«Петербург находится внутри нас»
Губернатор Ленобласти Александр Дрозденко дал интервью Балтийской медиа-группе
В конце июня исполнился год с момента назначения Александра Дрозденко губернатором Ленинградской области. За это время ему удалось немало – например, либерализовать условия работы властей с инвесторами, перевести на налоговый учёт в регион несколько крупных компаний, а также сделать приграничные с Петербургом районы привлекательными для застройщиков. О наиболее острых проблемах региона его глава рассказал в интервью ведущему телеканала 100 ТВ Валерию Татарову.
– Вас неизбежно будут сравнивать с вашим предшественником – Валерием Сердюковым. Вас не тяготят такие сравнения?
– Для меня это было ожидаемо. Валерий Павлович почти 13 лет руководил областью. Это почти как синонимы: Сердюков и Ленобласть. И я понимал, что когда приду, то в течение года-двух сравнивать будут. А вот в чью пользу будут эти сравнения, это, конечно, во многом зависит от меня. От того, как буду работать я и члены моей команды.
– По закону вы не имеете права быть бизнесменом. Но жизнь бизнесмена с такими данными, как у вас, гораздо более сытая и спокойная, чем жизнь губернатора.
– Это вопрос непростой. Конечно, у любого чиновника есть амбиции, как у любого служащего. Будь он чиновник, солдат, офицер, работник, сотрудник МЧС. Если вступил на эту стезю, все хотят двигаться по карьерной лестнице. Работая почти 8 лет главой администрации Кингисеппского района, 9 лет вице-губернатором, я уже не представлял карьеры ни в какой другой сфере, кроме как на госслужбе. Если бы я не стал губернатором, думаю, что продолжил бы работу в госструктуре.
– Вас не беспокоят очевидные успехи бизнесменов, ваших сверстников, единомышленников?
– Я завидую не деньгам, а их свободному времени и возможности им распоряжаться самостоятельно. Я не могу себе этого позволить, не могу даже сам решить, когда взять отпуск или побыть с семьёй.
– Если бы вы были избранным народом губернатором, изменилось ли бы что-нибудь в вашем настроении и общении с людьми?
– Вряд ли. Потому что настроение одно – работать, и по-другому быть не может. Когда приходишь на работу в 8 утра, а уходишь в 9 часов вечера, эмоций на что-то, кроме дел, не остаётся. При таком жёстком ритме время за окном бежит незаметно. Возможно, было бы проще принимать стратегические решения. Но при этом хочу сказать, что избранный губернатор или губернатор, который назначен президентом по согласованию с законодательным собранием субъекта, в любом случае имеет жёсткие полномочия, которые он должен исполнять вне зависимости от статуса избранности.
– Но когда люди избирают, всегда спокойнее себя чувствуешь…
– Я дважды избирался прямым голосованием. В первый раз – в 1996 году, когда только объявили прямые выборы. Тогда мне было 30 лет. У меня были серьёзные соперники, старше по возрасту и гораздо опытнее. Но тогда я выдержал выборы. На вторых выборах в Кингисеппе я получил вообще почти 98 процентов голосов. Поэтому я понимаю, что такое быть избранным и что такое доверие населения. Но хочу сказать, что это даёт не внутреннюю уверенность, а только уверенность перед системными оппонентами. Иногда при разговоре с ними нужно понимать, что за твоей спиной – доверие президента и доверие населения. Но если ты принимаешь правильные решения в интересах большинства, тогда и не надо быть избранным.
– Часто приходится отстаивать свою позицию, говорить правду в глаза и портить отношения?
– Приходится. Себе дороже, но иногда это надо делать. Вспомним ситуацию вокруг Волховского алюминиевого завода и его реконструкции с привлечением стратегического инвестора. Я благодарен Олегу Дерипаске, что мы тогда нашли компромисс. До того я открыто сказал в присутствии премьер-министра Дмитрия Медведева – считаю, что такие бизнесмены, как Дерипаска, если они не могут управлять производством – Волховским алюминиевым заводом или «БазЭл-Цементом» в Пикалёво, – должны его продать за рубль инвесторам…
– Недавно вы открыли замечательную дорогу А121. Реально ли при нашей жизни, чтобы такие дороги были общим местом, а не показательным исключением?
