«Россия станет другой Европой»

 

Немецкий политолог Александр Рар размышляет о том, почему мечты об общеевропейском доме от Лиссабона до Владивостока пока не стали реальностью

На Западе трудно найти эксперта, который бы так глубоко знал и понимал Россию, как немецкий политолог, писатель и публицист Александр Рар. Причина очевидна – будучи потомком русских эмигрантов первой волны, он всегда ощущал себя человеком двух культур и мечтал о сближении нашей страны с Европой. Распад СССР и начало демократических реформ Александр Глебович застал в 30-летнем возрасте корреспондентом и аналитиком радиостанции «Свобода». Впоследствии Рар работал в Германском Совете по внешней политики, консультируя немецкую политическую элиту по поводу ситуации на постсоветском пространстве. Наряду с этим он завоевал популярность и авторитет своими статьями и книгами о нашей стране, написав целый ряд бестселлеров - «Немец в Кремле», «Россия жмёт на газ» и «Куда пойдет Путин». С недавних пор Александр РАР является научным директором Германо-российского форума и работает консультантом в энергетическом бизнесе. Сегодня известный политолог и постоянный эксперт «НВ» размышляет о причинах охлаждения отношений между Москвой и Берлином и ценностных спорах между российскими и западными элитами. 

 

«США стремятся не допустить появления российско-европейского альянса» 

- В европейской элите наметилась тенденция – Россию всё чаще воспринимают как страну, которая находится на отшибе мировой политики и не может претендовать на место в новой Европе. Раньше роль «адвоката Москвы» на Западе брала на себя Германия, но за последние месяцы отношения между нашими странами заметно ухудшились. Это никак не сказывается на экономике, торговле, культурных программах, обмене молодёжью и учёными – во всех этих сферах дела обстоят как нельзя лучше. Но на политическом уровне диалог между Москвой и Берлином лишился прежней теплоты. Так, немецкий бундестаг принял резолюцию, осуждающую «недемократические» тенденции в россиийской внутренней политике, а в июне президент Йоахим Гаук призвал Россию последовать примеру Германии и покаяться за своё тоталитарное прошлое. 

С чем же связано охлаждение в российско-немецких отношениях? В России считают, что всё дело в «кознях Вашингтона». Но не надо приувеличивать возможности Вашинтгтона. Правда, что Америка действительно пытается влиять на стратегию Германии через свои аналитические центры и «фабрики мысли». Правда, что США стремятся не допустить появления российско-европейского альянса поскольку в интересах Соединённых Штатов – сохранить свое присутствие в Европе, не допуская туда российского конкурента. Но при этом Америка – не враг РФ. Просто у Вашингтона свои жесткие геополитические интересы.  

Но если не Америка поссорила Россию с Европой, то, может быть, всё дело – в позиции нынешнего руководства Германии? Действительно, в отношениях между Путиным и Шрёдером, Ельциным и Колем было больше теплоты, чем в отношениях Путина и Меркель. Ангеля Меркель выросла в ГДР – в несвободном государстве. Многие восточные немцы не могут простить Советской России 45-летнюю оккупацию. Конечно фрау Меркель вынуждена вести дела с Путиным как с легитимным лидером новой России. Но не секрет, что в руководстве Германии ставку сделали на втором президентском сроке более либерального Дмитрия Медведева. С политической арены Германии уходят политики поколения Коля, которые благодарны России за содействия в процессе воссоединения Германии. Поколения Коля хорошо понимало, что мирный развал СССР и бескровное разрушение Берлинской стены – большое счастье в истории. Все могло пойдти по гораздо худшему сценарию. Теперь в Германии у власти более молодое покаление политиков, которое не помнит Холодную Войну. Оно желают увидеть в России ту же либеральную политическую модель, что и в Польше или Чехии и не понимает, почему переход России из тоталитарного прошлого в демократическое будущее так затягивается. Молодые немецкие политики напоминают России, что та ведь сама подписала 20 лет тому назад все хартии по правам человека. Теперь они требуют, чтобы Россия свои обязательства выполняла. 

Но неправильно было бы сбрасывать все проблемы похолодание в отношениях между Россией и Германией на политиков. Немецкие политики гораздо больше зависят от общественного мнения чем российские. В Германии за последние годы сформировалось мощнейшее гражданское общество, со своими институтами и идеологией. Политик, который не вписывается в здешний «мэйнстрим» - самоубийца, потому что становится неизбираемым. 

