Прощай, Сталкер!
Классик российской литературы Борис Стругацкий скончался в Петербурге на 80-м году жизни
История мировой литературы знает всего только несколько примеров того, как родным братьям удавалось стать – в дуэте – замечательными писателями. Во Франции то были Гонкуры, у нас, пожалуй, только Вайнеры да Стругацкие. Борис Натанович пережил своего старшего брата Аркадия на 21 год, но все равно даже в своем одиночестве он всегда воспринимался как часть, замещающая собою целое, которое не одно поколение людей, читающих по-русски, знает как братьев Стругацких.
Никто из нас теперь не сможет с максимальной достоверностью поведать о той лаборатории, в которой совершались их удивительные текстовые эксперименты над временем и самими собою. Даже после ухода из жизни Аркадия Борис, как мог, оберегал тайны их литературного ремесла. Хотя при этом учил начинающих писателей-фантастов уму-разуму и тому, как сделать реальность не похожей на саму себя.
У каждого из нас свое, личное отношение к книгам братьев Стругацких. И каждый может вспомнить свое первое знакомство с их творчеством. Для многих оно начиналось с той самой повести-сказки для научных работников младшего возраста, название которой нынче звучит как афоризм – «Понедельник начинается в субботу». Потом наступал черед более серьезных и концептуальных текстов вроде повести «Трудно быть богом». Помню, как, настроившись на необременительное чтение, сразу мысленно «споткнулся» о два эпиграфа, которые вроде бы никак не подходили к притчеобразной истории о прошлом и настоящем. Их авторами оказались Пьер Абеляр и Эрнест Хемингуэй. А вчитавшись в повесть, понял, что фантастика здесь – только декорация для разговора о куда более серьезных вещах.
А далее и вовсе началось кинематографическое узнавание Стругацких – от детектива «Отель «У погибшего альпиниста» до притчи Андрея Тарковского «Сталкер» (по мотивам «Пикника на обочине»). Были еще и постановки их текстов за пределами Родины, но главные встречи братьев с десятой музой, конечно же, случались здесь. Так появились «Дни затмения» Александра Сокурова и «Гадкие лебеди» Константина Лопушанского. Кинематограф парадоксальным образом вытягивал из текстов братьев то, что порою было скрыто при чтении, – их сверхидею о том, что прогресс научно-технический ничто без прогресса нравственного. И только человеческая мораль способна удержать человека от того, чтобы не превратиться в животное.
У «братского» дуэта были непростые отношения с властями и их цензурными соглядатаями. Альманах «Ангара», в котором в конце 1960-х была опубликована «Сказка о Тройке», продолжавшая линию насмешек, заданную веселым «Понедельником…», был просто-напросто закрыт. А сам текст в полном объеме восстановлен только во времена перестройки и гласности. И если в оные годы Стругацкие воспринимались как авторы своеобразных литературных отдушин для мыслящей и думающей части советского общества, то нынче очевидно, что они – классики отечественной литературы, независимо от того, соответствует ли реальность, созданная в их книгах, нашей современной действительности или нет. Недаром роскошно-пародийную повесть «Понедельник начинается в субботу» предварял эпиграф из Гоголя: «Но что страннее, что и непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты, признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно… нет, нет, совсем не понимаю».
Странности сюжетов в романах, повестях и новеллах Стругацких «списывали» по ведомству фантастики, которая, как и положено сему литературному жанру, упорно занималась будущим. Ведь социализм был обществом именно будущего, куда мы строем стремились, не думая о том, что вокруг. Необычные по колориту и антуражу тексты братьев вынуждали выйти из строя, остановиться, перечитать еще раз прочитанное и открыть в прочитанном другой, более глубокий смысл, чем просто экзотические подробности контактов с представителями неземных цивилизаций или обстоятельств проникновения в ту Зону, где исполняются желания человека.
И отступал научно-фантастический антураж, и проявлялось истинное лицо любимых персонажей братьев, которых можно найти в любой их книге. Братья Стругацкие верили в тех, кого мы привычно называем интеллигентами, и в прежнем мире, где человека воспринимали как винтик, и в нынешнем, когда человек лишь средство для достижения цели другим человеком, заряд их веры пронзает любой текст. Недаром так актуальна нынче их фраза о «книгочеях», произнесенная уже тогда, когда говорить вслух стало можно: «В этом мире страшных признаков прошлого они являются единственной реальностью будущего». Чуть позже сам Борис Стругацкий уточнит: «Мы объявили интеллигенцию единственным гарантом будущего». Кто осмелится вымолвить такое сегодня?!
