«Одними полицейскими мерами наркомафию не победить»

Глава УФСКН по Санкт-Петербургу и Ленобласти уверен, что успешно бороться с этим злом можно лишь всем обществом

 

«Мы максимально приблизились к наркотрафику»

– Юрий Борисович, зачем государству потребовалась отдельная федеральная структура по борьбе с незаконным распространением наркотиков? Ведь существовали схожие по своим функциям управления в составе органов внутренних дел – УБНОНы…

– После слома железного занавеса и распада СССР возникли новые правовые режимы перемещения между различными государствами товаров и грузов. Границы стали более открытыми, активизировалось перемещение через них граждан. Это в значительной степени стало использоваться контрабандистами для доставки наркотиков в нашу страну из-за рубежа, прежде всего из Афганистана, Ирана, через территорию бывших среднеазиатских республик и Азербайджана, а также из стран Евросоюза. В этих условиях и было принято решение о необходимости создания новой структуры, которая отвечала бы требованиям международного истеблишмента права и посвящала себя исключительно борьбе с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров.

УБНОНы активно работали по выявлению уличной преступности в контакте с другими подразделениями милиции, и в начале 2000-х годов ими выявлялось не меньшее, чем сейчас, количество наркопреступлений – порядка 15 тысяч в год. Но при этом до создания Госнаркоконтроля из незаконного оборота изымались лишь десятки килограммов наркотиков. Сейчас же только нашим Управлением ФСКН ежегодно изымается более тонны наркотических и психотропных веществ. Чтобы это стало возможным, была проведена серьёзная перестройка структуры управления с её максимальным приближением к наркотрафику. Значительную часть изымаемых нами наркотиков составляет контрабанда, ввезённая в наш регион с южных либо западных границ Российской Федерации. Примерно половину изымаемого веса составляют синтетические наркотики, которые как ввозятся на нашу территорию, так и производятся в Ленинградской области либо в близлежащих регионах. В прошлом году из 2,2 тонны изъятых в СЗФО всеми правоохранительными органами наркотиков на долю органов наркоконтроля пришлось 1,6 тонны. Из этого количества 1,4 тонны изъято в Санкт-Петербурге и Ленинградской области сотрудниками нашего управления. Я бы добавил – к сожалению. В силу своего геополитического положения и наличия развитой транспортной инфраструктуры Петербург является зоной притяжения для любых грузов, в состав которых, увы, входят и контрабандные.

– Вы всё чаще проводите совместные операции с иностранными антинаркотическими службами. Каковы результаты?

– Международное сотрудничество – одно из серьёзных новшеств, которые привнесло создание Госнаркоконтроля в антинаркотическую работу в стране. Директор ФСКН России Виктор Иванов поднял на очень высокий уровень как его интенсивность, так и содержательную сторону, что позволяет нам успешно противодействовать контрабанде наркотиков и совместно с иностранными коллегами выявлять международные преступные группы. Мы эффективно противодействуем наркокурьерам, оптовым наркодилерам среднего звена и вышли на уровень крупных поставщиков. Любая большая партия наркотиков, изымаемая наркоконтролем, наносит серьёзный удар по экономическим основам преступности. Петербургское управление также находится в лидерах по официально вменённой и доказанной легализации доходов, полученных от продажи наркотиков. Так, в прошлом году мы направили в суд дело на 45 миллионов рублей легализации. Мы тесно сотрудничаем с Росфинмониторингом по проверке доходов и имущества людей, которых подозреваем в причастности к наркобизнесу. Однако доказать, что свои квартиры, дома и машины некий гражданин нажил преступным путём, очень непросто, даже если мы и понимаем, что он сделал это за счёт доходов от продажи наркотиков.

«Спрос на наркотики у петербуржцев велик»

– Как на общероссийской картине преступлений, связанных с наркотиками, выглядит Петербург?

– На протяжении последних трёх лет в нашем городе выявляется и раскрывается самое большое количество наркопреступлений в стране. Для сравнения: в Москве это ежегодно порядка 10–11 тысяч, а на территории Петербурга и Ленинградской области по итогам 2012 года всеми правоохранительными органами было зарегистрировано свыше 15,3 тысячи наркопреступлений. Конечно, с одной стороны, это свидетельствует о высокой правоохранительной активности. Но, с другой стороны, мы должны понимать, что если в Москве население около 12 миллионов человек, а в Петербурге вместе с Ленинградской областью – почти вполовину меньше, то приходится констатировать, что спрос на наркотики у петербуржцев достаточно велик. Не снизив его, мы обречены на постоянную полицейскую активность. Но одними полицейскими мерами проблему не решить. Чтобы предотвратить дальнейшее втягивание людей, прежде всего молодёжи, в наркоманию, необходимо делать совершенно очевидные вещи: строить дворцы спорта, бассейны, детские площадки, спортивные школы, центры творчества. Чем больше полезной активности будет у подростков и молодёжи, тем меньше интереса у них будет к наркотикам.