 

«Немецкие НПО – на стороне российской оппозиции»

Эта тенденция стала набирать обороты сравнительно недавно. В Германии в последние 20 лет заметно укрепилось гражданское общество – роль всевозможных неправительственных организаций (НПО) возросла настолько, что впору можно говорить об НПО-изации нашей внешней политики. Только не нужно думать, что подобные объединения спонсирует ЦРУ и прочие спецслужбы, – просто немцы любят жертвовать деньги на разные благородные цели и чувствовать себя борцами за всеобщую «свободу, толерантность, равноправие». Такова особенность развитого гражданского общества – людям кажется, что они творцы нового общественного порядка, основанного на еще большей справедливости.  

Надо сказать, что в России тоже растёт гражданская активность, но она пока носит другой характер. У вас НПО занимаются в основном социальными вопросами, тогда как в Германии некоммерческие организации участвую в политике. Двадсать лет тому назад в нашем гражданском секторе начали задавать тон гуманитарные фонды типа Greenpeace или Amnesty International – сегодня таких организаций гораздо больше. Все они видят свою священную миссию в улучшение мира через продвижении идей свободы и демократии и защиты прав человека на всей планете. Эти цели становятся все более модными, во всяком случае о них заботятся у нас больше, чем о вопросах экологии, инвалидах, беженцах, матерях-одиночках или бездомных животных, как это было раньше.  

Мне кажется, что описанные тенденции связаны с меняющимся на глазах мировом порядке. Роль государства на Западе уменьшается, государственные границе в Европе исчезают, общества европейские по новому самоорганизовываются и влияют на политику. В России на все это развитие смотрят с определенным опасением. Россию и Запад объединяют христианские ценности, но постояно расширять рамки для безмерной индивидуальной свободы, давать все больше и больше прав меньшинствам, в России, которая в первую очередь заботится о внутренней стабильности, многим кажется неправильным. В традиционном христианском понимание свобода имеет все таки другое значение. Но Запад уже давно живет в постхристианском мире, где универсальные ценности меняются – вот поэтому такой разрыв сегодня между пониманием универсальных ценностей в России и на Западе. В том числе в Германии, люди подчас даже агрессивно воспринимают ситуацию в России или на Украине, где оппозиционных политиков сажают в тюрьмы, незаконно преследуют, не подпускают к выборам. Когда в соседнем государстве нарушают демократические права и манипулируют демократическими институтами, это вызывает у нас на Западе негативную реакцию. 

Неудивительно, что на этом фоне представители гражданского общества в Германии солидаризируются  с российской либеральной оппозицией. Ведь ее политическую борьбу за либеральное право, они воспринимают как свою. Наши политики, близкие к НПО, тоже защищают «порабощённых российских оппозиционеров», потому что по духу они Западу ближе. С их точки зрения исторический долг Германии, после того пути который Германия прошла после капитуляции 1945 года, состоит в том, чтобы защищать приследуемых и порабощенных. В России двадцать лет фактически небыло политзаключенных. Теперь, с точки зрения западных правозащитников, они в России опять появились. Их и защищают, как в свое время защищали диссидентов в СССР.  

Мои российские знакомые часто спрашивают меня, неужели стратегия Германии заключается в превращение России в демократию. А мне на этот вопрос трудно ответить, потому что я должен сказать, что другая стратегия у нас не просматривается. Может она и есть, но на поверхности лежит повестка дня представителей гражданских сил – помочь российскому гражданскому обществу приобрести ту же роль, которое оно играет на Западе. Российским политикам этого не понять, потому что они придерживаются традиционнго взгляда на политические процессы. На самом деле, гражданское общество в Германии имеет колосальное влияние. Я рекомендую российским политикам более внимательно присмотреться к фактору «мягкой силы» в политике. Он становится решающим. В России подрастает новый средний класс горожан, с которым власть должна будет говорить вскоре тем же языком мягкой силы. Но сегодня в германо-российских спорах мы имеем дело с конфликтом не между государствами, а между политизированным гражданским сектором в Германии и государственной элитой России. 

 

«РФ и ЕС – разные культурные миры» 

Россию и Европу действительно разделяет пропасть непонимания, возникшая из-за конфликтов на почве ценностей и серьёзных культурных различий. В России восстанавливается потерянная культура христианская – люди опять ходят в церкви, верят в Бога, предают большое значение семье, патриотизму и национальным традициям. В Европе ставят во главу угла идеалы свободы, защиты прав человека и самореализации каждой отдельной личности. Во всех ведущих западных стран со стремительной скоростью и небывалым размахом принимаются законы об укреплении прав меньшинств, в том числе сексуальных. В России такого рода законы немыслимы, и не потому, что россияне – ретрограды и гомофобы, а потому, что Россия не может, после того как вот вот стала неохристиансой страной, сразу прыгнуть в постмодернизм. Людям после 80 лет коммунизма, впитали забытые традиционные ценности, они сперва должны укоренится.  

