Град Петров: выбор столичности

 

Должен ли Петербург иметь столичные функции, и если да, то какие именно

 

В мае Санкт-Петербургу исполнится 310 лет, и сегодня, в преддверии юбилея, мы открываем новый спецпроект «Петербург - XXI век», посвящённый будущему города на Неве. Первая тема – столичные возможности Петербурга. Северная столица, культурная столица, а в скором будущем ещё и законодательная… Достаточно ли этого, чтобы город мог полноценно развиваться и с полным правом называть себя второй столицей России? 

 

Кто изменился, мы или время?

Недавнее известие о том, что в дополнение к Конституционному суду и Главному штабу ВМФ скоро должны будут переехать в Петербург Верховный и Высший арбитражный суды, было воспринято городской общественностью совершенно спокойно. Особой радости, а тем более массового ликования не было. В комментариях по этому поводу чаще всего отмечалось, что переселение вполне логично, поскольку будет способствовать большему отделению судебной власти от исполнительной, а заодно поднимет петербургский статус, принесёт дополнительные деньги, создаст в городе дополнительные рабочие места… Некоторую озабоченность выразили только градозащитники: не испортят ли облик Северной Пальмиры новые здания, которые понадобятся приезжающим ведомствам для работы и проживания? (Как будто безликое здание ГИПХа, размещавшееся там, где теперь будет набережная Европы и где предполагается разместить высшие судебные инстанции, сильно украшало Петербург.)

Столь спокойная реакция может показаться довольно странной, если вспомнить, что с марта 1918 года, после того как Владимир Ленин перевёз своё правительство в Москву, и до самого недавнего времени петроградцы – ленинградцы всегда мечтали о восстановлении столичного статуса своего любимого города. Иногда эта мечта даже превращалась в idее fixe: после войны кое-кому чудилось, что вот-вот и Ленинград станет столицей РСФСР, а чуть позже даже родилась и вовсе сумасбродная мысль – возводить новостройки вдоль Октябрьской железной дороги, чтобы в итоге возникла единая столица – не то Москволенинград, не то Москвоград…

Так что же теперь случилось – наша мечта о столичности заметно поугасла или мы стали другими?

Изменилась реальность. Ещё в 1990-х в ходе частых визитов первых лиц постсоветского государства всем стало ясно: этот город, построенный в XVIII и XIX веках, не приспособлен для роли политического центра современной России. Масштаб не тот. Улицы, проложенные для карет, не вмещают кортежи лимузинов, да и в историческом центре давно уже расположены не министерства и ведомства, а уникальные учреждения – то ВИР с его бесценной коллекцией семян, то больница № 31… По данным известного петербургского социолога Татьяны Протасенко, ещё в канун 300-летия Петербурга «более половины опрошенных жителей города <были> категорически… против перенесения столицы в Санкт-Петербург».

Так что Петербургу уже никогда не быть административной столицей России.

Но вопрос остаётся: почему в прошлом столетии петроградцы – ленинградцы так сильно переживали из-за утери их городом столичного статуса, а мы, сегодняшние, не видим в этом никакой трагедии?

 

 

Разжаловать в титулярные советники!

Когда Пётр I перевёл столицу на невские берега, москвичи долго не могли успокоиться. Казалось бы, а что страшного? Ну, переехал государев двор на новое место, но Москва-то осталась. И дома, и улицы, и церкви, и лавки с трактирами, и сами обитатели. Живите себе, как прежде, да радуйтесь… Но в том-то и дело, что в результате петровских реформ не только все люди, но и «кумпанства», мануфактуры, научные и общественные учреждения, природные богатства, даже населённые пункты очутились на государственной службе. Каждый город отныне незримо был вписан в Табель о рангах, всяк со своим чином. И где высшая политическая власть, там и всё остальное – Академия наук, лучшие театры, интеллектуальные и творческие силы. Вот и оказалось, что Первопрестольная из действительного статского советника, со всеми его привилегиями, царскими милостями да богатствами, в одночасье превратилась в нечто вроде советника титулярного, никому не нужного и жалкого. Не город, а большая деревня.