Сейчас разрабатываются и принимаются региональные антинаркотические программы. Позитивные примеры есть. Например, в Карелии число официально учтённых наркозависимых составляет лишь 30–40 человек на 100 тысяч населения. С таким количеством уже можно работать индивидуально, что даёт серьёзные шансы на успешную социальную реабилитацию.

– А у нас сколько наркозависимых?

– Вместе с Ленинградской областью больше 15 тысяч человек. Тут уже до каждого конкретного человека с точки зрения лечения и возвращения его в общество дойти гораздо тяжелее. Но усилия тем не менее предпринимаются, а мероприятия по снижению спроса на наркотические вещества осуществляются не только нашим управлением, но и всеми органами исполнительной власти региона. В целом в стране, по оценкам ФСКН, около 8 миллионов человек употребляют наркотики в немедицинских целях. Из них 350 тысяч состоят на учёте в наркодиспансерах как наркозависимые. Остальные употребляют от случая к случаю, образуются целые субкультуры ночных клубов, танцполов, кальянных. Это не значит, что эти люди наркобольные, но угроза зависимости у них есть.

– Особенно при учёте того, что постоянно появляются всё новые средства достичь «приподнятого настроения», которые преподносятся как безопасные…

– Да, наркомафия постоянно изобретает новые виды наркотиков, которые являются аналогами существующих или их производными. Мы уже отработали юридические механизмы привлечения людей к ответственности за распространение аналогов наркотических и психотропных веществ. Но вместе с тем изобретаются абсолютно новые виды наркотических веществ, которые ещё не входят в ограничительные списки. Отмечу, что ФСКН выработала эффективные механизмы, позволяющие быстро ставить такие вещества под контроль. Рано или поздно люди, занимающиеся подобной деятельностью, попадают в поле нашего зрения и в конечном итоге привлекаются к административной или уголовной ответственности. В отличие от наркотиков растительного происхождения, которые наркомафия пытается ввезти к нам в страну контрабандным путём, значительная часть современных синтетических наркотиков или дизайнерских, как мы их называем, курительных смесей и аналогов наркотических веществ производится внутри страны. Так наркомафия пытается избежать контроля на границах и обезопасить себя.

«Такие сети распространены во всём мире»

– А где разработчиков таких «новинок» находят? Среди студентов-химиков?

– Мы ежегодно закрываем 10–15 лабораторий, в том числе крупных, по производству метадона, стимуляторов амфетаминового ряда. И там далеко не мальчики-студенты стоят на технологическом производстве, а люди с опытом работы на химических производствах. Были случаи, что и кандидаты наук этим занимались. Химик, способный на подобное «творчество», на подпольном рынке представляет ценность. Иногда это – граждане других государств. Характер производства и сбыта таких наркотиков несколько иной, чем у контрабандных. Преступники стараются организовать производство как можно более незаметно для правоохранительных органов, а потому делают это, как правило, в малонаселённых районах и на границах областей. Не так давно мы ликвидировали крупнейшую лабораторию по производству метадона в Новгородской области, но прекурсоры и оборудование доставлялись из Петербурга. Здесь же находились и организаторы процесса. Готовый товар преступники сбывали в других регионах. В отличие от ввезённых наркотиков, зелье, произведённое на нашей территории, распространяется с помощью почтовых отправлений или с использованием интернета. Все расчёты – безналичными, электронными платежами через интернет-ресурсы либо через наложенные почтовые платежи, чтобы создать иллюзию ненаказуемости. Наркотики также не передаются из рук в руки, а закладываются в какие-то укромные места, а операторы говорят конкретному наркопотребителю, где он может взять свою дозу. Вот такие сети, где крайне затруднительно кого-то взять с поличным, сейчас очень распространены во всём мире, в том числе и у нас.

– С ними сложнее работать, чем с поставщиками контрабанды?