Когда-то Борис Стругацкий получил университетский диплом, в котором была зафиксирована его будущая профессия – «звездный астроном». Потом он немного работал именно там, где со звездами мог быть наиболее полный контакт, – в обсерватории. А после он, следуя за братом, с головою погрузился в мир фантастической литературы. Отныне Борис Натанович там, где и его старший брат. Они там вместе со звездами, к которым когда-то нам всем хотелось улететь. Хотя чаще всего мы вместе с братьями возвращались на нашу грешную Землю, чтобы понять – самое невероятное и фантастическое происходит здесь и с нами. Борис и Аркадий Стругацкие умели нам об этом рассказывать.
В понедельник закончилась не только жизнь Бориса Натановича Стругацкого, но и ушел в небытие их дуэт, оставив нам книги, которые вновь и вновь будут читать и перечитывать те, кто не лишен способности думать и чувствовать.
Сергей Ильченко, доцент кафедры телерадиожурналистики факультета журналистики СПбГУ
личное
Мы жили по соседству
Мы действительно жили по соседству: Борис Натанович на улице Победы, я – на Новоизмайловском проспекте. Может показаться странным, но было время, когда я не знал, как Стругацкий выглядит. Поэтому иногда в беседе с друзьями шутил:
– Может быть, мы стояли в одной очереди в булочной.
Позже выяснилось: мы действительно ходили в одну булочную – на углу улиц Фрунзе и Варшавской.
На Варшавской мы с женой и встретили однажды Бориса Натановича. Был он как-то очень просто одет: рубашечка, чуть ли не ковбойка, стоптанные сандалии. В руке сетка-авоська, а в авоське – батон (или два), бутылка то ли молока, то ли кефира, уже не вспомню. Шел он в сторону дома. Шел не спеша. Я набрался храбрости, приблизился, представился, сказал, что хотел бы уточнить некоторые детали общения с Владимиром Высоцким – я тогда как на игле сидел на теме «Москвич Высоцкий в Ленинграде».
– А вы позвоните мне.
В моей записной книжке Борис Натанович написал номер телефона, обозначив себя инициалами «БС». Кажется, так.
Я позвонил.
– А вы напишите мне письмо, я отвечу на все ваши вопросы.
Я удивился. Решил, что Стругацкий забыл, что мы соседи.
– Борис Натанович! От моего дома до вашего меньше километра. Давайте я подойду, или, если это неудобно, встретимся где-нибудь на нейтральной территории.
– Вы мне лучше напишите.
Удивился я пуще прежнего, но – не спорить же!
Ответное письмо пришло очень быстро. Отстуканное на машинке, но подписанное собственноручно Борисом Натановичем.
После чего, рассказывая друзьям историю про одну очередь в булочной, я радостно и иронично стал говорить:
– Теперь у меня есть письмо Стругацкого!
Несколько лет спустя – еще одна встреча, на той же Варшавской улице. Воспользовавшись случаем, решил я договориться об интервью. И услышал:
– А вы напишите мне письмо...
– Борис Натанович!..
– …по электронной почте. Давайте я напишу вам свой электронный адрес.
Письмо я написал, но ответа не получил. Одно из двух, думал я, либо Стругацкого не устроили мои вопросы, либо он ошибся при написании адреса. Потом появились другие версии. Взаимоотношения наши с компьютером и интернетом только начинались, письмо Стругацкого я мог уничтожить по неосторожности. А мог и свое отправить так, что оно не дошло до адресата.
Прошло еще сколько-то лет. Снова встреча там же, на Варшавской. Напоминать о несостоявшемся интервью я не стал. Сказал, что есть повод пообщаться. В интернете появилась информация: студия Columbia Pictures решила экранизировать повесть братьев Стругацких «Пикник на обочине». Если верить интернету, то реализацией проекта должен заняться Дэвид Джейкобсон. Но якобы режиссер заявил, что он «готов к процессу адаптации советского литературного произведения на манер футуристической криминальной драмы в лучших традициях фабрики грез», и уже подписал контракт.
– А вы напишите мне письмо. У вас есть мой электронный адрес?
Я молча достал блокнот, ручку. Дома я сверил адреса, все буковки совпали.