Примерно то же произошло с Петербургом, после того как он стал Петроградом, а затем Ленинградом. Ещё в 1764 году в речи на открытии Императорской Санкт-Петербургской академии художеств Александр Сумароков предрекал: «Узрят тебя, Петрополь, в ином виде потомки наши: будешь ты северный Рим. Исполнится моё предречение, ежели престол монархов не перенесётся из тебя». В ХХ веке сбылись предсказания наших праотцев: бывшая имперская столица стала не то провинциальной столичностью, не то столичной провинциальностью или, как сказал Даниил Гранин, «великим городом с областной судьбой». В своей классической работе «Град Петров в истории русской культуры» Моисей Каган писал: «Если в 1973 году объём промышленности в Ленинграде возрос по сравнению с 1913 годом в 93 раза, в машиностроении и металлообработке – в 361 раз, то театров было во много раз меньше, чем в начале века. В пятимиллионном городе только одна филармония (хотя бы и с двумя залами и с двумя оркестрами), нет музея современного изобразительного искусства…»

Однако этот принцип – где высшее руководство государства, там и столица – отнюдь не универсален. Мы помним: едва жизнь в России хотя бы немного демократизировалась, в бывших столицах мгновенно истаивала тоска по былому статусу. Они пробуждались к новой жизни и расцветали. Так было с Москвой после начала реформ Александра II, так стало и с нео-Петербургом после крушения советской власти.

Тем не менее это вовсе не означает, что град Петра даже в условиях самой развитой демократии мог бы существовать без столичного звания. Известный афоризм Андрея Белого «Петербург – столица, а нет столицы – нет и Петербурга» актуален и для наших дней, и для будущих. Вопрос в другом: какие столичные функции в силах взять на себя этот город, не являясь административным центром России?

Сделаем ставку на умников

Будем откровенны, в 1990-е годы звание культурной столицы было даровано Петербургу первым президентом России Борисом Ельциным для удовлетворения столичных амбиций города, но вовсе не соответствовало реальному положению вещей. А что сегодня?

Вспомните публикации в прошлогодних газетах, в том числе в «Невском времени», и у вас наверняка сложится двоякое мнение. С одной стороны, отдающие средневековьем инициативы и выступления некоторых местных депутатов, чиновников, а также попытки отдельных групп обвинить артистов, музейщиков в экстремизме и прочих прегрешениях; плюс к тому чуть не массовый вандализм, проявляющийся при сносе исторических зданий и осквернении памятников. С другой – аншлаги на множестве театральных премьер, вернисажей и выставок, никогда не пустующие крупнейшие книжные магазины (не говорю уж про ДК им. Крупской, где в выходные просто не протолкнуться), полные залы на концертах симфонической музыки. Можно долго спорить, какая же из двух сторон превалирует, но одно всё-таки бесспорно: в наши дни, впервые за многие десятилетия, есть о чём спорить, и сомнительно, чтобы пессимисты одержали в этой дискуссии безоговорочную победу над оптимистами. Иными словами, званию культурной столицы Петербург нынче скорее соответствует, хотя – допускаю – и с серьёзными оговорками.

А вот все другие столичные функции лишь потенциально возможны. Прежде всего речь могла бы идти о Петербурге как об интеллектуальной столице. Сегодня в городе действуют десятки крупных научных и конструкторских центров, десятки крупных библиотек (в том числе научно-технические во главе с БАН), а также ещё не до конца разрушенные научные школы, заложенные в прошлом столетии выдающимися учёными. Главное, что тут требуется, – помощь городских властей с размещением заказов, внимание не только к научным организациям, но и к каждому способному учёному, особенно молодому, ну и, естественно, реабилитация авторитета научных сотрудников в обществе.

Ещё одно необходимое условие для получения права называться крупнейшим интеллектуальным центром – борьба за звание вузовской столицы. Почему бы в дополнение к министерским принципам эффективности вузов, подвергшимся в прошлом году уничтожающей критике, не разработать свои, по-настоящему эффективные? Такие, в которых во главу угла ставится оценка учебной и научной деятельности по конечному результату, причём с учётом специфики каждого вуза. Это должно будет благотворно сказаться на резком снижении бюрократизации в работе преподавателей, завкафедрами, деканов, проректоров и ректоров, сокращении чудовищной пропасти между доходами преподавателей и вузовского руководства.

Конечно, всё это потребует основательной перестройки в деятельности городского правительства и, в частности, его комитетов по образованию, культуре и науке. Но не только. При каждом из этих комитетов предстоит создать активно работающие общественные структуры, которые объединили бы видных, уважаемых в Петербурге специалистов, и мнение таких структур придётся учитывать даже в тех случаях, когда оно не очень понравится кому-то из высоких чиновников.

Курс на интеллектуализацию Петербурга окупится дважды: во-первых, престижем самого города, а во-вторых, и полновесным рублём. 

