Профессия: дилетант
Почему всё чаще люди, которые знают о проблеме понаслышке, побеждают в споре с профессионалами
Люди редко испытывают симпатию к доктору, если ему не удалось спасти больного. Но чтобы врача за это выставили к позорному столбу да ещё объявили об этом на всю страну, – такое бывает только в обществе дикарей. Но именно так произошло в майской программе «Прямой эфир» на телеканале «Россия».
В студии лицом к лицу – родители девочки, которая умерла через три с половиной месяца после рождения, и врач, всё это время боровшийся за её жизнь. Молодая супружеская пара обвинила врача в преднамеренном убийстве их ребёнка. И в программе он с самого начала проходит как обвиняемый.
Мама сообщает, что родила совершенно здорового ребёнка, правда семимесячного. В роддоме, однако, обнаружили атрезию пищевода (пищевод не сообщался с желудком) и то, что «не раскрылись лёгкие». Перевезли в Петербургскую детскую городскую больницу
№ 1. Там нашли и другую патологию. Выдумали несуществующее, считает мать, залечили, зарезали… Ребёнка погубили сознательно.
Уверенность матери мгновенно передаётся остальным участникам программы. Присутствующих в студии охватывает нервное возбуждение. Эмоции перехлёстывают через край. Мимоходом выясняется, что экспертная комиссия причин смерти новорождённой ещё не разбирала. Но собравшимся не нужна никакая комиссия. Они и без комиссии уверены, что всё ясно и просто.
Лечащий врач пытается рассказать о течении болезни. Его перебивают, не понимая сути и даже не пытаясь понять. Из фрагментов выступления врача всё же удаётся уяснить, что по поводу атрезии младенца прооперировали, но обнаружили вдобавок порок сердца, несовместимый с жизнью. Узнав, что столь тяжёлого ребёнка вытаскивали целых три с лишним месяца, я начинаю с уважением глядеть на врача. Но договорить ему не дают.
– Недаром люди боятся к вам идти! – истошно кричит в микрофон одна из участниц программы.
Всё, с этого момента участники массовки окончательно превращаются в толпу, охваченную единым эмоциональным порывом: «злой умысел», «лишить права на профессию», «посадить»… Два-три компетентных суждения тонут в общем хоре. Не слушают не только лечащего врача, но и независимого патологоанатома, который подтверждает, что атрезия в большинстве случаев сочетается с пороком сердца.
Скажете, неизбежные издержки прямого эфира? Но это лишь название программы, потому что хорошо заметно: всё было записано заранее. Фальшивка не только название, но и то действо, которое преподносится зрителю. Ведь если даже запись получилась неудачной, при монтаже и досъёмке можно было более или менее объективно расставить акценты и придать зрелищу пристойный характер. Хотя бы попытаться объяснить, что и почему случилось. Но ничего этого в готовой передаче нет.
Ведущий Борис Корчевников как будто не услышал информации о врождённых патологиях младенца. Снова и снова повторяет он слова, которыми открыл эту программу: «Родился совершенно здоровый ребёнок». И наконец участливо обращается к матери:
– Как вы думаете, с какой целью врачи убивали вашего ребёнка?
– Не знаю, может быть, на органы…
Ведущий никак не комментирует этот ответ. Наверное, ему неизвестно, что это абсурд. В нашей стране детского донорства не существует. Тем более абсурдно предположение, что кого-то могут интересовать органы недоношенного, больного ребёнка.
Истина не интересует ни участников программы, ни её ведущего. Да и то сказать, зачем истина в ток-шоу? Тут главное – шоу, а ток, то есть разговор, – эмоциональный крик. И чем больше крика, страстей, «драйва», тем лучше, ибо выше рейтинг.
Но как всё-таки быть с истиной? Ведь тема – смерть совсем маленького ребёнка и состояние нашей медицины – крайне серьёзна. И уж кто-кто, а журналисты должны это понимать. Говорю об этом, потому что, много раз исследуя конфликтные ситуации (особенно в медицине), знаю, как тщательно надо взвешивать суждения противников и терпеливо проверять доводы каждой стороны. Но вслед за Борисом Корчевниковым и присутствующий в студии Аркадий Мамонтов не понимает, что шоу на чужой смерти – кощунство.
– Что-то хотят прикрыть, – убеждённо говорит он о врачах.
Вроде бы Мамонтову не за что зацепиться, чтобы обосновать криминальный характер трагедии. Но он почему-то чувствует себя вправе высказываться о сидящих напротив враче и начмеде больницы как о преступниках.
Так старший коллега учит новичка журналистской этике. Ни тому, ни другому не приходит в голову простая мысль: предположим, высокие эксперты признают тактику лечения безукоризненной, а смерть, увы, неизбежной. Заключение останется на бумаге, но врачей уже назвали убийцами на всю страну.