Ответы Бориса Натановича были краткими.
Принес интервью в редакцию, показал редактору, но тот неожиданно заявил:
– Интервью мне не нужно – мне нужен монолог Стругацкого. Надо переделать.
– Этот диалог невозможно перевести в монолог!
Так интервью перешло в разряд неопубликованных.
Владимир Желтов
из первых уст
Борис Стругацкий: «Хороших экранизаций не было вообще»
– Борис Натанович, обращались ли представители Голливуда к вам как к одному из авторов «Пикника…» за разрешением на экранизацию? Если да, то в какой форме? Приезжали ли представители киностудии в Петербург или договоренность была достигнута по переписке?
– Никаких контактов не было. Разрешение на экранизацию не требуется – есть договор, заключенный еще 15 лет назад. Там все оговорено.
– Кто пишет сценарий?
– Не знаю. По слухам, сценарий уже есть, и не один. Попытки снять фильм за эти годы предпринимались не раз.
– Насколько сценарий может отличаться от оригинала? Возможны ли отступления от сюжета? Если вдруг сценарий вас по каким-либо причинам не устроит, что тогда?
– Опыт показывает, что отклонения от оригинала могут быть как угодно велики. Автор романа практически не имеет возможности что-либо изменить в этой ситуации. Так составлен договор.
– Намерены ли вы, воспользовавшись случаем, посетить Голливуд?
– Нет. Я не люблю уезжать из дома.
– Будете ли как-то контролировать или влиять на ход съемок?
– Нет.
– Вам лестно быть «экранизированным» Голливудом?
– Мне это, признаться, довольно безразлично. Кроме того, Голливуд ведь тоже снимает не только хорошие фильмы.
– Вы хорошо знаете американский кинематограф?
– Плохо. Как средний телезритель.
– Кого бы хотелось видеть в ролях?
– Помню, был слух, что там собирается сниматься Джон Траволта. Этот слух меня порадовал: я люблю Траволту.
– Совпадают ли авторское и режиссерское видение созданных вами персонажей? Например, у Алексея Германа в фильме «Трудно быть богом».
– Я еще не видел этого кино. Но сама идея сделать доном Руматой Ярмольника, мне в свое время понравилась. А главное – у Германа нет плохих фильмов.
– Какую из экранизаций собственных произведений вы считаете лучшей?
– Хороших экранизаций не было вообще. Лучший фильм «по мотивам» – безусловно, «Сталкер» Андрея Тарковского.
Владимир Желтов, 2006 год
как это было
Библиотека была проедена
Отец будущих знаменитых писателей Аркадия и Бориса Стругацких, или, как они себя называли, АБС – Натан Залманович Стругацкий свято верил в революцию, был комиссаром, участвовал в Гражданской войне. Он работал в Ленинградском горлите (советская цензура). При этом оставался человеком широких взглядов, которые излагал с подкупающей прямотой. Мог, например, заявить, что советским живописцам следует учиться у Андрея Рублева. Или что Николай Островский – щенок по сравнению с Львом Толстым. Ему удалось собрать прекрасную библиотеку, которая сыграла немаловажную роль в формировании АБС, но была, по выражению Бориса Натановича, «проедена» (выменяна на продукты) после войны.
Смерть была рядом
Борис Натанович блокаду помнил смутно. Рассказывал, как в январе умерла бабушка, и оставалась в комнате с выбитыми окнами две недели. Стояли страшные морозы. «Мы были обречены, – вспоминал Борис Стругацкий, – потому что работала только мама, а мы были иждивенцы. Осень протянули, потому что ели кошек… На нашей лестнице было 24 коммунальных квартиры, в живых оставалось, кроме нас, трое…» Отец с Аркадием уехали в эвакуацию. Отец в дороге умер. «Из целого вагона эвакуированных выжил один человек – Аркадий. Остальные умерли от холода и заворота кишок – их, дистрофиков, накормили от пуза кашей и хлебом…»
Астроном
Аркадий, окончив Военный институт иностранных языков, отправился служить на Камчатку. Там стал писать и… заглядываться на небо. Прочитал книжку «Как самому сделать телескоп» и написал брату, что купить, какие линзы и окуляры. На блошиных рынках в Ленинграде тогда продавалось все. Как ни странно, младший Стругацкий нашел все, что нужно для телескопа. Может быть, поэтому он поступил в ЛГУ на специальность «астроном». В книгах братьев Стругацких описание техники будущего дается точно, логично и понятно. А персональный компьютер появился у Бориса в 1990 году. Тогда еще мало кто в СССР знал, что это такое.