Глубинные духовные противоречия, как мне представляется, порождает между нами и серьёзные политические разногласия. Если вы будете дискутировать с современным немцем, то он до хрипоты будет вам доказывать, что в сегодняшнем мире границы не играют никакой роли и человечество идёт по пути объединения на базе универсальных принципов. Яркий тому пример – Евросоюз. И попробуйте ему сказать, что вмешиваться во внутренние дела других стран недопустимо! На это он ответит вам, что русские представления хороши для XIX века, но современным реалиям уже не соответствуют. Ведь сегодня самое главное, что стоит выше закона и конституции, - это  общечеловеческие ценности, такие как свобода, демократия и права человека. Нарушать их – недопустимое святотатство.

 По сути, речь идёт о столкновении двух концепций будущего мироустройства. Запад выступает за однополярный мир, а Россия ратует за многополярность. Европейцы полагают, что человечество должно разделять общие ценности, а россияне поддерживают идею культурного и ценностного многообразия. Запад ради прекращения кровопролития и защиты мирного населения оправдывает вмешательство в дела других стран вплоть до военных интервенций, а Россия стоит на страже государственного суверенитета. Европейцы считают традиционную философию международных отношений устаревшей и архаичной, а россияне призывают всех руководствоваться нормами веками действующего международного права. Запад не прочь сохранить «Большую Восьмерку» в качестве мирового правительства, а Россия считает, что вопросы мирового порядка должны теперь решаться на уровне «Большой Двадсатки» и БРИКС. 

 Что и говорить, столько глубокие разногласия будет трудно преодолеть. Причём в современном мире, где Европа и Америка активно продвигают свои ценности, россиянам (а также китайцам и индусам) крайне непросто донести свою точку зрения и объяснить суть нынешних противоречий. Россия ведь не может выйти и сказать: «Мы против демократических ценностях», ведь она так и не считает. Тогда в чём проблема?

 

«Лавировать между Азией и Европой, Римом и Византией» 

Как человек, выросший в Германии и считающий себя также представителем западной культуры, я считаю демократию безусловным благом для человечества. Современное европейское общество, где каждый человек может себя реализовать, кажется мне огромным достижением. Экономическая и политическая система должны быть сугубо правовыми – люди обязаны действовать сугубо в рамках закона и чувствовать, что закон их защищает. По моему глубокому убеждению, такое развитие не может иметь альтернативы. 

Но вместе с тем я не хочу, чтобы Россия становилась в Европе мальчиком для битья и чтобы из критики российской политики делалась догма. Как историк, я отлично понимаю, насколько тяжело России влиться в современную европейскую цивилизацию после того, как почти что весь 20 век Россия развивалась по совсем другому пути. Я всегда призываю своих западных коллег к терпению. 

Тем, кто сейчас безжалостно критикует РФ за отсутствие демократии, мне бы хотелось напомнить, какой была Россия 25 лет назад, после окончания холодной войны. Нам в Европе ещё очень повезло, что сценарий распада СССР и восстановления отношений между Москвой и Западом пошли в 1990-е годы по наиболее благоприятному пути. А ведь тогда был возможен и югославский, и северокорейский сценарий! 

Я прекрасно понимаю, что некоторые поколения россиян не могут считать демократию высшей ценностью, как это принято у нас в Германии. Ведь эти люди пережили лихие девяностые, когда демократические идеалы дискредитировал олигархический разгул, тотальная нищета и политический хаос. Я понимаю, почему в России существует настолько сумасшедшая коррупция: она родилась в трудную ельцинскую эпоху, когда люди боролись за своё выживание. Но я понимаю и людей, которым весь 20 век твердили, что частная собственность и свобода предпринимательства – это криминал, а теперь стали втолковывать, что это, наоборот, высший идеал. Разве можно за считанные годы перестроить человеческие менталитет? 

По моему глубокому убеждению, процесс трансформации займёт у России гораздо больше времени, чем у Польши, Чехии или Венгрии. Это страны Восточной Европы, всегда принадлежавшие к западному культурному пространству, могли легко отринуть коммунизм, вступить в ЕС и НАТО и начать играть по западным правилам. Россия же не может так просто войти в Евросоюз – тяжёлый груз исторического прошлого ещё долго будет оставаться препятствием на этом пути. Ведь как было на протяжении последних 500 лет? Россия всегда искала свою Европу, она хочет быть Европой, но не западной Европой – своей восточной или «византийской». По моим ощущениям, средний россиянин чувствует себя европейцем, но при этом желает отличаться от немцев, французов, англичан или поляков. Русские не хотят, чтобы их постоянно учили.   Эти глубокие ментальные противоречия имеют глубокие исторические корни. Современный ЕС – наследник Западной Римской империи, тогда как Россия – духовная дочь Византии. Она принадлежит к православной культуре, которой присуще особое восприятие права, справедливости, плюрализма, коллективизма, патриархальности и веры. И эти вещи не вычеркнешь так просто из сознания людей. Как человек, выросший в Германии одной ногой в среде старой белой русской эмиграции, я отлично помню напряжённые споры о будущем России, которые велись в этих кругах. Эти два полюса я называю сахаровским и солженицинским. В чём между ними различие? Академик Сахаров говорил, что для России главное – это свобода, даже если при попытке её обрести придется пожертвовать империей. Держава – менее важная ценность, чем свобода личности. Солженицын же полагал, что Россия после отказа от коммунизма и тоталитаризма не должна идти к полной демократии. Ей нужно сберечь собственную державность, которая единственно убережёт уникальную русскую культуру и духовную самобытность. 