– Реально. Во-первых, должны быть деньги. Любая дорога стоит денег. И мы понимаем прекрасно, что из воздуха дорогу не построить. Во-вторых, нужен приличный подрядчик, который дорожит своим именем и заинтересован в дальнейшей работе. Как в данном случае – ВАД заинтересован строить дорогу дальше, поэтому следит за качеством.
Третий фактор – это всё-таки наличие жёсткой воли того, кто отвечает за эту дорогу, чтобы она строилась в соответствии с требуемым качеством. Сейчас есть такие технологии, что качество дорог очень просто контролировать.
Что касается тендеров, то надо вводить более жёсткий критерий отбора того, кого мы допускаем до них. Отсев надо делать на ранней стадии, не тогда, когда собралось 20 человек и они начинают играть на понижение цены. Понятно, что тот, кто упал на 40 процентов от реальной стоимости дороги, никогда хорошей дороги не построит. Главными критериями такого отбора должны быть наличие уставного капитала, чтобы было чем ответить за то, если ты сделаешь некачественно, и опыт работы, чтобы было понятно, что ты умеешь отвечать. И третье, это наличие ресурсов – техники, людей, чтобы было понятно, кто будет отвечать. Вот и всё, и дальше можно строить.
– От вашего мнения зависит успешность той или иной бизнес-сделки. Возникает конфликт интересов. Как вы с ним уживаетесь?
– Конфликт интересов затрагивает не только экономику, но и общественную жизнь, политику. Мы должны понимать, что губернатор находится в конфликте интересов всех сторон общества, не только в бизнесе. Нужно принимать решение, в котором ты уверен и которое объяснимо и понятно для общества. Но когда ты принял решение по своей совести, абсолютно честно, но не объяснил его суть, тут начинаются разговоры, домыслы, суждения… Можно уходить от острых вопросов до момента, когда у тебя в руках оказалась ручка и ты должен подписать решение. Поставив подпись, ты уже за это решение отвечаешь. И никто не будет спрашивать, какие политические ветры в этот момент дули.
– Правда, что в Ленинградской области почти не осталось государственной земли?
– Я официально заявляю, что земли лесного фонда на территории Ленобласти находятся в собственности РФ. У нас есть случаи, когда часть земель лесного фонда переходила в иную собственность. Это небольшой процент – если взять по максимуму, то это не более 10 процентов. В некоторых случаях земля переходила в собственность законно, а где-то были нарушения законодательства. Сейчас по ним идут разбирательства.
– Что имеет в виду глава Счётной палаты Сергей Степашин, который постоянно говорит о том, что 97 процентов земель вокруг Петербурга отдано в частные руки?
– Он имеет в виду то, что 97 процентов лесов Ленобласти мы передали в аренду. Это не собственность, а аренда – для заготовки древесины и ухода за лесом. За восстановление лесов, которые он вырубает, арендатор несёт ответственность и должен их восстановить. Здесь нет криминала, о котором громко говорят. Нахождение леса в аренде не запрещает использовать его под иные цели. Лес одновременно может находиться в аренде у пяти физических или юридических лиц под лесозаготовки, восстановление, культурно-оздоровительные цели, под создание особо охраняемых территорий, под цели охоты и рыболовства. Но он не может отдаваться под коттеджное строительство. За прошедший год я ни одного участка лесного фонда не отдал под культурно-оздоровительные цели. Потому что, по закону, если участок получаешь в такую аренду, то имеешь право застроить 10 процентов территории, то есть один гектар, как в законе прописано, «временными зданиями и сооружениями». Вот и вырастают у нас трёхэтажные коттеджи.
– Вы знаете о череде скандалов, связанных с самозахватом земли вокруг озёр? Последний произошёл в Рахье, где жителям не дойти до озера. Им говорят, что здесь никогда не было озера, оно искусственное.