Между Ленинградом и Москвой
Жизнь раскидала братьев. Старший осел в Москве, младший остался в родном Ленинграде. Раза два они делали попытку воссоединиться, но не получалось – у обоих семьи, жены, дети. На вопрос одного из журналистов, где все-таки они работают, кто-то из братьев пошутил: «Между Ленинградом и Москвой – в Бологом. Сидим в станционном буфете, пьем чай и пишем». Так и напечатали. Потом администрация райцентра потребовала опровержения – любители фантастики со всей страны достали с просьбами указать адрес. На самом же деле, когда того требовала писательская работа, они действительно уединялись – то в подмосковном пансионате, то в Доме творчества в Комарово. Сидели и работали по несколько недель.
Какого Сталкера?
«Тарковский видел мир иначе, чем мы», – повторял во всех интервью Борис Стругацкий, рассказывая о том, как мучительно шла работа над фильмом «Сталкер». «Тарковский был с нами жестким, бескомпромиссным и дьявольски неуступчивым. Работа превращалась в бесконечные, изматывающие, приводящие иногда в бессильное отчаяние дискуссии». Всего было не то семь, не то девять вариантов сценария, и каждый удалялся от книги все дальше. Рэдрик Шухарт (Кайдановский) сначала был «крутым парнем». Тарковского такой герой не устроил. А первую копию уже отснятого материала при проявке запороли. И кино начали снимать сначала. Расстроенный Аркадий приехал из Эстонии в Ленинград к Борису: «Тарковский требует другого Сталкера». – «Какого?» – «Не знаю. И он не знает. Другого. Не такого, как этот». – «Но какого именно, трам-тарарам?!» – «Не знаю, трам-трам-трам-и-тарарам!!! Дру-го-го!» Это был час отчаяния. День отчаяния. Два дня отчаяния. На третий день мы придумали Сталкера-юродивого.
«Женщина – последняя линия обороны…»
Отвечая на вопрос, почему они не отправили в Зону женщину, Борис Стругацкий сказал: «Может, потому, что АБС никогда не понимали женщин. Может быть, потому, что они преклонялись перед ними. Может быть, потому, что, если уж женщина потерпела поражение в Зоне, значит, надеяться больше не на что. Женщина – последняя линяя обороны…»
Его старший брат с Борисом соглашался. Но весьма своеобразно:
– Женщины – самые таинственные существа на Земле. Они знают то, чего не знаем мы, люди…
«Это кино досмотрю до конца…»
На вопрос, есть ли у него израильский вызов, Борис Натанович не без бравады говорил: «Я это кино досмотрю до конца!» Борис Натанович вспоминал: «Один мой приятель пришел ко мне, показал вызов из Израиля и сказал: что ты мне посоветуешь? И я имел неосторожность изложить ему свою теорию. Не знаю, сыграла ли моя речь какую-то роль, но он не поехал, а в 1974 году его посадили». Приятель – это Михаил Хейфец, чье преступление заключалось в том, что он написал предисловие к самиздатовскому собранию сочинений Иосифа Бродского. Бориса Стругацкого вызывали на допросы, и устроили с Хейфецем очную ставку. После чего следователь попросил у него автограф. Правда, потом Стругацкие не могли печататься. Аркадий Натанович говорил: «Ничего. Боря продал свои марки, а мне пришлось устроиться на работу».
«Как пилить в одиночку?!»
Писатель, который был известен как «Аркадий и Борис Стругацкие», или просто – АБС, ушел из жизни в 1991 году – когда умер Аркадий Натанович Стругацкий. Всего АБС написали больше 50 повестей, романов, рассказов. По их сценариям сняты всенародно любимые фильмы «Чародеи», «Сталкер», «Отель «У погибшего альпиниста», «Дни затмения»… После смерти брата Борис Натанович сказал: «Я чувствую себя человеком, который вместе с напарником всю жизнь пилил двуручной пилой гигантское бревно. И вот напарника нет. Осталось бревно, осталась пила… Но как пилить? В одиночку?!»
На его сайт постоянно поступали вопросы от читателей. Он отвечал. К 4 ноября 2012 года их было 8620.
Эльвира Дажунц
Фото Интерпресс