Вот эти споры между сторонниками свободы и сильного государства, западниками и славянофилами, европейскими ценностями и особым путём – это вечная судьба России. Они воспроизводят себя из века в век и, наверное, даже через 50-100 лет будут существовать на очередном витке исторической спирали. И этот внутренний конфликт придаёт России сложность, глубину и многогранность. Поэтому мудрость политической элиты состоит в том, чтобы лавировать – между Азией и Европой, между византийским духовным наследием и римским правом, между царизмом и демократией, между христианством и исламом. Россия хочет всё-таки в XXI веке создать свою собственную непростую идентичность – но глобальный мир вокруг на это будет смотреть с настороженностью, поскольку умом Россию не понять.

заметки на полях 

О параллелях между РФ и ФРГ  

– В какой-то степени современное российское общество можно сравнить с ФРГ в послевоенный период. Ведь что представляла собой Германия через 23 года после разгрома нацизма? Гражданское общество практически отсутствовало, канцлер Конрад Аденауэр позволял себе авторитарные замашки, народ радовался потребительскому буму, люди исповедовали традиционные ценности, в семьях было по несколько детей, а христианские церкви пользовались высоким моральным авторитетом. 

Но в 1968 году грянула студенческая революция, ставившая целью сокрушить старые традиционные порядки и добиться большей демократии. Свергнуть существующую власть молодым бунтарям не удалось, но они изменили немецкую политическую культуру, сделав её более либеральной и современной. В итоге, правящая элита и общество пришли к разумному компромиссу, и в Германии сложилась гибкая политическая система, при которой во власти сменялись консерваторы, либералы, социал-демократы и впоследствии партия зелёных. 

Возможно, похожее общественное движение уже появляется в России. В результате, российская политическая система вынуждена будет более гибко реагировать на запросы населения. Во всяком случае, городской средний класс уже требует, чтобы к его голосу прислушались. 

О сталинизме 

– Россия не пошла по пути Германии, которая после войны стала во все стороны каяться за преступления нацизма. Во-первых, Россия не развязала Вторую Мировую Войну а сама стала жертвой гитлеровского нападения. Россия также не проиграла Холодную Войну, а сама избавилавь от коммунизма. Но забвение преступлений Сталина, попытки его реабилитировать, разговоры в духе «Зато он построил сильную Россию» не оздоровят российское общество. России надо не покояние, но реабилитация жертв сталинизма – только тогда состоится примирение между потомками палачей и потомками их жертв. России нужна прививка от тоталитаризма – чтобы он уже никогда не повторился.  

О подъёме Германии  

– На фоне большинства стран ЕС, переживающих тяжелейший долговой кризис, немецкая экономика находится на подъёме. Заводы получают новые заказы, экспорт бьёт рекорды, а безработица находится на удивительно низком уровне. Всё это стало возможно благодаря болезненным, но необходимым реформам, которые провел в начале века Герхард Шрёдер.

Но немцы ставят свои успехи  в пример споткнувшимся южноевропейским странам. Поэтому в Греции, Италии и Испании заговорили о появлении «четвёртого рейха» - мол, Германия будет всю Европу «строить» по своему вкусу, используя экономические рычаги. Такие разговоры не имеют ничего общего с реальностью. Германия по-прежнему хочет быть интегрирована в общую Европу и признаной соседями. В этом её исторический, нелицемерный интерес.  Германия вынесла громадные уроки из поражения во Второй мировой войне и не будет больше заставлять другие народы плясать под её дудку. 

Но здесь важно сделать одну серьёзную оговорку. Немцы могут долго рассуждать о том, как им хочется быть скромными, интегрироваться и искать гармонию. Но они всё равно очень гордятся своим послевоенным опытом и последними успехами во время кризиса. Это делает их самонадеяными. Соседи Германии чётко улавливают поучительный тон, с которым представители немецкой элиты часто говорят о европейском кризисе. Ворос здесь в выстраивание грамотной коммуникации. 

Подготовил Михаил Тюркин. Фото ИТАР-ТАСС