– Если вы говорите о Всеволожском обществе охотников и рыболовов, то я эту ситуацию знаю. Действительно, часть территории была передана 3–4 года назад в аренду под организацию охотничьего хозяйства. При этом водоём, о котором вы говорите, – это один из четырёх прудов бывшего совхоза «Новый свет». Это были пруды-отстойники для очистных сооружений. Они в итоге превратились в прекрасные пруды, где достаточно чистая вода и где безбоязненно можно купаться. Но по документам – это искусственные сооружения. Мы там проведём проверку, и если она покажет, что там есть нарушения, мы, безусловно, примем меры.
– Всё зависит о того, какие установки у комиссии, которая едет с проверкой…
– Сегодня такой практики нет, я её не знаю. Более того, я открыто сказал всем своим и коллегам и товарищам, что должна быть работа в правовом поле, и я не собираюсь никого прикрывать. Это будет абсолютно неправильно. Это мои репутационные риски, а значит, и правительства, и области.
– Но часто громкие дела замалчиваются. Например, прошли обыски у ваших соратников, в частности у вице-губернатора Николая Пасяды, который выступал в качестве свидетеля по делу о мошенничестве при ремонте автомобильной дороги Пикалёво – Строги – Колбеки. В итоге скандал замялся. Зачем тогда вы рассказывали о том, что наводите порядок?
– Прежде всего я считаю, что правоохранительные органы на стадии следствия или предварительного разбирательства тоже должны вести себя корректно и давать полную информацию прессе и в спокойных тонах. Действительно, за последнее время в администрации Ленобласти происходило много выемок документов – и у ряда глав администраций, и у комитетов.
Что такое выемка документов? Это когда в рамках доследственных или следственных мероприятий необходимо взять какой-то документ. Его можно запросить или спокойно изъять, как последний раз забирали документы в комитете по ЖКХ и транспорту. Там не было ни ОМОНа, ни людей в масках, а лишь следователь и два его помощника. Они пришли и запросили определённые папки, которые им предоставили, и они ушли. Но в прессе прозвучало: «Выемка документов в комитете по ЖКХ и транспорту».
Если какой-то вопрос получил резонансное звучание, независимо от того, чем он завершился – судом или закрытием уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления, – в нём должна быть поставлена точка. Если дело уже вышло в публичное поле, оно должно публично и завершиться. Что касается вашего вопроса о Николае Ивановиче Пасяде, то он проходил как свидетель. Я знаю, что дело касается некачественных или не в полном объёме выполненных дорожных работ. Дело близится к завершению, но так же, как и у вас, конкретной информации по этому делу у меня нет.
– Хотелось бы поднять тему многодетных семей и предоставления им земли и жилья. Почему Ленобласть в этой сфере работает лучше, чем город?
– Трудно ответить за коллег, особенно на вопрос, есть ли у них свободная земля или нет. Но ещё год назад я бы сказал, что, судя по темпам строительства в Петербурге, земля всё-таки есть. Она используется под активную застройку. Если мы говорим о выдаче многодетным семьям земельных участков для дачи или дома, то, конечно, в границах Петербурга эту проблему глобально решить невозможно. Надо всё равно решать с помощью Ленобласти, и сегодня у нас есть положительные примеры. Вы знаете, что уже один земельный участок мы отдали в собственность города – это порядка 60 гектаров в районе Лебяжье, но без инженерных сетей. Но это были наши договорённости с городом.
Всё будем делать на паритетных основах. Было бы неправильно, если бы многодетным семьям Петербурга отдавали земельные участки с инженерией. Мы по своим многодетным сегодня не решили вопросы с инженерией, и для нас это проблемный вопрос. В новом бюджете мы уже закладываем на это деньги.
Для меня важно было показать городу, что я готов делать шаги навстречу по таким острым социальным вопросам, потому что мы понимаем, что развитие пригородных территорий зависит в том числе от города. Например, водоснабжение и канализация.
Ещё два года назад во Всеволожске не выделялось ни одного квадратного метра для многодетных семей. Сегодня для них там выделено несколько сотен участков. Конечно, есть жалобы. Кому-то не нравится, что участок далеко от воды, кому-то, что он далеко от дороги, где-то нет инженерных коммуникаций. Но процесс пошёл.