– Нет, просто они шире распространены и порой охватывают значительное число субъектов Федерации. Например, в прошлом году мы закончили расследование дела, по которому проходила ОПГ из Петербурга, организовавшая 27 подставных фирм, от имени которых по почте рассылались наркотики в 64 региона страны. Так что просто масштабы и объём работы очень большие, а документировать это не сложно. Главная сложность – обнаружить и понять финансовые потоки, которые представляют собой, по сути, расчёт за наркотики. А всё, что касается почтовых отправлений, электронных платежей, интернета, – это всё как раз видно и прозрачно для всех спецслужб мира.

«Необходимо обязательное тестирование школьников»

– В последние годы полицию стараются обеспечить всем необходимым для успешной работы, серьёзно повысили зарплаты. Вас тоже государство не обходит вниманием? Или же по-прежнему есть какие-то проблемы?

– Главная проблема, с которой мы сейчас столкнулись, – сокращение кадров, в связи с чем приходится несколько перестраивать нашу работу. Сегодня у нас работают 1260 сотрудников, а после сокращения останется около 1150. Конечно, уличную преступность мы не перекроем, этим в значительной мере занимается полиция, но эффективно противодействовать наркопреступности на каналах наркотрафика сможем даже в том случае, если будем работать и в более компактном составе.

В последние годы наша матери­аль­но-­техническая база была сильно укреплена. Однако нужно понимать, что технически совершенствуемся не только мы, но и противоположная сторона, поэтому средства, которые мы применяем, должны быть как минимум не хуже тех, какими обладают преступники, а в идеале – намного лучше. Пока же здесь есть над чем поработать.

Зарплаты нам недавно повысили. Пока я не могу чётко сказать, довольны ли наши сотрудники этим повышением или нет, но в целом какой-то напряжённости в коллективе по этому поводу не существует.

Что, на мой взгляд, совершенно необходимо, так это разработка и принятие федерального закона о службе в органах наркоконтроля. Сегодня мы работаем на основании указа президента, но 10 лет, прошедшие с момента создания нашей службы, уже привели, на мой взгляд, к необходимости более полновесного правового регулирования нашей работы.

– Кстати, о законах. Недавно Госдума приняла законопроект о добровольном тестировании школьников на наркотики. Однако многие считают, что оно должно стать обязательным. Лично вы какой точки зрения придерживаетесь?

– Уверен, что необходимо именно обязательное тестирование, чтобы точнее понять ситуацию, в которой мы находимся. Уже неоднократно говорилось, что эта информация нужна не правоохранительным органам, а прежде всего родителям. Никому не хочется, чтобы его ребёнок стал наркоманом. Но если такое произошло – что делать? Ведь можно завести ситуацию в тупик, а можно с помощью профессиональных рекомендаций вывести его из этого состояния на какую-то социально-позитивную активность. Вот в этом цель, а не в том, чтобы сформировать какие-то списки для привода в полицию. Конечно, проводить эту процедуру должны медики, а информация о результатах теста должна быть защищена законом о врачебной тайне. Мне кажется, общество должно пойти на это, особенно сейчас, когда возраст первой пробы наркотиков уже снизился до 12–13 лет. Так что, думаю, нам уже деваться некуда – нужно принимать адекватные меры.

немного истории

11 марта 2003 года президентом РФ Владимиром Путиным был подписан указ № 306 о создании Государственного комитета по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Новой службе была передана материальная база и большая часть штатной численности упразднённой Федеральной службы налоговой полиции. 6 июня 2003 года было утверждено Положение о новом госкомитете, после чего его сотрудники смогли вплотную приступить к работе. В 2004 году Госнаркоконтроль был переименован в Федеральную службу РФ по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН). С 15 мая 2008 года директором ведомства является Виктор Иванов. Он же возглавляет образованный в 2007 году Государственный антинаркотический комитет, обеспечивающий координацию деятельности органов исполнительной власти всех уровней по противодействию незаконному обороту наркотиков, а также осуществляющий подготовку соответствующих предложений президенту Российской Федерации. Главная задача ФСКН – борьба с незаконным оборотом наркотиков, психотропных средств и их прекурсоров (реагентов, применяемых в производстве), а также контроль за соблюдением установленных норм при их легальном обороте.

Итоги десятилетней работы Управления ФСКН в Петербурге и Ленобласти

• Выявлено преступлений – 22 000 (из них совершённых организованными группами – 864).

• Количество дел, направленных в суд, – более 7000.

• Ликвидировано наркопритонов – 321.

• Вес изъятых наркотиков – около 6 тонн, в том числе свыше 700 килограммов героина, около 3 тонн марихуаны и гашиша.

• Число граждан, привлечённых к уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков, – более 7500 человек.

 

Беседовала Анна Кострова. Фото Евгения Федоскова