Дауншифтинг. Падение вверх

Что движет людьми, которые готовы отказаться от успешной карьеры, высокого заработка и благ цивилизации

Варваризм «дауншифтинг» (от англ. downshifting) царапает слух, но смысл этого термина вполне безобиден – переключение автомобиля на более низкую передачу. Популярное толкование этого слова обозначает отказ человека от общепринятых благ (карьерного роста, увеличения капитала и так далее) ради духовной гармонии и личной свободы. Хрестоматийный пример: римский император Диоклетиан, поменявший трон на огород с капустой… Переоценка ценностей – главная причина, побуждающая людей пренебречь карьерой, привычным укладом и полностью изменить свою жизнь. Настоящим дауншифтерам ближе идеология аскетизма или толстовского опрощения, нежели эскапизм – стремление уйти от действительности в иллюзорный мир. Дауншифтеры способны отказаться от навязанных обществом ценностей. Поэтому считать их неудачниками или лентяями, пытающимися сбежать от тяжёлой работы и мечтающими о пасторальных лужайках, по меньшей мере неверно. Когда рутинное существование начинает раздражать бессмысленностью, хочется найти своё место в жизни, быть полезным, а не плыть по течению, гоняясь за химерами стереотипов. Теперь это – кредо каждого из героев «Невского времени»

 

«Всё вокруг превратилось в пустышку»

Алексей Рудь, 26 лет, хутор Чуносовский Кумылженского района Волгоградской области:

– Я журналист по образованию, работал около полутора лет в компании «Волгоград-ТРВ» на канале «Россия 24». Вёл новости, делал репортажи. Моя супруга Марина – бизнес-тренер. И так было до тех пор, пока я не начал задумываться о том, зачем мы вообще живём, что в мире настоящее, естественное для человека, а что – навязанная фикция, «матрица»… И пошло-поехало: еда, вода, воздух, квартиры-ящики из бетона, извращённые нормы морали, нравственности, мужской и женской роли в отношениях – всё вокруг превратилось в резиновую пустышку, не способную заменить собой материнскую грудь. Помните, как Нео выпил таблетку и узнал всю правду о настоящем мире?

Я стал читать литературу по природному земледелию, экостроительству, присматривать землю потихоньку. Случайно в интернете наткнулся на интересное место – хутор Чуносовский Кумылженского района Волгоградской области. Всё население хутора – около пятнадцати человек, в основном старики. Съездили туда с другом – понравилось. Потом показал место жене. Она также одобрила хутор. Начали оформлять документы на аренду участков. Оформление заняло год, ещё полгода – улаживание дел в городе. Уволились и, собрав нехитрый скарб, что нажили за два года супружества, отправились в путь. Поселились там временно в брошенном домике в двух минутах ходьбы от нашего участка. Посадили огород, потом родители подарили десяток кур. 

Я время от времени работал вместе с председателем хуторского ТОСа, у него небольшой питомник декоративных растений. Занимался озеленением, стелил тротуарную плитку, пилил и продавал дрова. Успел заложить небольшой фундамент на своём участке. Первым делом зимним утром топили печку, я обзавёлся бензопилой. ТОС помогал время от времени с дровами. Зима была снежная, иногда до станицы (7­­­–8 километров) приходилось добираться пешком в мороз до минус 30. Спасали валенки выше колен. Нелегко было, но перезимовали. Марина вела хозяйство. Ей было сложнее, нежели мне, особенно зимой, в двух крохотных комнатушках с низкими потолками, когда светает в восемь утра, а темнеет в четыре часа дня. 

Неделями вокруг ни души, только сосед иногда проедет. Общались в основном друг с другом, много читали, составляли план дня, чтобы себя организовать. Для меня испытанием стала ответственность, которую взял на себя. Мы справились. Сейчас постоянно думаем о том, как вернуться, но уже не вслепую, а наверняка. Копим деньги, приобретаем инструмент. Проблема одна – финансовая. Решим её и сразу вернёмся на хутор. На самом деле денег там требуется гораздо меньше, чем в городе. 