– Тема объединения области и города в единый Невский район или Невский край – это спекуляция, или всё-таки есть тенденция по укрупнению регионов?
– Сейчас все присматриваются, как будет работать Координационный совет, который мы создали совместно с городом. Сможем ли мы свои проблемы, особенно проблемы пограничного сотрудничества, дачного отдыха, льготников, экологии, инженерии, решать в рамках этого органа. А проблемы есть, особенно в наших пограничных территориях. Если нам удастся решать их эффективно в рамках Координационного совета, то, думаю, со временем вопросы объединения отпадут. Если будет видно, что в рамках КС эти вопросы решаются сложно, тогда нужно обратиться к экспертам, чтобы они оценили возможности, плюсы и минусы объединения. А затем по этому вопросу должен быть референдум как в городе, так и в области.
Я приведу аналогичный пример – объединение Соснового Бора и Копорского сельского поселения. Вопрос практически уже решён, потому что есть как минимум добрая воля уже двух областных субъектов. Мы прекрасно понимали, что Сосновый Бор требует развития. И оставаться в рамках тех границ, которые у него есть, учитывая, что сегодня по бюджетной обеспеченности самое богатое муниципальное образование Ленобласти, невозможно. В то же время рядом было Копорское СП, с одним из самых скромных бюджетов в Ленобласти. И вопрос объединения решался сам собой. Здесь ситуация другая. Два самодостаточных субъекта, являющихся донорами федерального бюджета. Поэтому нельзя сказать, что проблема острая, потому что кого-то надо спасать или вытаскивать из сложной ситуации. Здесь надо исходить из принципов целесообразности. Я этого процесса не боюсь, если он будет логичен и чётко экономически объяснён.
– Вы говорите о самодостаточных субъектах, но тем не менее территориально вы находитесь внутри другого субъекта. Вам столица бы нужна…
– Я бы не так сказал – это Петербург территориально находится внутри нас. Мы иногда шутим, что это самый большой город на территории Ленобласти. Были разные планы, где сделать столицу Ленобласти – в Новодевяткино, Кудрово, в Уткиной заводи, Гатчине. Но это затратное удовольствие, и я сразу сказал, что мне нужен вариант, при котором мы не потратим денег напрямую из бюджета.
– Мне доводилось брать интервью у Бориса Ельцина, потом у нескольких чиновников «номер один и два» в стране. Те начинают утро с просмотра публикаций, где упоминаются их имена, особенно в отрицательном контексте. У вас есть такая практика?
– У меня немножко другая практика. Она сложилась во время выборных кампаний, в которых я участвовал. И у меня есть несколько источников информации, на которые я всегда смотрю. Первый источник информации – это аналитика официальной пресс-службы. Это не упоминание моей фамилии, а Ленобласти в контексте проблем.
Во-вторых, я смотрю еженедельный срез более чем 250 СМИ. Это много статей, и если бы их перенести на бумагу, то это десятки страниц текста. Но в электронном виде это всё читается проще. Третий источник – это отчёты нашей специальной группы, которая мониторит и анализирует высказывания жителей Ленобласти в блогах и социальных сетях. У меня есть полное представление о настроениях людей.
– Всё-таки вам легче, чем в городе. Здесь политика, пресса, интернет. В области чуть проще с взаимопониманием между властью и людьми.
– Люди у нас более откровенные. Причём чем дальше в глубинку, где жизнь похуже, тем люди более благодарно воспринимают даже небольшие действия власти. Например, построили фельдшерско-акушерский пункт за 12 миллионов рублей. Это не какая-то огромная стройка за сотни миллионов, но это воспринимают настолько позитивно и положительно – мол, мы живём далеко, в медвежьем углу, а власть всё-таки пришла и что-то нам сделала. Если такой пункт построить в пригородах Петербурга, это не будет так заметно, так же как и ремонт дорог.
Записала Екатерина Тронина. Фото Интерпресс