Вашу руку, коллега

Столичный статус бывает двух видов. Первый – постоянный, данный городу прошлым или высшей властью: Петербург, вне всякого сомнения, столица музейная, а в скором будущем станет вдобавок и судебной. Второй – надо зарабатывать самим и потом каждый день бороться за его поддержание и развитие.

Решение такой задачи не под силу любому правительству любого города, если оно действует в одиночку, без активного участия общественности. Поэтому, прежде чем осуществлять эту или какие-то иные масштабные идеи, призванные изменить в лучшую сторону имидж Петербурга, властям и общественности надо будет, «распри позабыв», пойти навстречу друг другу. Первым – отказаться от восприятия общественных организаций как надоедливой помехи, которая постоянно навязывает какие-то обсуждения, корректировки уже принятых решений и вообще «только тормозит дело», а вторым – перейти от массированной критики и неприятия всего, что предлагается сверху, к конструктивным предложениям. 

Сергей Ачильдиев, редактор отдела спецпроектов «НВ»

 

мнения

Мы утеряли авангардистский дух

Валерий Островский, политолог

В новейшей экранизации «Анны Карениной» сценарист Том Стоппард (возможно, лучший знаток России среди нынешних европейских интеллектуалов) вложил в уста одной из светских дам сетования на «московскую провинциальность» и зависть к петербургской «столичности». Не знаю, поймут ли эту «вечную проблему» зрители по обе стороны океана, но нам-то, в Петербурге, она понятна как никому. Вот уже скоро сто лет мы не можем смириться с потерей былого столичного статуса.

Однако, вспоминая про «золотой век» Санкт-Петербурга, мы не задумываемся над простой вещью: столичный дух может прорастать только на почве массового провинциализма. Если страна теряет провинциальный дух окраин – с ним уходит и столичное самодовольство. Так случилось с Францией, где Лион перехватил у Парижа титул «культурной столицы». Впрочем, бывают и обратные примеры. Провинциальный 20 лет назад Берлин сегодня реальная столица объединённой Германии, вернувшая себе дух авангардной культуры 1920-х годов. В Италии же Рим никому не уступает дух столичного авангардизма, и это при том, что соперничать приходится не только с Флоренцией, Миланом, Венецией, но и ещё с двумя десятками культурных центров мирового значения. Секрет – в том духе авангардизма, который римляне тщательно культивируют в себе и в своём городе.

На протяжении двух столетий своей столичности именно Петербург был самым авангардистским, инновационно-культурным городом России. Потому и был общепризнанной столицей. Да, при этом он оставался ещё и имперской столицей. А после распада той империи город стал, если вспомнить Иосифа Бродского, «провинцией у моря». Все иллюзии относительно возвращения имперского величия, столь свойственные, к примеру, временам Анатолия Собчака, быстро развеялись. Тем более за советские и постсоветские годы в городе угас авангардистско-столичный дух и победило (сошлюсь на определение социолога Татьяны Протасенко) «равнинно-болотное сознание». Любые новации активная часть горожан встречает истерически непримиримо. Самые авангардные наши художники – митьки – вполне домашние и непритязательные. Что абсолютно соответствует нынешнему петербургскому духу.

Можно ли вернуть столично-авангардный дух Петербургу? И главное, нужно ли? Не знаю.

Побывайте в современных Омске, Екатеринбурге, Воронеже, Челябинске и ряде других наших городов – в них нет ни капли провинциальной ущербности. Парадокс в том, что в Петербурге она ощущается куда в большей мере, нежели там. Сегодня в российской провинции стартапы в бизнесе, в культуре оказываются много успешнее, чем в северной столице. Чтобы изменить это положение, не требуется начальственной воли (хотя и она важна). Дело даже не в количество федеральных учреждений или университетов. Предстоит меняться самим. Вернёмся из «равнинно-болотного», трусливого перед новациями сознания к Александру Блоку, вспомним его слова: «Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита!» – вернёмся и в Санкт-Петербург. 

Для возвращения столичного статуса нет предпосылок

Александр Марголис, председатель совета Санкт-Петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК)

В том, что в начале XVIII века столица была перенесена из Москвы в Петербург, а затем, в 1918 году, возвращена обратно, был фундаментальный исторический смысл. Смена столицы оказалась едва ли не главной петровской реформой. Стремление Петра сделать Россию великой европейской державой предполагало появление Петербурга как «окна в Европу». И наоборот – большевики вернули столицу в Москву ещё и потому, что они начинали создание нового государства, которому петербургские традиции были чужды.

