...

 

Андрей Чепакин, фото автора