Странно, что ведущий не поинтересовался, что собой представляют отделения неонатологии, которые сегодня нам представляют как место, где убивают младенцев. А если бы поинтересовался, то выяснил удивительные вещи: число врачей и медсестёр там в среднем в три раза превышает число маленьких пациентов. И всё это для того, чтобы выхаживать новорождённых с критически малой массой тела (от 500 граммов) да ещё и с врождёнными пороками развития. Во многом благодаря существованию таких отделений и работающих там медиков в России заметно снизился уровень младенческой смертности. Но, к несчастью, не каждого можно спасти…
Меня, как журналиста, оскорбляет, что мои коллеги считают себя вправе шельмовать людей на основании одних подозрений и этим ничем не отличаются от невежественных женщин с их уверенностью, что в больнице убивают «на органы».
Имеет значение не только профессионализм, но и этическая точность, с которой ведущий выстраивает разговор. Считаю признаком низкого профессионального уровня то, что обсуждение вещей деликатных, иногда даже трагических, начинают с неясной целью. Часто лишь ради самого скандала, сенсации, как это сплошь и рядом бывает сегодня на нашем телевидении, когда граждане с видом знатоков рассуждают обо всём на свете – о науке и культуре, международной политике, сложнейших проблемах прошлого и настоящего России…
Каждый вечер мы включаем телевизор и смотрим: что-то нам покажут? А в действительности показывают нам зеркало, в котором мы сами и отражаемся. С нашим постоянно увеличивающимся в последнее время пренебрежением к профессионализму и уверенностью, будто мы можем запросто судить о вещах, в которых на самом деле ничего не понимаем. Обратите внимание, как за эти десять-двадцать лет в нашей стране упал престиж знаний и вырос престиж денег, как вместо «интеллектуал» всё чаще говорят презрительно «умник», как дилетанты уверенно поднимаются вверх по служебной лестнице и прилюдно с умным видом говорят банальности… Так что же удивляться, когда именно дилетанты одерживают верх в борьбе с профессионалами?
Татьяна Дурасова, публицист
прямая речь
Анастасия Хазова, литературный переводчик:
– С дилетантством я столкнулась в сфере, где оно наиболее опасно, – в медицине. И не у нас, между прочим, а в Финляндии, где я прожила больше года.
У меня были боли в спине, на которые я поначалу не обратила особого внимания. Но когда приступы стали невыносимы, началась тошнота и рвота, я забила тревогу и записалась к врачу в одну из клиник Хельсинки, где с самого рождения наблюдался мой сын. До этого никаких нареканий по адресу медучреждения у нашей семьи не было. Доктор осмотрел меня, взял анализы, задумчиво потёр подбородок и выдал диагноз: вы, очевидно, спину застудили. В бассейн с ребёнком ходили же? Ну вот, пожалуйста! Тёплые ванны помогут. Рвота? Ах да. Может, съели что-нибудь не то?
В итоге незадачливый эскулап прописал мне обезболивающее, мышечные релаксанты и отпустил. Таблетки я послушно купила, но они не помогли. Уже практически теряя сознание от боли, я набрала номер своего российского врача. Она выслушала и тут же установила: панкреатит, то есть воспаление поджелудочной железы.
Уже оправившись, я написала в клинику жалобу с требованием возместить мне хотя бы деньги за приём, а ещё задуматься о квалификации отдельно взятых сотрудников. В ответ получила письмо с извинениями, 120 евро мне вернули. Но тот врач работает и по сей день.
Ирина Стародубцева, агент по недвижимости:
– По работе я часто летаю в командировки. Как-то собиралась в очередную поездку. Вылет был поздний, решила вызвать такси – на телефон как раз пришла рекламная рассылка новой службы, появившейся в моём районе.
То, что с водителем что-то неладное, я поняла буквально сразу – выезжая из двора, он свернул в противоположную от нужного направления сторону. Когда я одёрнула его, он вяло отреагировал: мол, извините, первый день работаю, район незнакомый. Дальше – больше. Пытаясь выехать на набережную, мы кружили лишних двадцать минут, поскольку водитель забыл, что нужный нам разворот уже давным-давно закрыли – лет эдак пять назад! На мой гневный возглас он опять прошелестел, что давно по этой дороге не ездил. Вы вообще таксистом-то работали когда-нибудь, спрашиваю. А он… не отвечает, будто не слышит.
Я стала приглядываться: выглядел он тоже довольно странно, как одурманенный. И тут я не на шутку перепугалась – вдруг это и не таксист вовсе, а наркоман, маньяк?! Решила помалкивать от греха подальше. Но когда на площади у станции метро «Московские ворота» он поехал обратно в сторону центра, я заорала в голос. Пришлось разворачиваться через двойную сплошную. Времени до рейса оставалось в обрез – по пустому ночному городу мы ехали больше часа. Выскочив на парковке у аэровокзала, я швырнула деньги и помчалась регистрироваться, мысленно обещая себе по возвращении позвонить в компанию такси и устроить разнос.
Но я этого так и не сделала. И до сих пор жалею.
