Он выиграл все свои битвы

 

Не стало великого российского кинорежиссёра Алексея Германа

Такие печальные вести обрушивают сознание резко, как в пропасть. Как будто рухнул целый утёс, скала, глыба. Теперь можно сказать: ушёл Гений. И вряд ли кто-нибудь возьмётся оспаривать этот факт – факт невосполнимой потери, наличие такой зияющей пустоты в теле нашей культуры и нашего кино, которую уже ничем и никогда не заполнишь.

Не он был рядом с нами, а мы жили с ним в одно время, в одну эпоху. Пройдёт совсем немного, и её вполне справедливо назовут «эпохой Германа», потому что без его личности, без его фильмов наше время было бы совершенно иным. Ибо совесть нашего современника Алексея Германа была равна его совести Творца и потому стала совестью целого поколения – тех его поклонников и зрителей, которые жадно и с волнением встречали каждую его новую картину. Их было всего четыре (пятый, «История арканарской резни», ещё не вышел на экраны). В одной из энциклопедий, представляя творчество Германа, о них написали: «лучшие фильмы режиссёра – «Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин» и «Хрусталёв, машину!». Они и вправду были лучшими его творениями не только в его биографии, но и во всём нашем кино. В них пульсировало время – кровью человеческих сердец и муками души, в них кипели страсти, конгениальные великой русской литературе, и трагически надламывалось время в судьбах героев. Он умел видеть человеческое в человеке, был гуманистом и потому открывал даже в знакомых прежде миллионам зрителей актёрах нечто новое, неожиданное и потрясающее. В его фильмах мы увидели новые лики тех, кого прежде знали и не знали: Владимира Заманского, Ролана Быкова, Анатолия Солоницына, Олега Борисова, Юрия Никулина, Людмилу Гурченко, Алексея Петренко, Андрея Болтнева, Андрея Миронова, Нину Русланову, Алексея Жаркова, Юрия Цурило.

Парадокс, но один из самых ярких режиссёров второй половины ХХ века в своих лентах так никогда фактически в эту половину и не вступил. Он не боялся современности, от всей души критикуя то, что происходило вокруг него в повседневности и в профессиональных кругах. Его голос всегда был слышен и весом. И в борьбе за «Ленфильм», и в противостоянии лихим продюсерским наскокам молодых нуворишей от кино, жаждущим наживы с экранов кинотеатров, и в критике отношения властей к той сфере духовной жизни, к которой всегда относил кинематограф. Но ни разу Алексей Герман не попытался через визир кинокамеры взглянуть на то, что происходило, во времена, в которых он жил и творил. Только однажды он аккуратно попытался встроить свой рассказ о великом прошлом в рамку серой современной будничности, хотя и зафиксированной на цветной плёнке. И от этого в фильме «Мой друг Иван Лапшин» щемящая нежность чёрно-белого реального ретро пронзительно оживляла для нас тех, кого уже давно не было на свете.

Кино Алексея Германа, как и он сам, не знало полутонов и оттенков цветов радуги. Оно было контрастным – чёрным и белым. И в нём очень трудно было найти компромисс – и героям, и зрителям. Ты либо принимал такое кино, либо становился его идейным и эстетическим противником. В те годы, когда была советская власть, этих официальных противников было достаточно, чтобы всячески запрещать и не пуcкать фильмы Германа на экран. Но кто их нынче помнит? Он выиграл все свои битвы с завистниками и начальниками. И дело даже не в многочисленных наградах, премиях и званиях. А в неоспоримом авторитете Алексея Германа как творческой и нравственной константы времени, страны, города. При нём свинства, хамства, вранья и подлости было всё-таки чуть меньше, чем станет теперь, когда он ушёл.

Вот и получилось сказать о нём в прошедшем времени, которое он так ценил и о котором всегда снимал своё великое кино. Но и в этих прикосновениях к минувшему Алексей Герман нащупывал те нервные точки эпохи, которые эхом резонировали в зрительном зале – иногда очень болезненно, пониманием трагического противостояния отдельной личности и исторических обстоятельств неодолимой силы. При этом Германа можно было назвать скептиком, но никогда – мизантропом и гением мрака. Финалы всех его картин – это, конечно, развязки людских судеб и человеческих отношений в контексте эпохи, но и в них всегда светилась надежда, какая-то лёгкость свободного дыхания художника, будто выдохнувшего в мир то, что его волновало и мучило.

Нынче никто не знает, каким будет финал «Истории арканарской резни», которую Алексей Герман снимал по мотивам романа Стругацких «Трудно быть богом» вот уже второй десяток лет. Но одно мы знаем точно – этот завершающий жизнь и творчество Германа фильм будет. Мы его увидим. Обязательно. Так сказал после кончины отца Алексей Герман-младший. И после своего ухода Герман-старший остаётся с нами. Фамилия не закончилась. Сын читаемого и чтимого советского писателя, советский кинорежиссёр передал её своему сыну, который после отца продолжит его дело. Дело, которому Алексей Герман служил, невзирая ни на что и ни на кого. Такую глыбу, как он, вряд ли можно было сломать или согнуть. Её можно было только снести мощным взрывом. Ни у кого из ныне здравствующих это так и не получилось. Но и силы Гения не беспредельны.