 

Зимой мы жили на 5–6 тысяч в месяц. Это мало, но 15–20 будет вполне достаточно. Кто-то из знакомых воспринял наш выбор с недоумением, кто-то одобрил, родители, конечно, были против. Учить нас никто не учил. То, что естественно, – просто, хотя и нелегко. Разногласия впоследствии были… К концу весны решили перебраться в город, поскольку ждали рождения ребёнка. В деревне с работой нестабильно. Но когда мы вернулись в Волгоград, пусть и временно, стало очевидно, что на хуторе лучше. Сейчас нашей дочери Алисе девять месяцев. В городе я не стал возвращаться в журналистику – работаю руками: пилю, обрезаю деревья, кошу траву, сею газоны. С экономической точки зрения это примерно в три раза выгоднее.

 

«От денег стало тошнить»

Екатерина Таранченко, 28 лет, Санкт-Петербург:

– Платили прилично, зарплата росла. Я занималась тяжбами между фирмами, мы, как правило, отсуживали огромные суммы. Но в какой-то момент от несправедливых судов и бешеных денег меня стало тошнить. Смысла в своей работе, кроме как помощи в удовлетворении амбиций и алчности других людей, я не видела. На очередном суде мы снова выиграли, я знала, что наша сторона неправа, но мы оказались юридически хитрее. Это стало последней каплей – я уволилась. Начальник меня понял и предложил работу с частными клиентами. Директор фирмы обещал служебную машину и квартиру, но я ушла… Сдала экзамены в магистратуру, но не стала писать диплом – право мне опротивело. Взяла академку и уволилась с работы – жила какое-то время на небольшие накопления, мечтала уехать в горы. Хотела жить там с друзьями, вести натуральное хозяйство… Но знакомые волонтёры рассказали о своей работе – и я прониклась. После увольнения пошла в благотворительную организацию «Перспективы», стала волонтёром в Павловском доме-интернате № 4 для детей с отклонениями в умственном развитии. Получила второе высшее образование как социальный психолог, начала работать педагогом в том же интернате. Когда «Перспективам» потребовалась юридическая помощь, директор обратилась ко мне. Мне не хотелось возвращаться к юриспруденции, но я решила помочь. Мы свои права отстояли.

Мне важно видеть пользу от дела, которым я занимаюсь. Я могла бы получать большие деньги, но высокий заработок самоцелью для меня никогда не был. Расставшись, как мне казалось, навсегда с юриспруденцией четыре года назад, я поменяла 30 тысяч юриста на 7 тысяч стипендии волонтёра, но ничего не потеряла! Сейчас работаю педагогом на неполную ставку, остальное время руковожу юридической службой в «Перспективах» и вхожу в совет директоров. 

Мы многого добились. По выходным приезжаю в интернат как волонтёр, просто так. Эти дети не очень похожи на обычных, их бывает непросто понять, но общаться с ними – огромное удовольствие. Они очень искренние, отзывчивые и умеют чувствовать. Я хочу, чтобы дети были уверены: они не одиноки. Здорово наблюдать, как они меняются, чаще улыбаются и интересуются тем, что происходит вокруг. Начинаешь верить, что ты здесь не зря, что есть и твоя роль в том, что мир ребёнка стал немного комфортнее и шире. Эти дети мне очень нужны, и я им нужна. Поэтому я счастлива на работе!

«Больше не гоняюсь за признанием»

Денис Шапкин, 24 года, Москва:

– Я могу отнести себя к дауншифтерам как человек, который признался себе в том, что хочет заниматься любимым делом, и не важно, модно это или нет. Дауншифтер, как правило, не скрывает и не стесняется своего социального положения, какое бы оно ни было, не скрывает своих взглядов. В школе у меня плохо шли точные науки, но я пытался заставить себя зубрить, считал себя тупицей. Сейчас я гораздо счастливее, потому что больше не гонюсь за признанием. То же самое и с карьерой. Я начал с курьера, прошёл до менеджера и снова работаю курьером.