Для возвращения Петербургу столичного статуса в наше время я не вижу никаких глубинных предпосылок. Нынешнюю передачу городу некоторых столичных функций воспринимаю как некое театральное действо. Думаю, многие петербуржцы со мной согласятся: никаких существенных перемен после переезда в Петербург Конституционного суда, а также после возвращения на берега Невы Главного штаба ВМФ не произошло. Уверен, если к нам переедут Высший арбитражный и Верховный суды, это никак не скажется на самооценке горожан, не прибавит городу «столичности» – кроме увеличения пробок в историческом центре. Декоративность таких перемещений ещё и в том, что они якобы дистанцируют судебную власть от исполнительной, но всерьёз полагать, что давление на суды ослабнет в силу расстояния между Кремлём и Сенатской площадью, по меньшей мере наивно.

Мнение о том, что расцветёт экономика города, тоже не выдерживает никакой критики: бизнес у нас тянется к тем структурам, от которых зависит. Прежде всего от президента, его администрации и правительства.

Теперь о «культурной столице». На мой взгляд, соответствующее заявление Бориса Ельцина мы восприняли с излишней серьёзностью. Михаил Пиотровский не так давно напомнил: первоначально имелось в виду, что в России, подобно тому, как это принято в Европе, по очереди разные города будут объявляться «культурной столицей» на один год. Но эта хорошая идея так и не была реализована, а единственной «культурной столицей» объявили Петербург.

Если сопоставить современную культурную жизнь Москвы и Петербурга, очевидно, что лидируем мы, пожалуй, лишь в музейной сфере. Разве мы можем считаться, скажем, театральной столицей? Ни в малейшей степени. В этом отношении Петербург проигрывал Москве ещё до революции. Современное искусство тоже представлено там гораздо шире и ярче.

Однако есть важнейшее приоритетное качество Петербурга, которое требует пристального внимания федеральных властей, – великое архитектурное наследие. Исторический центр города вместе с группой памятников в пригородах в 1990 году включён в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Это уникальное наследие сформировалось именно потому, что Петербург 200 лет был столицей колоссальной империи и огромные ресурсы направлялись на развитие и украшение города. Только региональными силами сохранить такое богатство невозможно. Ответственность за национальное и всемирное достояние, сосредоточенное в Петербурге, должны взять на себя федеральные власти в гораздо большей степени, чем сейчас. Но нужно ли ради этого переносить сюда столицу? Думаю, нет. 

Этот город имеет свойство возрождаться

Александр Кобак, исполнительный директор Фонда имени Д. С. Лихачёва

Столичность бывает двух видов: официальная и неофициальная. Первая заключается в присутствии в Петербурге федеральных судебных органов, это придаёт некий лоск и обеспечивает некий приток финансов. Обратная сторона расширения столичных функций – конфликты, подобно тому, что разгорелся из-за больницы № 31. Вообще, процесс перетягивания этих полномочий из Москвы в Петербург мне кажется не самым перспективным. Гораздо важнее для нашего города, например, намеченный на сентябрь этого года саммит G20. Но это уже несколько другая функция – представительская. Во многом Пётр I задумывал Петербург как резиденцию. И для этого город подходит как нельзя лучше – он ближе к Европе, у нас огромное культурное наследие, в конце концов, даже транспортная ситуация благоприятнее, чем в Москве. 

Теперь к вопросу о бывшей столице. В этом смысле мы не уникальны. Киото – в Японии, Рио-де-Жанейро – в Бразилии, Краков – в Польше… Комплекс бывшей столицы, сохраняясь в памяти людей, иногда проходит сквозь столетия. Прежние столицы зачастую именуются культурными по той причине, что в них веками накапливался огромный культурный капитал.

А вот что касается столичности неофициальной, то она может быть разной, например, столицей джаза принято считать Новый Орлеан, классической музыки – Зальцбург... В таком случае столичность – признанный большинством людей приоритет в какой-либо области. Часто просто пиар-ход, который позволяет городу развиваться. В этом смысле у Петербурга на первом месте – культура, туризм и образование. Обычно разделяют современную культуру и культурное наследие и, когда говорят о наследии, подразумевают прошлое. Я с этим категорически не согласен. Петербург не город прошлого, а его наследие – лучшая и важная часть современной городской культры.

В принципе бренд культурной столицы мне нравится. Другое дело, что в последнее время развитие культуры никак нельзя назвать приоритетом городской политики. Я начинаю думать, не исчерпана ли вообще масса нашего культурного потенциала. Но Петербург – парадоксальный город, здесь иногда происходят чудеса. Он имеет свойство возрождаться, и силы в нём берутся зачастую не пойми откуда…