И кажется, будто великий режиссёр интуитивно чувствовал, снимая экранизацию Стругацких, что этот фильм станет его дорогой в вечность. Когда-то в профессиональных кругах слегка подшучивали над тем, как долго Алексей Герман снимает свои картины. Нынче шутки в сторону. Шляпу долой, господа! Перед вами был и остался со своими фильмами Гений. Всемирная сеть уже отреагировала на его кончину. Можно даже предположить, какой панегирический поток хлынет в СМИ в связи с прошедшей утратой. Это будет, и никуда нам от этого не деться. Но пусть лучше нам покажут вне очереди и вне сеток вещания все фильмы Алексея Германа. И это станет лучшим ему памятником. Одна из записей в эти часы в интернете поразила точностью и лаконичностью. «Трудно быть богом – достойно быть Германом». Вот и всё. Идут финальные титры…

Похороны Алексея Германа состоятся 24 февраля на Богословском кладбище.

 

слова  прощания

«После Германа кино стало другим»

Дмитрий Светозаров, кинорежиссёр, продюсер:

– Для меня это прежде всего личная потеря. Семья Германов на протяжении многих десятилетий была для нашей семьи очень близка. Лёшу – хочется верить, что до последних дней я сохранил право так его называть, хоть он был старше и намного талантливее меня, – я помню с самого детства. Для меня он был удивительным примером нонконформизма, стойкости и мужественности. Он был человеком, который всегда, каждый день, каждый час отстаивал право художника быть самим собой. Он давал пример того, как художнику надо вести себя с властью. Таких, как он, – единицы.

 

Юрий Мамин, режиссёр театра и кино:

– Что сказать? Это уход не просто известного кинорежиссёра, это... Вот смотрите, со смертью Феллини, Бергмана, Тарковского ушло большое кино, и смерть Германа – это тоже уход целой эпохи, ведь это была фигура именно такого масштаба. Он был режиссёр-новатор. После Германа кино стало другим, по-прежнему снимать уже было нельзя, и многие кинематографисты испытывают на себе влияние этого особого стиля, предложенного Германом. Этот его стиль невозможно описать в двух словах, это его потрясающий документализм, аскетичное изображение, разработка второго и третьего планов, придумывание микросюжетов… Это то, без чего кино теперь не может обойтись. Я имею в виду серьёзное кино, не развлекательное.

Последняя воля Алексея Германа, то, чем он занимался, о чём беспокоился уже будучи очень больным человеком, – это возрождение студии «Ленфильм». Это дело только началось, и ещё многое нужно сделать на этом пути. И мы, его коллеги и соратники, обязаны довести это дело его жизни до конца.

 

Юрий Фетинг, режиссёр, сценарист:

– Я могу считать себя учеником Алексея Германа. Был стажёром на фильме «Хрусталёв, машину!», и на картине «История арканарской резни» я работал с ним: репетировал с актёрами, выводил их на площадку. Сейчас этот его последний фильм уже почти закончен – Герман сам смонтировал его, мы сделали шумовое и почти закончили речевое озвучивание, продолжали работать и тогда, когда он заболел. Он был очень слаб, когда мог, приходил на студию всего на два часа в день, мы видели, как ему тяжело... Но продолжал быть перфекционистом. Сомнения, творческая неудовлетворённость, стремление сделать всё безупречно. До такой степени, что нам иногда казалось, что ему не так результат важен, как сам процесс производства кино.

И он всегда был в процессе борьбы. Такие, как он, просто не могут существовать в мирных условиях. Он старался говорить то, о чём нельзя было говорить, – при советской власти – в фильмах «Мой друг Иван Лапшин» и «Проверка на дорогах». И «Арканарская резня» – это тоже его протест.

 

Александр Сокуров, кинорежиссёр:

– Умер такой человек! Все остальные слова не имеют сейчас значения. Это был большой Мастер, оставивший глубокий след в искусстве, и необыкновенный человек. С ним ушла целая эпоха в кино. Мои самые искренние слова его семье, близким и друзям. Невосполнимая потеря.

 

Лаура Пицхелаури, актриса Театра имени Ленсовета:

– Я должна была играть роль Ари в фильме «История арканарской резни», последнем фильме Алексея Германа. Я тогда была ещё совсем маленькая – училась на первом курсе института, и сначала вроде бы меня утвердили, а потом всё-таки эту роль отдали другой актрисе. Но мне всё-таки выпало счастье сыграть в этой картине – совсем небольшой эпизод, можно сказать, маленький кусок. Помню ощущение счастья – потому что тогда на съёмочной площадке произошло настоящее погружение в искусство. Я смотрела, как он это делает, и удивлялась, изумлялась, восхищалась, училась. Для него не было мелочей, всё было главное – не только первый план, но и второй, третий, четвёртый и так далее. И то, как он изображал Средневековье, – не одевал статных мужчин и красивых женщин в великолепные костюмы и не заставлял их танцевать менуэт. А показывал тот ужас – и в быту, и в душах, – в котором они жили. Думаю, в те времена так всё и было. Как в фильме у Германа.

 

Сергей Ильченко. Фото Юлии Репьевой