Буквально с первого дня, как я начал работать менеджером по продажам, всё получалось плохо, но я упорно продолжал себе это навязывать – мол, смотрите, как я поднялся и чего добился. Из курьеров вырос до менеджера по продажам. Поняв, что не могу заниматься офисной работой, снова занялся развозкой документов – привычным и простым делом.

Мне нравится подвижная работа. В офисе я начинаю нервничать, постоянно выхожу на улицу, чтобы подвигаться, это создаёт хаос в голове, и я не могу сосредоточиться. Я готов работать даже уборщиком в супермаркете, только бы не сидеть в кабинете. Раньше я стеснялся об этом говорить. Для меня социальный статус и комфортная жизнь с большими деньгами не более чем суета. С детства человек хочет быть таким же, как все, иметь всё, что есть у сверстников. Я помню, как сначала хотел такой же тетрис, как у других, потом – телефон, компьютер. Но я задался вопросом: «Зачем?» Зачем мне слепо повторять за ними? Тем более многие вещи мне не нужны, но я должен их купить, чтобы быть похожим на других.

У меня куча свободного времени, которое можно тратить на саморазвитие. Недавно я был в Гоа – столице дауншифтеров. Целый год копил на поездку, отказывал себе во всём. Но, съездив, понял, что везде всё одинаково. Дауншифтером можно быть и в Москве, не обязательно куда-то ехать. Мать относится ко мне как к чудаку, потому что всегда стремилась только деньги зарабатывать. После того как я изменил образ жизни, друзья отсеялись – я больше не люблю выпивоны в шумных компаниях и походы в клубы. Моя девушка – человек спокойный и творческий. Свободное время – это медитации, спорт, кино. 

компетентно

«Изобилие не спасает от стресса и напряжения»

Юлия Проект, кандидат психологических наук, доцент кафедры методов психологического познания РГПУ им. А.И. Герцена:

– Суть дауншифтинга – в резком и добровольном перемещении вниз по социальной лестнице, внутреннем самоограничении потребностей и, как следствие, отказе от высокооплачиваемой работы. Дауншифтинг часто подразумевает смену места жительства – как правило, из мегаполиса в деревню. Это чаще происходит с людьми, которые долгое время руководствовались в жизни не внутренними, а внешними мотивами (быть как все или лучше других, соответствовать ожиданиям родителей, достигать успеха, как это понимают в обществе, и так далее). Однако ущемление личных желаний и устремлений приводит к нарастанию внутренней неудовлетворённости. Люди бросают привычные занятия и отказываются от социальных привилегий и хороших должностей прежде всего для того, чтобы восстановить душевную гармонию, жить сообразно своим идеалам и ценностям. Иногда это носит почти религиозную подоплёку.

Сегодня дауншифтинг набирает обороты не только на Западе, но и в России. Этому способствует ускоряющийся темп жизни. Мы начали жить в долг, и то изобилие потребления, за которое можно заплатить потом, не спасает от стресса и напряжения от осознания материально нестабильного положения. И вот в какой-то момент человек говорит: «Стоп!» – и меняет свою жизнь. Дауншифтеров часто называют неудачниками и бездельниками. Однако вряд ли это справедливо. Ведь важное жизненное решение они принимают самостоятельно и осознанно. Изменять свою жизнь достаточно трудно, любые перемены пугают и требуют от человека волевого усилия. А именно воли и внутренней сосредоточенности часто не хватает людям, которых мы привыкли называть лентяями и неудачниками. Да и вопрос об удаче достаточно спорный. Другое дело, что человек, который решает жить так, как хочет, неминуемо вызывает у других эмоциональную реакцию. Ведь он своим существованием попирает то, что принято в обществе, является смыслом для других и своим примером заставляет окружающих задуматься в правильности их жизненного пути.

Мария Башмакова