Юрий Светов, журналист, политолог:
– Чаще всего с дилетантами я сталкивался в органах государственной власти. Не буду называть фамилий, но это печальная данность. Во власти человек обязан уметь сформулировать задачу, определить пути её достижения и решить, кто будет это делать. После этого нужно лишь контролировать процесс исполнения, где-то вмешиваясь, где-то помогая. То есть понимать логику решения задач.
Вроде это не так сложно. Но во власти есть много людей, которые этого не могут. В силу чего? Думаю, в силу неправильно выстроенной карьеры. Профессионализм всё-таки связан с тем, что человек должен пройти определённые ступени развития: получить базовое образование, умение работать с людьми – сначала научиться подчиняться, потом приказывать. Все эти вещи надо понять, прочувствовать.
К счастью, в нашем Петербурге всё-таки очень много настоящих профессионалов. Для меня один из таких фантастических примеров – Валерий Гергиев. Я познакомился с ним, когда ему было лет 25 – он только победил в конкурсе Герберта фон Караяна. Он тогда был просто талантливый, подающий надежды молодой дирижёр, компанейский, открытый. И вот из этого мальчика вырос мэтр, возглавляющий один из лучших театров мира, способный ставить и решать поистине космические задачи – не только в музыке, но и в руководстве.
точка зрения
«Не копенгаген!»
Сергей Ачильдиев, редактор отдела спецпроектов «НВ»
Но экспертиза показала: новая мозаика полностью соответствует немецкой находке, только один камень с краю чуть-чуть не попал в тон. Не в цвет, а всего лишь в тон!
Это было торжество высочайшего профессионализма десятков российских специалистов – автора и руководителя проекта возрождения Янтарной комнаты Александра Кедринского, руководителя научных исследований Марка Колотова и их сотрудников, директора Царскосельской янтарной мастерской Бориса Игдалова и работавших с ним реставраторов…
А вот совсем другая история. Однажды утром по дороге на работу я увидел бомжа, лежавшего на грязном снегу отдельно от своей ушанки и мешка с каким-то тряпьём. Тут же по мобильнику позвонил в «02». Трубку сняли через несколько долгих минут, потом ещё дольше расспрашивали, как моя фамилия, какой у меня номер телефона, кто лежит на снегу и, главное, где. Я ответил на все вопросы и назвал место происшествия: рядом с детским садом на Ново-Александровской улице. «Это в Приморском районе?» – решила уточнить оператор. Пришлось объяснять, что нет, это в Невском районе, и снова уточнять, с какой стороны детского сада замерзает человек и в каком конце улицы детсад располагается.
Я никогда не видел ту женщину из службы «02», не имею понятия, как её зовут и какой у неё трудовой стаж в этой должности, но одно могу сказать точно: такую работу не назовёшь профессиональной…
Признайтесь: вам не кажется, что в последнее время дилетанты в нашей жизни встречаются чаще, чем профессионалы высокой пробы? Медсестра, которая не может попасть в вену иглой хоть с первого раза, хоть с третьего. Таксист, которому вы называете адрес, а он не знает, в какую сторону ехать. Кровельщик, который кладёт новую крышу на вашем доме, после чего она расползается через неделю. Водители, которые не умеют грамотно припарковаться. Продавцы-консультанты, которые не в состоянии объяснить, чем один товар отличается от другого, внешне точно такого же… Не знаю, как вы, а мне такие попадаются на каждом шагу. Может, именно поэтому я так не люблю дилетантов?
Предвижу возражение: а как же быть со знаменитым афоризмом «Ноев ковчег построил любитель, профессионалы построили «Титаник»? Никак. Потому что его наверняка придумали дилетанты. Иначе бы они знали, что Ной строил ковчег по чётким указаниям самого Бога, Который учил его: «Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи»; «И сделай его так: длина ковчега триста локтей; ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей»; «И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчег сделай с боку его; устрой в нём нижнее, второе и третье [жильё]». А «Титаник» и вправду строили профессионалы, но вели его по океану совсем другие люди. И те любители, которые делали новые открытия в науке и технике, тоже были далеко не дилетантами. У них не было специального образования, но им помогали в одних случаях – самообразование и высокий интеллект, в иных – большой практический опыт, а в третьих – и то и другое.
Когда-то в 1970-е модным было словечко «не копенгаген!». Так говорили, признаваясь, что в чём-то не разбираются. Теперь оно уже не встречается. Теперь – благодаря многоканальному телевидению и интернету – очень многие обрели уверенность, будто разбираются во всём на свете. И решения самых сложных проблем у таких «знатоков» чаще всего простые: главный внутренний враг – Чубайс, внешний – госдеп, природные богатства надо национализировать, пенсии и зарплаты – увеличить, а педофилов – кастрировать…
Откуда же они берутся, воинствующие всезнайки-дилетанты? Думаю, из плохих профессионалов. Ведь если человек своего дела толком не освоил, но умудряется кое-как работать, ему кажется, что и любая чужая профессия не труднее.
